Улей. Игра в кошки-мышки

— Тебе пора уходить, время беседы вышло, — сообщила она, выслушав короткое указание по радиостанции. — Я сожалею.

И таким она тоном это произнесла, что у меня всё внутри похолодело.

— Ты… — голос неожиданно сел, из горла вылетел практически сип, — ты убьёшь меня?

— Иди. Быстро!

Как специально, самочувствие и не думало ухудшаться, пока я спускался по лестнице. Так бы свело меня судорогой, и я бы свернул себе шею при падении. Та же смерть, да. Но не так обидно было помереть бы, чем от рук той, с кем почти полчаса вёл нормальную человеческую беседу.

Это ж надо такому случиться — иметь при себе лекарство и быть убитым просто потому, что тебя принимают за заразного. Показывать жемчужину я не стал, хотя была мысль уточнить — а не ошибаюсь ли я? Понял из разговора, что это такая ценность, за которую меня могут прикончить прямо тут же, наплевав на грязь и запах крови. С таким хабаром, парочка стрелков в юбках свернут свою точку на крыше четырёхэтажки и вернутся в родной стабильный кластер победителями.

Когда спустился вниз, то всё ждал, когда же чужая пуля разнесёт мне макушку. От строения уходил деревянной походкой и ощущением чужого взгляда между лопаток.

Только оказавшись в лесопосадке метрах в трёхстах от четырёхэтажки, понял, что мне опять повезло.

****

— Не стала стрелять?

— Нет, — взгляд брюнетки виновато вильнул в сторону. — Не смогла. Он хороший, просто не повезло в этой жизни парню.

— А если наведёт на нас тварей раньше времени? Или обернётся и придёт назад по своим следам и с памятью, что тут можно поживиться?

— Вот вернётся, тогда и прикончу. А вот так, в спину, после того, как поговорили — не могу.

— Ну-ну, — покачала головой блондинка, — смотри, чтобы нам не пришлось сожалеть о твоей доброте.

Глава 5

Как только ощущение взгляда сквозь снайперский прицел исчезло, я расслабился и буквально рухнул на землю у ближайшей берёзки. Лежал на спине, раскинув руки в стороны и уставившись в голубое небо в прорехах кроны, долго, не меньше десяти минут. И только после этого, окончательно поверив, что смерть от пули временно мне не грозит, полез за тумалом.

Вновь появилось странное чувство тепла и желание съесть жемчужину, едва белый блестящий шарик оказался у меня в руках. На этот раз я не стал ему сопротивляться.

Миг и таблетка жизни мягко скользнула по пищеводу в желудок, где на несколько секунд подарило ощущение приятного огонька. Слегка припекло и тут же ощущение пропало.

И это всё? Я здоров?

Честно говоря, немного разочаровался. Уже морально готовился к тому, что начнёт корёжить, ломать, кожа полезет клочками и выпадут волосы, в общем, всё, как происходит на экране, спасибо — чтоб им всем оказаться в Улье — потугам сценаристов.

Улучшение заметил только через десять минут, которые отмахал в быстром темпе. Обратил внимание, как легко идётся, дышится и даже зрение обрело невиданную чёткость. О головной боли с тошнотой, которые докучали с самого утра, и вовсе позабыл — от них не осталось и следа.

Скорее всего, жемчужина не только исправляла вирус в лучшую сторону, но и мутила разум, выплёскивала столько эндорфинов, что от удовольствия все мои страхи ушли, осталась бесшабашность и молодецкая удаль. Только этим могу оправдать свой следующий поступок.

Резко развернувшись, я направился назад.

Нет, я не собирался вновь примкнуть к паре девушек, засевших с огромной пушкой. Сознавал, что меня прибьют ещё на подходе, посчитав, что обращение состоялось, и я пришёл, возжелав вкусного девичьего мясца. Зато никто не мешал устроиться в стороне, на границе кластеров, и понаблюдать за процессом перезагрузки с последующей охотой на элитную нежить. То есть, тварей, раз вирус их не убивает. Вот, к слову, и объяснение, почему из тех обращенных, прибитых мной на околице деревеньки, текла почти нормальная (разве что чуть-чуть темнее — считай, одна венозная, без грамма артериальной) кровь.

Ждать пришлось очень долго. Только вечером появился густой туман, окутавший фермерское хозяйство. Висел он около часа, а потом в мутной пелене резко вспыхнули фонари, раздалось мычание множества коров, стрекотание мощного бензогенератора.

Никаких особых спецэффектов я не заметил и если бы не видел ранее, что коровники были пусты, даже мертвы, и появился здесь только сейчас, то разницы между первым вариантом и после перезагрузки, не увидел. Подумаешь, сначала темно и тихо было, просто, пришло время кормления-доения, вот и врубили генератор, и началась суета.

Да уж, простенько всё, прям как с чудо-таблеткой!

И опять мне пришлось ждать, мучаясь от голода и жажды. Хорошо, что к эликсиру или нектару, как называла его брюнетка, не тянуло.

Через три часа не вытерпел и тихонечко отбежал к луже, замеченной ещё по светлому времени суток. Раз уж мне теперь никакие болезни не грозят, то можно спокойно пить и не бояться дизентерии.

Черпал воду ладонями, сложенными ковшиком и старался не обращать внимания на глинистый привкус.

Напившись, я только хотел встать с колен на ноги, как в совсем рядом раздался знакомый горловой звук и шум тяжёлых шагов.

«Вот я попал!», — мысленно охнул я и медленно растянулся на земле, рядом с той лужей, из которой только что пил.

По звукам, которые до меня доносились, в сторону коровника ушли три крупных твари.

Десять минут я лежал и боялся пошевелиться, потом, успокоенный тишиной и подзуживаемый любопытством, поднялся на четвереньки, следом на ноги и медленно двинулся на прежнюю лёжку.

На подходе я услышал истошный человеческий крик, от которого у меня мороз по коже прошёл. За ним заорали коровы, чьё мычание, полное ужаса, добавило мурашек по телу. Несколько мгновений мешкал, борясь с собой и желая удрать подальше от места, где такое происходит.

Победил разум… нет, я не ушёл, как можно было подумать, наоборот, остался. Раз уж столько времени потерял и дождался выполнения двух пунктов своего плана — перезагрузку и приход тварей, то стоит посмотреть и на то, как таких монстров уничтожают. Да и привычки заражённых стоит изучить, если получиться.

Эйфория давным-давно ушла из тела, на её место пришла усталость, желание завалиться куда-то и поспать часиков надцать, а ещё поесть и попить хорошей минералки, смыть вкус земли, тины и глины, которые с ночи ощущаются во рту.