Ultima Ratio

— У него шпалер! Валим Баксан, валим…бегом. Заорал детина и схватив слабо упирающегося кавказца в охапку, проскочил мимо целящегося в них Жени и припустил по улице к чернеющиму вдали «руссо-балту».

Прицелится Небогатову не удавалось, перед глазами все плыло и опустив руку, Женя провалился в безду беспамятства.

«Жив…жив….» Была его последняя мысль, перед тем как навалилась тьма…

— Господин офицер…Евгений Вадимович. вы меня слышите?

Белый свет яростно бил в глаза несмотря на крепко закрытые веки и спастись от него было некуда.

— Черт. да слышу, слышу…Уберите свет к… Женя непечатно выругался.

Кто то удовлетворенно хмыкнул и свет, бьющий в глаза ослаб.

— Это радует. Будем знакомы, господин Небогатов. Меня зовут Вольпе, Исаак Цезаревич и я — дежурный хирург земской больницы номер 36….

Открыв один слезящийся глаз, Женя увидел плотного субьекта среднего роста с остатками курчавых волос на голове и короткой ухоженной бородой с обильной проседью.

— Я в больнице?

— Таки да. Должен заметить, что вы родились в рубашке, господин жандарм. Если бы не милые мальчики из Первого меда, вам пришлось бы туго..

— Эти ребята были из Первого меда? Со шпагами…Надо было догадаться…Мензура Сеченова…

— Да господин жандарм…

Врач повернул голову и стал четко виден белый продольный шрам на левой щеке..

— Я будучи студентом, немного баловался рапирой…Нужно было доказать сокурсникам, что маленький еврей Исаак Вольпе, тоже не из робкого десятка..

Женя попытался встать, но врач, жестом остановил его.

— Подождите господин жандарм. У вас есть немножко травм…В том числе сотрясение мозга, три сломаных ребра, четыре колотых раны, трещина в…

— Жить буду?

— Таки да…но. Тут пришли ваши коллеги. У них есть пять минут с вами поговорить. Вы еще очень слабы.

Показания с Небогатова снимали двое — ротмистр, дежурный по штабу Корпуса и тощий словно Кощей, следователь военной прокуратуры с погонами подполковника. Фамилию ротмистра, Женя как то прослушал, а вот фамилию следователя была — Тормагов и он с места начал терзать Женю хорошо продуманными вопросами, заставляя вспоминать самые мелочи в действиях нападавших… Уже через пару минут, у Небогатова разболелась голова и стали слезится глаза. Он замолчал и откинулся на подушку, дав понять что ему плохо. Еще через минуту горластый эскулап Вольпе, выгнал коллег в коридор. На выходе у двери, остался стоять грозный вахмистр в небрежно наброшенном на плечи белом халате, не скрывающем кобуру.

— Отдыхайте, господин жандарм. Сейчас поставим укольчик и спите спокойно. Вам сейчас нужен сон прежде всего. Утром поговорите.

— Мне надо позвонить семье…

— Думаю ваши коллеги уже созвонились. Хотя…. Врач задумался…Унас есть радиотелефон подключенный к общегородской сети. Сейчас сестра милосердия вам принесет его…

Глава 19

17 января. Москва. Семеновская управа. Земская больница № 36

— Ну и рожа у тебя, Небогатов. просто детей пугать..

С некоторым удовольствием заметил Сажень, придерживая Женю под локоть. Перебинтованный и обколотый обезболивающими уколами Небогатов, опирался здоровый рукой на привезенную из дома, дедову трость, совершая первый после нападения променад по больничному парку. Было весьма морозно, но безветренно, светило зимнее солнышко и несмотря на сопротивление врачей и выставленной у палаты охраны — Небогатов все же вырвался на свежий воздух. Все таки три утренних допроса, его приизрядно утомили и голова опять стала болеть. Так что на прогулке пришлось буквально настоять.

Дюжий вахмистр Наумов, сопроводил хромающего Небогатова к дверям и застыл у входа, где его подхватил уже приехавший к больнице Сажень.

— Пойдем прогуляемся, подполковник. Заявил Сажень и махнул дорогой кожаной папкой.

— Пошли — пошли…Черт, голова кружится.

— Тогда чего ты торопишься так? Отлежался бы …потом увиделись.

— Нет Сажень…Мы с тобой поговорили и меня через сутки чуть не порешили. Мне такая тенденция не нравится, ей Богу. Так что нечего валяться, крутится надо.

— Ты чего там говорил, про то что нашим детям угроза?

— Так и есть. Но подробностей не будет. Кстати, а почему ты не опасаешься с жандармом средь бела дня встречатся? Как твои каторжане к этому отнесутся…

— А никак. Ты же не сука легавая из сыскных… Жандармы- террористов ловят да шпиков немецких. Нам эта публика так же поперек горла. Тех кто в политику лезет- среди «общества» презирают. Могут и пришить, ненароком.

— А Трифон…к примеру? Те же Чемодан или Шура Богомаз?

— А что, Трифон? «Калачи» тем сильны всегда и были, что с вашим братом якшались… Но поперек «обществу» не шли, воровскую честь, не нарушали…

Вступать в полемику с каторжанином не хотелось и Женя нетерпеливо махнул рукой.

— Нашел что ни будь про тех троих, что я просил?

— Нашел. Но не то что ты думаешь. Полицейский тот, Иванов, который из сыскной части — этот вообще чистый. Не знал, что легавые такие еще сохранились. Даже мзду не берет- если только по мелочи типа штоф водки дорогой или виски…И все. Жена домохозяйка, курица типичная..

— А дети?

Сажень пожал плечами.

— Дети как дети. Скажем так, в криминале никаком не замечены. Дочь, на педагога учится и учится хорошо. За бюджетный счет, между прочим…Сын еще школьник, тоже чист…Ни драк, ни наркотиков..

— Угу…помрачнел Небогатов. Его тайная надежда провести связь между Солоповым и Евсеевым и их земляком майором московской полиции Ивановым — оборвалась.

— Что до управляющего домом, отставного полковника ВВС, Чеснокова Ивана Ильича — то он тоже чист как стекло. Там совсем ничего.

— Интендант и ничего?

— Ничего. По нашей, воровской линии — чист. Может у военных что то есть, на него — но не у нас.

— Нет на него ничего и у особистов. Ни-че-го! Человек десять лет в интендантах — и ничего…Все ревизии в ноль сходятся. Ушел с выслугой и почетом…

«Черт значит среди тех на кого эти обормоты работали — никаких подозрительных связей ни по линии жандармерии ни по линии криминала — нет»

— А вот третий, околоточный ….

— Дерюгин Степан который?