Улыбка Мицара

– Что же мне делать?

Соболев рассмеялся и похлопал Эллиота по плечу:

– У ребенка отняли игрушку. Я вас назначил Главным специалистом Совета Солнца. У вас прекрасное поле деятельности по основной вашей специальности.

– Я не об этом... Как мне теперь пропагандировать ваши идеи?

"Не узнаю Эллиота, - подумал Соболев.
– Он говорит очевидные глупости". А вслух сказал:

– Не надо пропагандировать, Чарлз. Пусть говорят сами народы. Мне нравится развернувшаяся дискуссия. И, простите, мне кажется, что вы печетесь не столько о моих идеях, сколько о своей популярности. Я не спрашиваю о ваших далеко идущих целях. Очевидно, они у вас есть.

– Но что же будет, если Земля выскажется за Вселенную?..

– Будем продолжать осваивать Солнечную систему теми силами, которые у нас имеются.

– А вы не думаете, что от исхода плебисцита зависит, быть вам Председателем Совета Солнца или не быть?

– Я не думаю, чтобы дело так далеко зашло.

– Вы будете бороться?

– Против кого?
– Соболев пристально посмотрел на собеседника.

Эллиот пожал плечами и промолчал.

В это мгновение началась передача станции "Прощание":

– Слушай, Земля! Наши позывные десятилетиями вызывали у землян чувства скорби и печали. Сегодня мы сообщаем не о скорби, а о радости, о победе человека в космосе...

Соболев и Эллиот переглянулись.

– Кощунство над памятью погибших, - вполголоса сказал Эллиот.

– Погибшие торжествуют. Их устами сегодня говорит командор Тарханов. Слушайте, - почти зло сказал Соболев.

– Станциями галактической связи приняты обращения представителя инопланетной цивилизации и нашего соплеменника. Сейчас вы услышите голос иного мира. Вы услышите слова надежды и приветствия звездолетчика Тарханова.

Соболев чувствовал напряжение этой великой минуты. Человечество вступало в новую эру - эру контактов с инопланетной цивилизацией. Понимает ли это Эллиот или думает о спасении своей репутации?

"Подвиг Тарханова озарил ярким светом и мою собственную жизнь, и жизнь землян, - взволнованно думал Соболев.
– Люди с благодарностью примут его наследство, и не просто как дар гения, но и как эстафету в будущее, как поручение. На новое поколение падает задача отыскать пути правильного использования этого дара. Только решив эту задачу, новое поколение окажется достойным переданного ему наследства и действительно станет счастливее предыдущих поколений..."

– Земля! Слушай, Земля! Я - лорианин Артем Тарханов! Я, лорианин Артем Тарханов, последний житель далекой планеты, обращаюсь к вам...

– Ло-ри-а-нин, - по слогам выговорил Соболев.
– Какой он, по-вашему, Чарлз?

Эллиот не счел нужным ответить. Но Соболев не заметил этого, прислушиваясь уже к другому голосу космоса:

– Дорогие соплеменники! Земля родная! К вам обращаюсь я, командор звездолета "Уссури" Ритмин Тарханов. Много лет назад наша экспедиция отправилась на поиски инопланетной цивилизации. Случилось так, что мы не могли вернуться назад и остались на далекой планете Лория. Планета эта симметрична нашей Земле...

Тарханов говорил будничным тоном, и эта будничность еще резче подчеркивала значительность содеянного им и его коллегами. Если в начале передачи у Соболева еще были кое-какие сомнения, то теперь они окончательно рассеялись. Рассеяла их простая, деловая речь командора. Впечатление было такое, будто он стоит на центральной трибуне олимпийского стадиона и рассказывает о самых простых вещах. Всем строем речи он убеждал, что мы не одиноки во Вселенной.

– Сегодня, - продолжала станция "Прощание", - в двенадцать ноль-ноль принята еще одна запись. К землянам обращаются юноша-лорианин и командор Тарханов. Включаем запись.

– Я родился и вырос на Лории.
– Голос Артема был молод, чист и свеж.

– Мне сейчас семнадцать лет. Я никогда не был на Земле. Я не видел, как весной шумят ручьи и расцветает сирень. Я не видел белого снега и синих гор. Я не спешил со своими сверстниками в школу или лицей. Но я хочу к вам, хочу дышать вашим воздухом, жить на вашей Земле, плавать по вашим океанам. Я люблю вас, земляне. Я дарю вам мою планету Лорию. Прилетайте и возьмите ее.

– Соплеменники!
– Это уже говорил Тарханов.
– Когда мой воспитанник лорианин Артем прилетит на Землю, прошу вас: полюбите и приласкайте его. Он достоин вашей любви и вашей ласки, дорогие соплеменники...

По стадиону льются звуки гимна Объединенного Человечества. Тысячи людей замерли на трибунах.

С началом новой эры, человечество!

Глава шестая

БЕЛАЯ ВОЛНА

– Артем, Земля нас слышит или нет?

– Слышит, командор.

– У тебя такая уверенность...

Они сидели на парапете из голубого камня. Парапет в метр толщиной опоясывал весь остров. Внутри крепостного вала расположился городок. В его облике было нечто дряхлое, подобное гигантской старой декорации, давным-давно использованной для киносъемок и теперь забытой. И все-таки казалось, что вот-вот среди этих декораций появятся артисты в фантастических доспехах и начнут изображать фантастическую жизнь. Архитектура островных сооружений удивляла своей пестротой и схожестью с зем.ным зодчеством. Здесь можно было увидеть итальянские замки и нью-йоркские небоскребы, Эйфелеву башню, Белый дом - бывшую резиденцию американских президентов. Тарханов сосредоточенно рассматривал собор. В нем чудесно сочетались величавость с поэтичностью, практичность - со сказочным размахом фантазии, цельность - с удивительным богатством деталей.

Ко многим загадкам Лории прибавилась еще одна - загадка города на острове. Только здание Главной обсерватории - ребристое, устремленное в небо под углом в тридцать градусов - было построено в стиле лорианской архитектуры.

Из соборных ворот вышел робот Тор. Артем перепрыгнул через парапет и хлопнул его по плечу. Робот потянул Артема за собой к собору. Тарханов последовал за ними. За последнее время он чувствовал себя лучше и с горячностью юноши занимался разгадкой тайны острова.

Они прошли короткий коридор и очутились внутри собора. Огромное пространство под центральным куполом было погружено в таинственный полумрак. На стенах, сводах, абсидах висели белые прозрачные шары.

– Командор!
– позвал Артем, поворачивая улыбающееся лицо.
– Здесь указатель.

Собор гулко повторил голос. Последний звук замер в высоких сводах купола.

– На Земле такими стрелками пользуются, чтобы показать дорогу. Что ж, последуем за указателем.

Они обошли весь зал и очутились на возвышении, откуда открылась сложная игра света и тени. Стрелка показывала на грушевидный шар.

– Не трогай, - предупредил Артема Тарханов. "Рисковать должен я", - подумал при этом он, обеими ладонями сжимая шар-грушу.

Что-то в соборе передвинулось, и шары вдруг вспыхнули необыкновенным светом. Стены и своды собора исчезли, уступив место темному бархатному фону. Казалось, шары висят в пространстве. Цвет их не поддавался определению.

Повинуясь новому указателю, внезапно возникшему рядом, Тарханов круто повернулся и увидел кресло. Готовый ко всему, он медленно опустился на мягкое сиденье. В то же мгновение он ощутил странную вялость во всем теле. Тягучие монотонные звуки окружили его со всех сторон.