Ультра

Но это я отвлёкся. До обеда изучал "Государственные секреты", после обеда было ФИЗО, а потом личное время. Я как обычно за пару минут пришил подшиву, погладил форму, побрился, привёл себя в образцовый порядок и сел у телевизора.

И вот тут началось...

"Мы прерываем наш выпуск для экстренного сообщения. Два часа назад, в Чукотском море произошло боевое столкновение эскадренного миноносца "Беспощадный" с неопознанным боевым кораблём НАТО. Неизвестно, кто первым открыл огонь, но..."

П№%дец... Приплыли.

– Как думаешь, старая железяка сдержит своё железное слово?
– поинтересовалась Суо.

В Ленкомнате [26] поднялся шум и гвалт.

– Какое слово?
– не понял я.

– Ну, он же говорил при последнем пограничном конфликте, что второго эпизода Российская Федерация не потерпит и ответит ассиметрично.

– напомнила мне Суо.

А, это же было так давно... Я тогда только-только вернулся домой с кучей бабла и заготовил родным праздничный ужин, эх...

26

Ленкомната - помещение, где проводится воспитательная и патриотическая работа с личным составом. На самом деле, это теперь уже жаргон, у нас в части это помещение официально называли КиВРом. Фактическая ценность этого помещения для солдата или курсанта - там стоит телевизор, который можно посмотреть в личное время, ну или в выходные. Хотя, это всё сильно зависит от дежурного по роте. Бывало, если ДпР норм мужик - фильмы смотрели, благо, в увале можно накупить дешманских DVD "999999 фильмов на одном диске", в надежде, что хотя бы один из них будет работать. Впрочем, однажды я купил за символическую сумму диск с фильмом "Жмурки". Но, народу не зашло, хотя фильм вроде как нормальный, Балабанов умел. Тут, как говорится, хрен угадаешь. Но знаете, что я больше всего ненавижу? Фильм "Трансформеры". Блд! Единственный фильм на единственном рабочем диске в последний месяц перед дембелем, когда увалов вообще не предвиделось, так как за формой уже все сходили! Мы его раз 20 посмотрели! Я говорю, "братцы, ну нахрена его пересматривать, вы что, совсем е№%нулись?" "Нет, Док, давай посмотрим ещё раз!" И ещё раз, а потом ещё раз. И ещё раз. Сука.

– Тишина!
– заорал Лёва.
– Курсанты, строиться!

Лёва у нас старший сержант, командир взвода, поэтому все послушались и выстроились.

– Какого хрена разорались, товарищи курсанты?
– прошелся Лёва вдоль строя.

Отвечать ему никто не собирался, да и не успел бы.

– Что за построение?
– вошел в расположение майор В-200.

– Виноват, товарищ майор.
– вытянулся по стойке "смирно" Лёва.
– Внеплановое построение по личной инициативе.

– А, ты же у нас старший сержант.
– "вспомнил" майор В-200.
– Ну раз вы так удачно построились, буду доводить до вас новую информацию. Кхм-кхм.

Майор прокашлялся, что в исполнении робота выглядело охренительно странно, но мы привыкли, что они имитируют живых людей.

– Эскадренный миноносец проекта 1246 "Беспощадный" был уничтожен.
– продолжил майор.
– Это тяжелая потеря для нашей страны, но не повод паниковать. Войны может не случиться, так как...

В-200 завис, впервые на моей памяти. Мы молча смотрели на робота, замершего с назидательно поднятым вверх указательным пальцем. Минут пять абсолютной тишины и он ожил.

– Новая директива. Объявлено введение режима повышенной боевой готовности.
– объявил В-200.
– Сержантский состав, провести проверку личного состава, провести инструктаж личного состава, провести проверку вверенной боевой техники и единиц вооружения. Исполнять.

Всё человеческое исчезло из голоса робота. Стальной лязг, ранее едва слышный, стал доминирующим в интонации. Сразу стало понятно, что это машина для войны, которая избавлена от всего лишнего ради дополнительного усиления важных систем.

Как-то даже не хотелось ничего спрашивать и уточнять - мы кинулись исполнять полученные приказы. Командиры отделений и взводов всерьез опросили всех о самочувствии, придирчиво обследовали внешний облик каждого и провели внеплановую инвентаризацию движимого имущества.

