Уличные музыканты
Шрифт:
Вечер всегда занимался оркестром. Это были либо репетиции, либо концерты. Если концерты, то обычно они начинались в шесть или в семь часов вечера и проигрывалась программа не меньше, чем на два часа. Нередко бывали и короткие выездные концертные серии. Полноценные туры не проводили, только концерты в соответствии со спросом. Тем не менее большая часть вечеров тратилась на репетиции, которые даже в период отсутствия концертов проводились не реже шести раз в неделю как минимум. Как максимум по несколько репетиций в день с увеличенным объёмом часов и так все семь дней в неделю. Это часто практикуется во время перестановок в музыкальном составе. Артистам очень важно стать коллективом и нормально сыграться, а уже потом браться за концертную программу. Но так или иначе обычно всё происходило по следующему сценарию. Репетиции каждый день намечались на шесть, но к этому моменту все должны быть готовы, то есть по крайней мере хотя бы инструменты должны быть идеально настроены. Поэтому большинство подходило только к пяти. В том числе и Алексей, который вдобавок завёл традицию чаепития в пять часов, следуя наигранному стереотипу. Полчаса слушают музыку за употреблением чая. А затем оставшееся время тратят на спокойное приготовление к репетиции. Потом проходят непрерывные
Что такое творческие процесс? Это часовые страдания с целью достигнуть хотя бы несколько минут вдохновения для создания хотя бы пары секунд гениальной музыки. Это много, очень много, по-настоящему очень много кофе, лёгкого алкоголя и табака. Это состояние нервного дисбаланса, когда едва можно сдержаться, когда ежесекундно хочет оторваться, пустить всё под откос, сжечь все написанные тобой листы и уничтожить аппаратуру окончательно, чтобы не было возможности вернуться к этому, но в каждый последний миг появляется воля следовать общему потоку, который можно сравнить только с пребыванием в воронке водоворота. Лёша не привык работать в таких условиях. Это не его темп. Но когда он садился за стол, чтобы поработать над сознанием художественных произведений, иначе процесс и представить было невозможно. Он не пил и не курил во время занятий или репетиций. Да и кофе позволял себе только после длительного дремания, чтобы легче было прийти в себя. Но вечера превращались в идущие друг за другом кружки с пивом, бокалы с вином, а порой и рюмки с крепкими напитками, идущие друг за другом две пачки сигарилл, периодически сменяющиеся курительной трубкой, а также не меньше пяти чашек зернового чёрного кофе за один час. В какой-то мере это был намеренный пафос, излишне намеренный, чтобы почувствовать себя немного напыщенным, не для себя, а для ощущения определённого настроя к музыке. Весь этот пафос с дорогим пивом, белым вином, бокалами абсента, дорогим табаком, сигариллами и кофе легко было бы заменить на что-то крайне простое и лёгкое, достаточно недорогое, но иначе весь драматически пафос исчезнет и музыка станет просто набором звуков. Это попытка очень болезненного иррационального приближения к состоянию самой музыки. Стать музыкой, а уже потом диктовать ей свои условия.
Главная проблема творческого процесса - бессонница. Вы когда-нибудь испытывали её? Сначала Лёша спал как и все. Часов по восемь - десять в сутки. Существуют какие-то нормы сна, множество работ посвящены пользе и вреду сна для организма и мозга. Но он никогда даже не интересовался этим вопросом. Раньше он пользовался им как возможностью, подобно людям, которые любят объедаться, видя перед собой до отвала накрытый праздничный стол. Он спал столько, сколько хотел он и его организм. Затем он стал спать часов по шесть, не больше, просто потому что условия вынуждали. Со временем он привык к этому и стал воспринимать их точно также, как обычно воспринимались ему восемь или десять часов сна. Только с условием того, что ты благодаря этому экономишь для творчества пару или две пары часов. Но шло время, и следуя этому режиму, сначала приходилось тяжело вставать и легко засыпать, потому что к концу дня не спасало даже кофе, ко сну клонило так, что ты беспамятно падал в постель. Затем всё радикально поменялось. Теперь тяжело было заснуть, хотя обычно требовалось не больше пятнадцати минут. Теперь Лёша способен полтора часа потратить только на то, чтобы попытаться заставить себя уснуть, вошкаясь под одеялом. А просыпаться начал ещё легче, совершенно внезапно, ни с того ни с сего просто пробуждаться посреди ночи, причём не от кошмаров или каких-либо сотрясений, а потому что приходил в себя беспричинно. Даже будильник на четыре часа утра не было смысла заводить, его хозяин всегда проспался минут за 10 - 15 до звонка.
