Улыбка черного кота

Нам надо все как следует обдумать, твердил он, как заклинание, и Светлана волей-неволей вынуждена была принять его аргументы. Тем более он прибавил, что такого друга, такую девушку, как Света, он не хотел бы терять ни за что на свете и ничего портить в их отношениях тоже бы не хотел.

– Светочка, солнышко, не грусти! – просительно говорил он, заглядывая ей в глаза. – Сейчас мы все равно не смогли бы с тобой пожениться. Ты же видишь, как все обернулось, ведь практика скоро. Я уезжаю надолго, и это очень важно для меня. То есть для нас обоих… – тут же поправлялся он и целовал девушку.

Света уворачивалась от его объятий, смотрела злыми глазами, недоверчиво щурилась:

– Что, эта поездка для тебя действительно такая неожиданность?

– Действительно. Поверь, я ничего про нее не знал. Ну все, остаемся друзьями? – И он все-таки поцеловал ее мокрую от слез щеку, крепко обнял и поспешно выскочил из квартиры.

«Слава богу, разделался! Хватит мне этих бредней про свадьбу-женитьбу! – облегченно вздохнул он, быстро шагая по широкому проспекту и все дальше и дальше удаляясь от Светланиного дома. – Какой из меня муж? Отец прав: тот, кто не может еще сам заработать, не имеет права жениться. Родители не обязаны содержать мою жену.

Затмение, – шептал про себя Сергей, – у меня было затмение. А Светка – авантюристка, и слава богу, что мои родители поняли это раньше меня! Ей бы только светской дамой себя воображать да за широкую спину мужа прятаться. Нет, пусть другого дурака поищет! Со спиной покрепче. И с карманом пошире…»

А Светлана не могла прийти в себя от унижения и разочарования. Все лопнуло. Все пропало. Все! Сергей отказался от нее. Не надо было ей заводить разговоры про свадьбу. А все мама. Торопила, настаивала, смотрела грустными глазами, повторяла: «Доченька, когда же?..» Девушка уже забыла, как сама торопилась с окончательным обустройством личной жизни, как уверена была, что Сереже не устоять против ее поцелуев, ее нежных просьб… Ведь замужество – ее предназначение. И, ни минуты уже не веря, что Сергей, сорвавшись сейчас с крючка, еще вернется к ней, она не могла успокоиться, не могла поверить в то, что все ее планы рухнули в одночасье.

Начавшееся лето девушка проводила в скуке, тоске и лени. С Сергеем они больше не виделись – Светлана выдерживала гордую паузу, ждала, что он сам прибежит к ней, а ее несостоявшийся жених, напротив, даже радовался затянувшейся разлуке и малодушно надеялся, что ситуация разрешится сама собой. Светка же умная, она все поймет правильно, утешал он себя, чувствуя при этом угрызения совести от собственного предательства. Что касается ее самой, то девушка знала, что в августе Сергей уже будет в Китае, и не питала больше напрасных надежд. Время иллюзий для нее закончилось.

Она шаталась по квартире из угла в угол, тупо смотрела подряд все телевизионные программы, часами болтала по телефону с приятельницами, которых прежде не подпускала к себе слишком близко. Пробовала помогать в шитье матери, но у нее ничего не выходило, и это только раздражало Свету. Мать с жалостью смотрела на нее, плачущую и изнывающую от обиды, и вздыхала, вздыхала… Это было невыносимо!

В июле они вдвоем поехали к родственникам в Нижний Новгород. Жили на даче, купались в Волге, вели размеренную и спокойную дачную жизнь. Неспособная по-настоящему оценить всю красоту и задушевную прелесть деревенской жизни, Светлана все же вернулась к концу лета в Москву дочерна загорелой, отдохнувшей и посвежевшей. Девушка чувствовала, что ее силы отчасти восстановились и она вновь готова строить авантюрные планы и очаровывать поклонников. Молодость брала свое, и глубокая рана, нанесенная Светлане любимым человеком, стала затягиваться.

Когда начались занятия, Света принялась ходить в университет нехотя, по инерции и в то же время испытывая какое-то странное облегчение. У нее было дело, хотя и скучное. Учеба по-прежнему казалась ей бесполезной тратой времени, но тем не менее она позволяла девушке иметь приличный статус – статус студентки. Конечно, интересы своих однокурсников она все так же находила несерьезными и далекими от реальной жизни, но, как ни крути, учеба в университете оставалась пока ее единственным жизненным завоеванием.