После всей непонятной волокиты, в процессе которой мы чуть ли не обнюхивали огнетушители и комплекты ОЗК, нас снова построили. В-200 был переведён в боевой режим, что проявилось в виде ручного пулемёта в руках, а также тяжелого бронекостюма "Воронеж-2", специально разработанного для эксплуатации гуманоидными роботами. Штука сильно снижает мобильность робота, зато чтобы пробить его нагрудную броню нужна крупнокалиберная винтовка для поражения материальной части. К "Воронежу-2" не применимы стандарты классификации индивидуальной защиты, так как он приближается по степени защиты ближе к бронеавтомобилю.

– Выдать личному составу боевое оружие и экипировку.
– распорядился майор В-200.

Через стеклянную дверь у входа было отчетливо видно, что другие курсы справились с задачами гораздо оперативнее.

В оружейке получил у дежурного по части свой АК-135, серийный номер: 2037АС-9203, закрепленный за мной. В качестве бронирования получил свой же бронекостюм "Ратник-3". Шесть магазинов боезапаса, штык-нож, рюкзак с комплектом "на случай внезапного попадания в дикую необитаемую местность посреди Ростова-на-Дону", который хрен знает зачем нужен, а также один гранатомёт РПГ-32 "Баркас" с тремя пусковыми контейнерами, так как я по штату гранатомётчик, да... Это всё в совокупности весит... Ратника отнимаем, не он на мне, а я в нём, Баркас весит три килограмма, пусковые картриджи: два термобарических - по три килограмма, один тандемный - шесть килограмм. Рюкзак с начинкой весит пятнадцать килограмм. АК-135 - три килограмма. Вес магазина к нему - четыреста грамм, итого два килограмма четыреста грамм. До мелочей вроде керамического штык-ножа докапываться не будем, поэтому суммарно выходит тридцать пять килограмм. Ратник берёт на себя половину, а остальное на мне. И ведь могли почти всю нагрузку на него передать, но ресурс падает, износ ключевых узлов и так далее...

Уже давно придумали солдатские ухищрения, которыми со мной поделился Саня: можно гранатомётные пусковые картриджи подвесить на самодельные крепления к каркасу экзоскелета, но экипировка от этого резко перестаёт быть уставной и ты автоматически улетаешь на пару нарядов вне очереди. Впрочем, во время боевых действий все соображающие верстали себе крепления и носили как удобно. Сейчас этот "Ратник-3" считается морально устаревшим и недостойным, с вооружения он снят довольно-таки давно, но списали его далеко не везде, в основном из соображений "заботы" о физическом состоянии военнослужащих. Эх, в "Ахилле" бы вообще не почувствовал никакой нагрузки...

Есть непонятная такая неопределенность статуса "Раника-3" - на вооружении его больше нет, но приказ начгенштаба МО РФ о том, что его настоятельно рекомендуют использовать во время тренировок - ещё есть.

Но это не особо важно. Выгнали нас на плац, где построили поротно, а затем погнали занимать оборонительный периметр вокруг института.

Места свои мы давно знаем, так как оборону предусмотрели уже очень давно, примерно в процессе строительства самого института, поэтому мы с Прасковьей и Артёмом оказались в одной бетонной огневой точке.

– Чем будем маяться всё это время?
– с тоской спросила Прасковья.
– Я уже чувствую, что здесь скучно...

– Будем травить байки, жрать конфеты, а потом скучать.
– перечислил я.

– Какие конфеты?
– заинтересовался Артём.

– Мне по дороге Армаха передал.
– показал я ему запечатанный непрозрачный пакет.
– С Армахой не пропадёшь.

– Это да...
– кивнул Артём.

//Три часа спустя//

– ... Этот мне дядька рассказывал давным-давно, так что может быть очень бородатым.
– предупредил Артём.
– Приходит ветеран ВОВ в класс на «открытый урок истории», и рассказывает про войну:

– Иду как-то по лесу, вдруг х@як, справа немцы, х@як, слева немцы!

Обалдевшая учительница:

– Вы что такое говорите?! Это же дети!

– Какие нах@й, дети? Фашисты, б№%дь!

– Ха-ха!
– не сдержался я, рассмеявшись.
– Жжёшь!

– Есть ещё один...

//Шесть часов спустя//

– ... и я такая: катись отсюда, нищеброд.
– с довольством произнесла Прасковья.

– Сыну основного акционера Севастопольского Морского банка?
– уточнил я.