Чтобы достичь поставленных целей, Алексей попросил у руководителя оркестра заслуженный отдых после многих месяцев беспрерывной работы. Взял на месяц, полагая, что создать программу за это время ему удастся. Но чтобы иметь хотя бы какие-то средства на существование, оставил себе учеников. В конце концов четыре часа в сутки не помеха творческому процессу.
Бессонные ночи. Самое сложное - начать. Обычно дело обстоит так. Либо у тебя нет идеи. Либо ты не знаешь с чего именно начать. Потому что если уж ты начал работу, то тебя словно несёт волной, если ты сам себя не остановишь, просто будешь работать до упора, до того предела, пока ты просто не уткнёшься лбом в непроходимый момент, который обычно называется творческим ступором. Так и выходит. Чтобы творить, необходимо страдать, иначе никак, иначе не получается. Ты можешь взяться на музыкальный инструмент и долго-долго на нём играть известные тебе мелодии или просто импровизировать, но стоит тебе только сосредоточиться на том, чтобы сочинить что-то новое и записать это - тут же ступор. Нотная тетрадь остаётся чистой.
Поэтому Алексей всегда завидовал выдающимся музыкантам. Они были способны на то, чего он был лишён. Мелодия для них была как навязчивая мысль для душевнобольного. Самые продуктивные и выдающиеся композиторы не только иностранной, но отечественной классики могли на долго закрыться в своём кабинете, заполняя один лист за другим, не отрываясь от своего дела, и нанося в тетрадь ноты без малейшие помарок.
Он сидел за рабочим столом, напротив компьютера, периодически слушая самую разнообразную музыку, начиная от классики, заканчивая современной попсой, чтобы просто вдохновиться. По правую руку от него было несколько чашек, часть из которых были пустыми, а другая часть наполнена то дорогим тёплым ароматным чаем, то чёрным зернистом кофе с немного пикантным вкусом. Под правой рукой была пепельница, на ободке которой было отверстие; в него была закреплена недокуренная сигарета. По левую руку было множество листов, книг, музыкальных дисков и пластинок. Этот мусор ему технически не нужен, потому что в сети он мог найти всё, что угодно, да ещё и бесплатно, и куда лучше, потому что те же книги удобнее читать в электронном виде, если ты хочешь делать это быстро. Текст идёт быстрее, потому что твоё внимание не акцентируется на объёме текста, количестве страниц и их границах, в которые вкованы слова, предложения и абзацы. Он кажется свободным от всех книжных
ограничений, благодаря чему даже самый тяжёлый труд будет идти настолько легко, что в ты заметишь только то, как он пролетает в твоём сознании. Позади стоял синтезатор, электроакустическая гитара и саксофон. Все они были очень громоздкими, словно сковывали музыканта в бытовой клетке. Но он сам так взгромождал всё вокруг себя. Ему было куда приятнее жить с мыслью, что ты, даже будучи творческим, а ведь только в творчестве человек и может почувствовать себя абсолютно свободным, ведь оно строится на основе чистой мысли, тем не менее можешь сдерживать себя в клетке, чтобы легко можно было себя вернуть к печальной тяжёлой действительности, ведь творец на то и свободен, что стремится убежать от трудной для художника реальности, и от того тяжелее возвращаться к ней.ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Поэтому три дня безуспешных попыток, а вернее, в рифму будет сказано, пыток что-либо создать привели Алексея к мысли, что пора бы возвращаться к привычному темпу. Но тогда он решил позвонить своему близкому другу, с которым учился и в общеобразовательной школе, и в музыкальной школе, и в музыкальном училище, а теперь ещё и вместе занимаются в одном оркестре. Он позвонил ему, чтобы договориться о встрече в излюбленном музыкантами кафе в центре города возле памятника Пушкину, который был своеобразным пунктом объединения двух университетов-гигантов культуры - музыкального и архитектурного. В этом кафе всегда было шумно и накурено, но такая атмосфера в своё время лишь закаляла самых стойких творцов золотого века в мировой литературе. Но несмотря на непригодное для тихого и уютного времяпрепровождения двух друзей место, здесь Алексею было находиться приятнее, чем в других.
