Улыбка черного кота
Шрифт:
В тот год, в самом начале весны, в положенное время начался клев – пошла корюшка. Настя, давно привыкшая к своему положению «подкидной внучки» (так обычно, не без скрытого удовольствия, шутил ее дед), самостоятельно приехала в Москву на весенние каникулы. У них с Иваном Петровичем заранее была разработана серьезная большая программа всяческих развлечений: походы в кино, консерваторию, театр и даже в новомодные московские кофейни и кабачки, которые оба они одинаково любили.
Родители, оставшиеся в Питере, должны были отправиться на несколько дней на подледный лов и позвонить, как только вернутся. Но вместо них позвонила соседка. Она сообщила, что Борис находится в больнице где-то в пригороде, в тяжелом состоянии, а Галина погибла.
Иван Петрович с Настенькой немедленно выехали в Питер. Прямо на вокзале
И Борис, и Галина были единственными детьми у своих родителей. Теперь семью Лаптевых постигла та же судьба, что и многих коренных ленинградцев, которые в блокаду лишились почти всех родственников. Дедушка с внучкой остались одни.
Придя утром на работу и узнав в институте о несчастье, постигшем Лаптева, Антон бросился к старому другу в Питер. Он был одним из первых, кто вошел в квартиру на Литейном после возвращения деда с внучкой из больницы. Иван Петрович осунулся и похудел. Глаза за толстыми стеклами очков покраснели и слезились, стали как будто еще меньше и беззащитнее. Профессор сидел в гостиной на диване, уставясь в пол, и не двигался.
Антон подсел к нему, обнял за плечи и сказал, неожиданно для себя перейдя на «ты»:
– Не надо, не сиди так. Лучше поплачь, легче будет.
Иван Петрович, так и не отведя взгляда от пола, не пошевелившись, произнес каким-то бесцветным голосом:
– Нет, Антоша. Мне теперь плакать нельзя, а то так и до могилы недалеко. А мне еще внучку поднимать…
Разумеется, Антон взял на себя всю организацию похорон и поминок. Забот было много, города он совсем не знал. Но ему на помощь пришли коллеги Бориса и Галины. Женщины молча хлопотали на кухне, молодые мужики, чем-то похожие на Бориса, такие же здоровые и бородатые, ездили договариваться в загс, на кладбище, к сторожам и могильщикам… Службы, которая взяла бы на себя организацию всего этого скорбного дела, тогда в Ленинграде еще не существовало, она появилась позже.
Антон возвратился из Питера в Москву вместе с Иваном Петровичем и Настенькой. Невысокий от природы, Лаптев, казалось, стал еще ниже ростом, горе придавило его. Он потерял сон, категорически отказывался принимать успокоительное или даже простые сердечные капли. Если бы не внучка, он, пожалуй, не пережил бы случившегося. Только ответственность за ребенка заставляла его как-то держаться.
После долгих раздумий о том, как лучше построить его общее с Настенькой будущее, Иван Петрович покинул пост директора института и остался заведующим лабораторией и ведущим научным сотрудником. Антон, принявший несчастье своего старшего друга и шефа близко к сердцу, теперь все реже виделся с ним на работе, но старался по-прежнему бывать у него по выходным. А ведь у него на руках был еще и отец, отдалившийся от всех и практически ушедший в себя, который тоже требовал внимания. Антон подумывал о том, чтобы забрать его к себе, но Светлана об этом и слышать не хотела и предлагала поместить Житкевича-старшего в какую-нибудь клинику нервных болезней со строгим режимом. Антон не соглашался, но приходилось признать: проблему ухода за отцом надо было как-то решать.