Антон Житкевич возвратился в Москву в начале октября. В городе стояли первые холодные дни. Черные тучи низко нависли над землей, в воздухе крутилась снежная крупа и мелко посыпала замерзшие лужи. По вечерам прохожие спешили домой, подгоняемые ветром, и зонтики отчаянно выворачивались наизнанку от его безжалостных порывов. Вместе с золотом осени из Москвы исчезали и ее задумчивая красота, и яркие краски, и живые голоса природы.

Однако Антон, возмужавший и окрепший, не замечал погрустневшего, словно разоренного осенью города. Он так соскучился по Москве и своей прежней, доармейской жизни, что теперь часами бродил по холодным улицам, с радостью вдыхал бензиновый воздух и готов был обнимать облетевшие деревья на московских бульварах. Ему даже казалось, что его родная квартира уменьшилась в размерах, а сам он чувствовал себя взрослым и сильным. Парень просто радовался родному городу, радовался благам цивилизации, от которых успел уже отвыкнуть в суровой простоте армейских будней, – обычной ванне, маминому пирогу, полузабытым ощущениям неспешных семейных вечеров, трели телефонного звонка, разговорам с отцом.

На следующий же день после приезда он помчался в институт, узнал расписание занятий и через неделю был уже в курсе всех новостей и на курсе, и в институте, и в медицинском мире в целом. Но даже с головой погрузившись в свои заботы, Антон помнил о своих друзьях. Изумленный тем, что они не звонят ему (хотя он сообщил им в письме точную дату приезда), он сам набрал номер Сергея. Телефон не отвечал. Тогда он позвонил Светлане, и она, обрадовавшись его голосу, сообщила новости: Серега в Китае, она по-прежнему в Москве, у нее все в порядке, и она жаждет увидеться.

Светка, если говорить честно, совсем забыла о дате возвращения Антона, которую ей заблаговременно сообщил Сергей. Она и не вспоминала своего школьного друга. Два года – большой срок, и за это время с ней столько всего произошло! Тем более что последние полгода они практически не переписывались, связь с Житкевичем поддерживал в основном Сергей.

Антон пришел навестить Светлану в парадной форме старшего сержанта, с большим, красивым букетом. Этот букет не был чрезмерно дорогим, кичливым, бьющим в глаза показной помпезностью и роскошью, но астры, хризантемы и гладиолусы были подобраны в нем так умело и со вкусом, что букет просто западал в душу, запоминался сразу и навсегда. «Такие цветы дарят только любимым девушкам», – отметила Светлана с тщеславным удовольствием и невольно задумалась: неужели девчонки были правы и она по-настоящему дорога прежнему другу школьных дней?

Человек, который стоял теперь перед ней, лишь отдаленно напоминал прежнего Антона. Он стал выше ростом, шире в плечах. Румяное лицо удивляло необычайной свежестью, а его голубые глаза, когда он смотрел на нее, так и лучились счастьем. Она увидела перед собой взрослого, сильного, решительного юношу, необыкновенно мужественного и необыкновенно чистого. «Как странно, что он так смотрит на меня, – мельком отметила про себя Светлана. – Странно и… приятно». Она решила вдруг, что Антон очень и очень даже ничего. Он все еще ей дорог. И как она могла о нем забыть?

Клавдия Афанасьевна поставила цветы в большую вазу и стала накрывать стол к чаю. А Светлана увела старшего сержанта в свою комнату. Она рассказывала ему об учебе, о летней практике, об отдыхе в Турции и на Волге. Только о романе с Сергеем не проронила ни слова. Все напоминания о том, что этот человек часто бывал в ее комнате, все фотографии и все его подарки она заблаговременно успела убрать подальше – так, на всякий случай, не имея в виду ничего особенного и не преследуя никаких целей. Но теперь Светлана мысленно похвалила себя за такую предусмотрительность. Ей радостно было, что так легко болтать с незнакомым, совсем взрослым Антоном, что он весь сияет от ее присутствия, точно новенькая блестящая монетка, и ничем не хотелось омрачать эту радость, этот праздник, это начало какой-то новой истории их отношений.