Уловка «Прометея»

Когда заместитель директора ЦРУ попросил устроить встречу где-нибудь за пределами собственной штаб-квартиры, Брайсон встревожился. Трудно было поверить, чтобы Данне, второе по значимости лицо в своей конторе, боялся прослушивания; уже основываясь на одном этом факте, можно было понять, что бывшие работодатели Брайсона действительно сумели запустить свои щупальца даже в высшие эшелоны ЦРУ. Какие бы сведения ни собрал Данне, уже одно то, что он настойчиво пожелал продолжить беседу где-нибудь на нейтральной территории, в безопасном месте, доказывало, что дела шли весьма и весьма неладно.

Ник прибыл на условленное место за час, в четыре часа утра. Небо было темным, а воздух – холодным и сырым. Машин на улицах было мало; лишь изредка проезжала какая-нибудь. Люди, работавшие в ночную смену, разъезжались по домам, а их сменщики спешили на рабочее место. Правительственные дела вершились круглосуточно.

Вокруг стояла странная, непривычная тишина. Бродя по густым зарослям, окружающим выбранную им полянку, Брайсон слышал хруст веток у себя под ногами, который обычно тонет в шуме дорожного движения. На Нике сейчас были туфли на каучуковой подошве: он всегда пользовался ими для работы в полевых условиях, поскольку они помогали скрадывать звук шагов.

Брайсон осмотрел местность, проверяя потенциально опасные точки. С поросшего деревьями холма открывался вид на небольшой луг. За ним лежала маленькая заасфальтированная стоянка, а рядом с ней располагался сооруженный из бетона бункероподобный туалет. Там они и договорились встретиться. Метеорологи предсказывали дождь. Предсказание не сбылось, но укрытие все равно лишним не будет. Помимо всего прочего, толстые бетонные стены обеспечат им защиту на тот случай, если где-нибудь поблизости окажется засада.

Но засады Брайсон не обнаружил. Он прочесал холм, осмотрел, не выходя из-под прикрытия деревьев, лужок, проверил, нет ли где свежих следов или подозрительным образом сломанных веток, а также следящих устройств, подставок для оружия или прочих подобных предметов, которые могли быть установлены на месте засады заранее. На втором круге Ник проверил все возможные пути подхода: в таких делах ничего не следовало оставлять на волю случая. После еще двух заходов – каждый раз он использовал разные господствующие над местностью точки наблюдения, расположенные с разных сторон, – Брайсон с удовлетворением отметил, что на данный момент засада отсутствует. Конечно, из этого еще не следовало, что она не появится в ближайшем будущем; но теперь он, по крайней мере, сможет засечь даже самые незначительные из происходящих вокруг перемен, чего не смог бы сделать без предварительной подготовки.

Ровно в пять утра черный правительственный седан свернул с Бич-Драйв и въехал на заасфальтированную площадку. Это был «Линкольн Континенталь», ничем не примечательный, если не считать правительственных номеров. Устроившись в густом подлеске, Брайсон наблюдал за машиной при помощи маленького, но мощного бинокля. Он узнал водителя Данне, поджарого афроамериканца в темно-синей форменной одежде. Сам Данне находился на заднем сиденье и держал в руках какую-то папку. Похоже, других пассажиров в машине не было.

Лимузин подъехал к месту отдыха и остановился. Водитель вышел и обошел машину, чтобы открыть дверцу для босса, но Данне со свойственной ему нетерпеливостью уже вышел сам. На лице его застыло привычное хмурое выражение. Быстро оглядевшись по сторонам, Данне спустился по ступенькам – на миг его лицо оказалось освещено ярким зеленовато-желтым светом флуоресцентных ламп – и исчез в туалете.

Брайсон продолжал ждать. Он наблюдал за водителем – не последуют ли с его стороны какие-либо подозрительные действия: не примется ли тот украдкой звонить по припрятанному сотовому телефону, не подаст ли сигнал какой-нибудь проезжающей машине, не вытащит ли оружие? Но водитель просто сидел за рулем и ждал – с тем невозмутимым, спокойным терпением, которого так недоставало его боссу.