Антон успевал подумать о своих проблемах в течение коротких перекуров плотно забитого делами дня, во время переездов по городу, поздними вечерами, когда возвращался домой с очередных переговоров… И вот однажды, когда он, оказавшись дома, устало поцеловал Костика перед сном и быстро сообразил себе ужин, состоявший из самостоятельно сваренных пельменей, в квартире раздалась трель телефона. Житкевичу часто, и в урочное, и в неурочное
время звонили коллеги и партнеры по бизнесу. Но это был особый звонок: на другом конце провода Антон услышал голос Сергея. Друг был в Москве и хотел с ним увидеться.Сергей Пономарев почти никак не давал о себе знать все последние годы. Он не виделся с бывшим одноклассником после возвращения того из армии, не был на свадьбе у Антона со Светой. Да это и понятно, думал всегда Антон: ведь молодой дипломат проходил практику в Китае, затем работал в этой стране, строил карьеру… Сергей поздравил приятелей письменно по дипломатическому этикету – сразу и со свадьбой, и с рождением сына. Сообщал о себе всегда крайне скупо, и из его редких писем – не больше двух-трех за все время – ничего нельзя было понять о его жизни: какая должность, чем занимается, женился ли…
Зная друга, Антон понимал: если бы все было отлично, он бы непременно похвастался, сообщил о своих достижениях. А вот если жизнь складывается средненько – все как у всех, хотя и в Китае, – то и писать не стоит. Антон же вспоминал Сергея часто, особенно в последнее время. Ему очень нужен был близкий человек – и не пожилой, а его возраста, сходный с ним по мироощущению, который помог бы разобраться в тупиковой семейной ситуации Житкевичей. Дело в том, что лучше она не становилась: Светлана продолжала бойкотировать свои семейные и супружеские обязанности, где-то пропадала по вечерам и по выходным. И Сергей – единственный человек, думал Антон, который, хорошо зная и понимая Светку, сможет поговорить с ней по душам, может быть, в чем-то переубедит ее… А самое главное – объяснит ему, Антону, что он сделал не так и почему девка свихнулась.
Как ни странно, ему все еще казалось, что стоит только как следует поговорить со Светланой, и она все поймет, переменится, исправится. Обладая острым и цепким деловым умом, он по-прежнему оставался весьма наивным во всем, что касалось человеческих характеров и взаимоотношений мужчины и женщины. Ему очень трудно, даже невозможно было хотя бы на мгновение допустить, что жена не любит и никогда не любила его, что она просто расчетливая и циничная дрянь, которая многие годы использует его любовь, его заработки, его возможности. Нет, думал Антон, надо только немножко потерпеть, и все встанет на свои места. У них есть условия для нормальной жизни – работа, квартира, друзья, достаточные для безбедного существования деньги. У них есть воспоминания о школьной дружбе, есть чувство, которое связывало и все еще связывает их, а самое главное – есть прекрасный сын, который сделал их брак осмысленным. Это было то, ради чего стоило выстраивать отношения, сохранять семью, стараться простить друг друга.
А потому звонок, раздавшийся поздним вечером в квартире Житкевичей, ее хозяин воспринял как знак свыше. Он давно уже ждал Сергея, надеялся на встречу с ним, на прямой разговор и его дружескую помощь и поддержку. По подсчетам Антона, долгая стажировка молодого дипломата уже должна была бы закончиться.
Глава 12
Сергей шел к друзьям в субботу вечером, не забыв прихватить цветы для Светланы и пиво им с Антоном на двоих. Они не виделись так долго! Многое изменилось за это время; конечно, они остались молодыми, но одновременно сделались взрослее и мудрее… Впервые Пономарев направлялся в дом, который стал общим семейным домом для его старого друга и его первой любви; этого мужчину и эту женщину он хорошо знал по отдельности, но совсем не представлял себе, какой они стали парой.
Собираясь теперь увидеть Антона и Свету, Сергей испытывал чувство одновременно острое, сладкое и печальное. О старых школьных друзьях он думал, как о людях, которые погрязли в московском, весьма нелегком и скучном, как ему представлялось, быте. Наверняка они стали нудными бюргерами, озабоченными прежде всего кастрюлями, пеленками, заработками… Сергей твердо решил навестить их всего один раз. Совсем не появиться у них он не мог: они могли узнать о его возвращении от общих знакомых и обидеться. А зачем обижать людей и наживать врагов без особой на то необходимости? «Увижу еще раз своих школьных приятелей и потом попрощаюсь с ними навсегда. Ведь Светлана и Антон – семья, у них общий сын. Зачем нарушать их идиллию? Да и мне эти старые связи совсем ни к чему», – так решительно был настроен Сергей Пономарев.