Улей. Книга 2

– Я не нашла, – выдыхает она, чувствуя прикосновение жесткой ткани его пиджака к своей коже. В запотевшем зеркале их отражения выглядят почти непристойно. И опять этот завораживающий контраст. Черный строгий костюм, скрывающий его практически целиком, и жалкое белое полотенце, оставляющее открытым большую часть ее тела.

– Ты не искала, – наклонив голову, он прижимается щекой к влажным волосам, шумно втягивая запах своего шампуня. – Мой дом, моя постель, мое полотенце, моя ванная, теперь моя щетка. Что еще ты хочешь у меня забрать?

– Я? – возмущённо восклицает Кая, резко разворачиваясь и впиваясь в самодовольного наглеца разъярённым взглядом. – Меня сюда чуть ли не силком притащили!

– А в шалле? – он насмешливо выгибает бровь.

– А что в шалле? – прикинувшись дурочкой, невинно хлопает ресницами пчелка.

– Там ты приходила сама, – отпустив борт раковины, Бут проводит тыльной стороной ладони по выступающим ключицам, с удовлетворением замечая россыпь мурашек, разбегающихся по бледной, почти прозрачной коже.

– Пьяная и один раз. Нашел, чем гордиться, – фыркает она, вздернув подбородок.

– Два, – невозмутимо поправляет Бут. Она не отрицает, понимая, что данном случае ложь не имеет никакого стратегического смысла. Но, черт, как она так облажалась-то? Дважды, причем. Медовый приворот какой-то.

– Второй раз я тоже была не трезва, – выдает железобетонное оправдание. – Хотел меня пристыдить? Глупо. Я не из стеснительных, – она снова бросает на него вызывающе дерзкий взгляд. – Но ты и так это знаешь. Так что тебе на самом деле нужно?

– Ночь еще не закончилась, Кая. Вечеринка в самом разгаре, – склонив голову к плечу, вкрадчивым низким голосом произносит Бут. К чему он клонит, черт бы его побрал? – Я подумал, что неправильно лишать тебя удовольствия из-за одного неприятного инцидента, – закончив мысль, батлер мучительно медленно проводит подушечками пальцев чуть выше полотенца, неотрывно наблюдая за движением своей руки.

Смешно и нелепо отрицать, что его прикосновения ее не волнуют, но она больше не станет набрасываться на него за скупую ласку. Дрожь в коленях и горячие спазмы внизу живота можно пережить. От перевозбуждения еще никто не умер. Очередной отказ ударит сильнее.

– Что скажешь, пчелка? – Темные ресницы скрывают выражение непостижимых глаз, и ей остается только догадываться что имеет в виду этот непредсказуемый и дико сексуальный мерзавец. Чтобы она сейчас не ляпнула, он может обратить это против нее самой.

– Предлагаешь мне вернуться, чтобы постоять в очереди за Эйнаром? – все-таки отмачивает Кая. Ну а что? Нервы то не железные и терпение ни к черту. В конце концов, надо же как-то стресс снимать. – Не думаю, что он такой выносливый, но троих осилит смело, а кого-то только на двух хватило, – насмешливо добавляет она, намекая на прикованных пчелок в спальне Бута в шалле.

– Осторожно, Кая. Я могу принять вызов, – вскинув голову, Бут пронзает ее потемневшим взглядом, отбивающим все желание дерзить и ехидничать. Губы кривятся в хищной улыбке, от которой у пчелки дрожать начинают не только колени.

Воздух вдруг становится густым и горячим, каждый вдох обжигает легкие. Надо что-то сделать, сказать, но Кая молчит, впервые в жизни прочувствовав на себе значение фразы «проглотила язык».

– Или именно этого ты и добиваешься? – наклонившись, он проводит губами по ее больной щеке и резким движением дергает вниз полотенце. Оно падает, к ее ногам, прежде чем она успевает что-то сделать, но стала бы делать, даже если бы успела? Ответ скрывается где-то за пределами этой душной наполненной парами и животной похотью ванной.

Не дав пчелке толком опомниться, Бут подхватывает ее за голые ягодицы и, развернувшись, стремительно выходит в открытую дверь. Кая инстинктивно цепляется пальцами за черный пиджак, обвивая крепкие мужские бедра ногами. В голове по-прежнему ни одной искрометной фразы, способной разрядить витающее в воздухе сексуальное напряжение.

Бут быстро заносит притихшую дезориентированную пчелку в спальню и не церемонясь бросает на кровать. Шлепнувшись задницей о матрас, Кая немного приходит в себя. В поплывших мозгах проясняется, но совсем слегка и очень ненадолго.

– Что ты … собираешься делать? – заплетающимся языком спрашивает пчелка, испугавшись собственного голоса. Он снимает пиджак, бросая его на стул. Туда же летит рубашка. От брюк и белья батлер избавляется медленно, словно намеренно заставляя ее корчиться в ожидании. – Бут, ну ты же не серьёзно, – ошалев от творящегося безумия, она нервно проводит по волосам, сдвигает колени, прикрывая руками грудь.

– Поздно включать скромницу, Кая. Тебе не идет, – Шторм в бирюзовых глазах разгорается ярче, придавая им оттенок грозового затянутого черными тучами неба. Она безвольно падает в эту дикую неукротимую стихию, захваченная врасплох мощным магнитным напряжением, ощущая, как разряды тока циркулируют между ними, пронизывая сокращающееся пространство.

– Бут… – жалобный писк срывается с приоткрытых на выдохе губ. Кожа пылает во всех местах, куда добирается его голодный взгляд. Животная похоть, четко отражающаяся на застывшем мужском лице, приводит ее и в восторг, и в замешательство, и в дикое возбуждение. Без хладнокровной маски циничного расчетливого ублюдка, он выглядит совсем иначе и намного опаснее.

Парализованная и оглушённая, она наблюдает, как он неспешно надвигается на нее. Гибкий прекрасный хищник с вылитым словно из стали телом. Охваченные вожделением черты, заострившиеся скулы и совершенно безумное выражение глаз. Жутко, страшно, но взгляд отвести невозможно, немыслимо. Даже для того, чтобы скользнуть вниз по его бугрящемуся мышцами дьявольски-совершенному телу и убедиться в том, что шутки и игры кончились.

– Никаких правил, Кая, – его низкий голос пробирает ее до мурашек, обещая ей самый сумасшедший секс в ее жизни. Она автоматически кивает, не до конца осознавая, на что соглашается и по мужским идеально вылепленным губам растекается мрачная демоническая улыбка. Страшно? Да. Опасно? Безусловно. Остановить его и послать к черту? Ни за что.

В тот момент, когда его колени упираются в матрас, она сама тянется к своему дико сексуальному маньяку и скользнув ладонями по точеным скулам, зарывается пальцами в густые темные волосы.

– Никаких цепей, зажимов для сосков и кляпов, – шепчет она, обдавая его губы горячим дыханием.

– Звучит, как приглашение, но мне это не нужно, пчелка, – Он гортанно смеется, опрокидывая ее на лопатки и нависает сверху. Раздвинув коленом длинные ноги, прижимается твёрдым членом к ее промежности, предательски влажной, набухшей и пульсирующей. С ума сойти, он еще ничего не сделал, и она уже готова умолять его вставить в нее эту прекрасную раскаленную штуку, которую Кая так и не успела как следует рассмотреть.