Прошло добрых десять минут. Брайсон решил, что Данне, наверное, уже сыт ожиданием по горло, и спустился с холма, выбрав при этом такой путь, чтобы до последнего можно было оставаться незамеченным. Он подошел к туалету сзади и, стремительно бросившись вперед, подбежал вплотную к постройке. Брайсон был уверен, что его никто не заметил. Потом он спрыгнул в канаву, окружающую туалет, и скрытно подобрался ко входу.

Туалет встретил его миганием флуоресцентных ламп. Изнутри воняло мочой и экскрементами, и все это перекрывал запах моющего раствора – едкий, но, к сожалению, недостаточно сильный, чтобы заглушить прочие запахи. Брайсон на миг застыл у двери – до того момента, пока не услышал характерный хриплый кашель Данне. Ник быстро скользнул внутрь, затворил за собой тяжелую металлическую дверь и запер на крепкий висячий замок, специально прихваченный для этой цели.

Данне стоял у настенного писсуара. Когда Брайсон вошел, Данне неспешно повернулся к нему.

– Наконец-то! – пробурчал он. – Теперь я понимаю, за что эти ублюдки из Директората уволили вас. Вас трудно обвинить в пунктуальности.

Брайсон пропустил эту шпильку мимо ушей. Данне знал, чем было вызвано его десятиминутное опоздание. Он застегнул «молнию» и подошел к умывальнику. Их взгляды встретились в зеркале.

– Скверные новости, – произнес Данне, ополаскивая руки. В бетонном помещении его голос прозвучал гулко и раскатисто. – Карточка настоящая.

– Карточка?

– Личная карточка работника ЦРУ, которую вы сняли с трупа мотоциклиста в Шантийи. Она не фальшивая. Этот парень больше года назад был прикомандирован к парижскому отделению как оперативник для особых поручений – то есть для особо грязной работы.

– Проверьте все личные документы, узнайте, кто принял его на работу и кто санкционировал перевод.

Данне снова нахмурился, всем своим видом выражая отвращение.

– И как это я сам об этом не подумал? – с мрачной иронией поинтересовался он. Данне отряхнул руки – бумажных полотенец здесь не было, а пользоваться автоматической сушилкой ему не захотелось – и отер их о брюки. Потом он выудил из нагрудного кармана пиджака помятую пачку «Мальборо» и извлек оттуда сигарету – тоже слегка помятую. Сунув ее в рот, но не прикуривая, Данне продолжил:

– Я прогнал через все компьютерные базы данных запрос под грифом «Сигма». И ничего.

– То есть как это – ничего? Вы же держите здоровенные файлы на каждого сотрудника, от директора до уборщицы, моющей сортиры в выставочном центре.

Данне скривился. Незажженная сигарета прилипла к нижней губе.

– А ваши парни не пропускают ничего. Ничего и никогда. Так что не говорите мне, что вы ничего не обнаружили в личном деле этого типа.

– Отнюдь. Я пытаюсь вам сказать, что у этого типа нет личного дела. Если верить центральному банку данных Лэнгли, он просто никогда не существовал.

– Ну так копните глубже! Проверьте данные медосмотров, страховку, платежки, всю эту бюрократическую тягомотину, которой любой работодатель бомбардирует своих служащих. Или вы хотите сказать, что он не получал выплат по чекам?

– Боже милостивый! Вы что, оглохли? Этот тип никогда не существовал! В этом нет ничего невозможного – на действительно серьезных мокрушников мы предпочитаем не держать бумаг. Папки зарывают как можно глубже, запросы хоронятся. Так что прецеденты имеются. Суть в том, что кто-то знал, как переиграть систему и не вносить парня ни в какие конторские книги. Он был чем-то вроде призрака: есть – и в то же время нет.