Улица Оружейников

И наконец, опершись локтями о стол, сказал:

— В Наркомпроде есть Мухин Иван Михайлович, но в настоящий момент находится в долгосрочной командировке по доставке продовольствия Петрограду. Что будем делать?

— Он когда вернется? — спросил Талиб.

— Я же говорю, в долгосрочной. Может, месяц, может, два.

— Тогда он мне не нужен. Я без него обойдусь. Мне надо отца найти.

Человек в зеленом френче подробно объяснил Талибу, почему никак невозможно отыскать сейчас его отца.

Он записал имя и фамилию, все приметы, специальность и пообещал, что ЧК сделает все возможное.

На прощанье он вынул из того же ящика стола кусок хлеба и луковицу, дал их Талибу и велел прийти завтра.

— А сегодня вот тебе адрес, иди на улицу Полянку, в наше общежитие, там тебя спать положат. Скажешь, Удрис направил. Удрис — моя фамилия. Ян Карлович.

— Когда вы моего отца найдете? — спросил Талиб, стоя в дверях с куском хлеба.

— Трудно сказать, — ответил тот. — Во всяком случае, не завтра.

— Тогда я завтра не приду, — сказал Талиб. — Я сам буду искать.

* * *

Вет-врачъ ЕДВАБНЫЙ Н.Н.

и

вет-врачъ ЕДВАБНАЯ Н.Н.

во двор направо

прочел Талиб белую эмалированную вывеску на воротах длинного серого дома и даже остановился от удивления.

Еще раз перечитал. Все получалось, как в том ташкентском объявлении, которое он читал в чайхане почти год назад. Только там была одна Едвабная, которая, «вернувшись, возобновила прием», а здесь был еще к Едвабный.

«Теперь она в Москву вернулась», — подумал Талиб и пошел во двор направо.

Он увидел одноэтажный деревянный домик, на дверях которого висела такая же эмалированная дощечка.

«Прошу повернуть», — было написано на звонке, и это тоже напомнило Талибу Ташкент.

Дверь открыла полная невысокая женщина в засаленном домашнем халате.

— Тебе кого, мальчик? — спросила она, сверкнув целым рядом золотых зубов.

— Едвабная — это вы? — в свою очередь спросил Талиб и понял, что больше ему и сказать нечего.

— Да, это я, — ответила женщина и уставилась на Талиба.

Его вид не мог не вызвать удивления. Почти истлевшая рубашка под обрезанной шинелью, ноги в длинных и глубоких азиатских галошах с загнутыми кверху носами.

Талиб молчал, а женщина стояла в дверях и тоже не знала, что она должна делать.

— Заходи, — сказала женщина и провела Талиба в переднюю, где стояли обитые клеенкой стулья и кушетка. — Я тебя слушаю.

— Вы из Ташкента? — спросил Талиб, потому что не знал, что еще сказать.

— Нет, — ответила она. — Я никогда не была в Ташкенте.

И тут Талиб вспомнил, что в том объявлении было написано не ВЕТ-врач, а ЗУБ-врач.

— Что такое ЗУБ-врач? — спросил он.

Женщина очень удивилась атому простому вопросу, но объяснила странному мальчику, что такое зубной врач, и опять замолчала, пристально следя за Талибом.

Талиб понимал всю глупость своего положения, но выхода из него не было.

— А что такое ВЕТ-врач? — опять спросил он.

— Я и мой брат — ветеринарные врачи, — сказала женщина. — Я лечу мелких животных. Мой брат, Николай Николаевич, лечит только певчих птиц, а я в основном кошек и собак.

Никогда Талиб не мог себе представить, что есть на свете врачи для кошек и собак. Он бы не поверил этой женщине, если бы вдруг не заметил, что стены передней были увешаны фотографиями кошек, канареек, дроздов и собак. На фотографиях большинство собак были с медалями и выглядели весьма важно.

— Извините, — поднялся Талиб. — Я пойду. Извините меня.

— Нет, — возразила Едвабная. — Ты хотел мне что-то сказать, говори. Может быть, нужно лечить лошадь? У вас, у татар, еще остались лошади. В такое голодное время я согласна лечить даже крокодилов и носорогов, гиппопотамов и кенгуру.

За день пребывания в Москве Талиб не видел крокодилов и носорогов. Даже кошек и собак не было видно в городе. Он стал пятиться к двери, чтобы скорее улизнуть из дома, куда попал так случайно и так некстати, но ветврач не собиралась его выпускать.

— Николя, Николя! — позвала она кого-то. — Помоги мне. Тут очень странное дело.

В переднюю вошел полный, невысокий человек, очень похожий на хозяйку.

Ни слова не говоря, он запер входную дверь на задвижку и приказал Талибу сесть.

— Сейчас не такое время, чтобы шутки шутить, молодой человек, — сказал он. — Вы пришли к Нине Николаевне, к моей сестре то есть, со странными вопросами, я имел случай слышать ваш разговор. Извольте объясниться. Может быть, вы наводчик шайки уголовников, откуда нам знать.

Пришлось рассказывать всю свою историю с самого начала. Брат и сестра слушали довольно равнодушно до тех пор, пока Талиб не упомянул про зубного врача Едвабную, объявление которой случайно запомнилось ему.

— Я думал, это вы и есть, — сказал Талиб. — А может, это ваша родственница?

— Нет, — категорически в один голос заявили брат и сестра. — У нас нет родственников и нет далее однофамильцев. Это очень редкая фамилия. Если ты не врешь, это первый случай. Повтори, как там было написано.

— «Вернувшись, возобновила прием», — уверенно сказал Талиб. — Там еще было: «Барс спешно продается, ручной, ласковый, как котенок». И еще было: «Интеллигентные барышни ищут место горничных».

Трудно сказать, что больше убедило брата с сестрой, искренний рассказ Талиба или объявления, которые он цитировал на память, но они немного успокоились и стали сочувствовать мальчику, отправившемуся искать отца в такое опасное время. Они ахали и охали, смотрели на него с сожалением и сказали, что в другое время обязательно угостили бы его чем-нибудь, но сейчас они сами крайне стеснены, ибо многие благо родные владельцы домашних животных убежали от большевиков, а те, кто не убежал, давно лишились своих собак и кошек: голод.