Его друга звали Данил. Очень смышлёный парень, можно даже сказать эрудит, поэтому не удивительно, что ему так легко даётся музыка. Только у него были серьёзные проблемы со зрением, он и свою мать в упор не узнал бы, не будь на нём в этот момент очков. Не самое лучшее качество для музыканта, так как это серьёзно мешает ему читать с листа, а в оркестре, где текстовой материал изучается интенсивнее, чем даже во время обучения на филологическом факультете, это является серьёзной помехой. Но его таланты превосходили его недостатки.
– Послушай, - начал Данил.
– Во-первых, согласись, что ты сам виноват.
– Да меня даже не беспокоит это. Это же даже хорошо, что мне дали работу как музыканту. Проблема то не в этом. Проблема в том, что я неожиданно остыл. Ещё до того, как на меня напала эта нагрузка с обучением и работой в оркестре, а также ещё заработок в качестве репетитора, из меня музыка сама лилась. Понимаешь? У меня не было дефицита идей, был лишь дефицит времени. А теперь всё наоборот. Я сижу перед нотной тетрадью, гипнотизируя её взглядом, не зная, что и можно нанести на неё. Я скорее чувствую себя художником, который пытается представить картинку поверх этих пяти линеек, надеясь, что я хотя просто увижу произведение, останется только подобрать его на музыкальных инструментах. Видишь, в чём проблема? Я опробовал все возможные методы, а ничто не получается.
– А ты для начала хотя бы определился, что ты хочешь вообще сделать?
– Да не особо.
– В том-то и проблема. Ты сидишь дома, ожидая, что озарение придёт к тебе само собой. Ты ведь никогда в жизни ещё ничего фундаментально не создавал. С чего ты вообще решил, что у тебя получится?
– Я же гений, почему бы и нет?
– иронизировал Алексей.
– Ага, гений. Сначала реши, чего ты хочешь, а уже потом считай себя уже кем угодно.
– Мне хотя бы концертную программу составить, а дальше уже как пойдёт.
– Ну так, а в чём проблема? Собирай команду, набери себе музыкантов и попробуйте что-нибудь сочинить вместе.
– Да я понимаю, но дело в том, что...
Алексей прервался, неожиданно задумавшись над истинными мотивами своей работы и проблемами её реализации. Ведь в действительности проблема заключалась в том, что он всю был художественным идеалистом и снобным перфекционистом. Для него всё должно было быть совершенным, в особенности то, чем занимается он, подобно массивной алчной акуле, которая не знала ни сна, ни отдыха в вечных скитаниях поиска жертвенной добычи, и от жертвенности этой получая ещё большее какое-то особенное удовлетворение. Таким был его творческий порыв, поэтому, несмотря на безуспешную попытку вдохнуть в исправительную работу материалистическое начало и обыкновенный меркантильный оттенок, он всё же не смог преодолеть себя, продолжив дышать идеалами, которые не переставали маячить и крутиться в его возбуждённом сознании. Не было в нём ничего такого, что позволило бы ему искуситься перед преимуществами написания чего-либо на лёгкую руку, просто взмахом пера или в нашем случае кликом мышки создавая что-то очень простое, интересное, даже очень избитое, банальное и надоевшее уже всем, но прибыльное, потому что даже при умении создавать подобное он попросту потерял бы самый последний имеющийся у него повод уважать самого себя.
А проблема создания коллектива для исполнения концертной программы порождал множество новых неразрешимых разрушительных мыслей. Например. Для создания столь возвышенной и сложной работы, к которой стремится сам Алексей, требуются музыканты, способные преодолеть стресс, огромное количество репетиций. Причём побольше, чем в том джазовом оркестре, в котором нынче состоит сам Алексей. а также необходимо обладать музыкальной базы, потому что самой гиблой в музыке идеей является мнимая убеждённость, что ты как художественный руководитель можешь поднять с нуля любую бездарность, это мнимость, которая не по силам даже сильнейшим из музыкальных гениев. А ведь к нему не пойдут профессиональные музыканты. А зачем им тратить на это драгоценное время? Вот так и получается, что работать придётся с теми, с кем получится. А дальше. Где найти место для репетиций? Сколько времени понадобится на одни только репетиции? И как мотивировать людей работать много и долго, причём какое-то время без материального вознаграждения? А создав программу, где выступать? В клубах? В ресторанах? Слишком много ответственности. Как в таких условиях вообще не заработать нервный срыв? Если дело так и дальше пойдёт, то Алексею никогда не удастся покрыть выписанное ему административное наказание.