Улыбка убийцы (в сокращении)

Мэри взяла со стола документы и поднялась на подиум, к кафедре, стараясь не думать о том, что на нее сейчас устремлены взгляды пяти миллионов человек.

— С разрешения суда, ваша честь, я — Мэри Динунцио — представляю здесь фонд наследуемого имущества Амадео…

— Brava!

— Bravissima!

— Давай, Мэри!

Весь circolo завопил и зааплодировал, насмешив этим остальную часть зала.

Бум! Бум! Судья Геммилл, нахмурившись, забила по столу судейским молотком.

— Порядок в зале! К порядку! — Она подождала, пока все умолкнут, и обратилась к Мэри: — Мисс Динунцио, поскольку здесь сегодня очень много людей, нам, возможно, лучше прибегнуть к сокращенной процедуре. Я внимательно прочитала поданные вами в суд документы, и у меня возникло несколько вопросов. Вы предстали сегодня передо мной в надежде на получение срочного судебного запрета. Такой запрет устанавливается судом до начала полноценного судебного процесса, и я вправе наложить его, не прибегая к подробному разбирательству. Однако основания, при которых он налагается, должны быть очень серьезными. — Судья Геммилл бросила на Мэри острый взгляд поверх очков. — Вам известны нормы, которыми руководствуется суд при вынесении судебного приказа о временном запрете?

— Да, ваша честь. — Мэри облизала пересохшие губы. — Суд обязан решить, имеются ли у подателя ходатайства разумные основания для надежды выиграть дело по существу, а также решить, не нанесет ли отказ в удовлетворении ходатайства непоправимого ущерба истцу, не нанесет ли удовлетворение ходатайства еще более непоправимый ущерб ответчику и послужит ли таковой запрет подлинным интересам общества.

— Совершенно верно. — Судья Геммилл указала на стопку представленных Мэри документов. — Ваше краткое изложение дела составлено очень хорошо, и все ваши аргументы, относящиеся к непоправимому ущербу, мне понятны. Однако главная проблема состоит в том, существует ли вероятность выигрыша вами дела по существу. И я не уверена, что ваше ходатайство удовлетворяет этому важнейшему требованию. Насколько я понимаю, ваши затруднения по части доказательств состоят в том, что предположительный обман патентного управления произошел десятилетия назад, а оба держателя патента, реальный, Джованни Сараконе, и потенциальный, ваш клиент Амадео Брандолини, теперь уже мертвы, и в этой связи я просто не вижу, как вы сможете доказать то обстоятельство, что мистер Сараконе незаконно присвоил изобретение мистера Брандолини.

— Ваша честь, я согласна с тем, что обладаю лишь косвенными доказательствами, и все же они устанавливают тот факт, что именно мистер Брандолини создал рисунки крышки палубного люка, идентичные тем, которые в конечном итоге оказались приведенными в патентной заявке мистера Сараконе. Я доказала также, что эта заявка была подана через десять дней после того, как мистер Брандолини скончался от удушения, предположительно — покончил с собой путем повешения. И я доказала, что в день смерти мистера Брандолини они с мистером Сараконе работали в поле вдвоем. Рядом никого больше не было.

— Возражение, ваша честь! — гаркнул Рович, и судья Геммилл сказала:

— Принимается к сведению. — И она снова повернулась к Мэри: — Как вы сможете доказать, что эти рисунки выполнены мистером Брандолини, а не мистером Сараконе?

Мэри сглотнула:

— Ваша честь, рисунки находились в бумажнике мистера Брандолини. Как следует из моего письменного, подтвержденного присягой заявления, эти рисунки видела моя коллега Джуди Кэриер. Я получила их от представлявшего интересы мистера Брандолини Фрэнка Кавуто, который был убит на прошлой неделе.

По залу прокатился шумок, который судья Геммилл утихомирила одним взмахом брови.

— Мистер Брандолини подписал виденные вами рисунки или обозначил их принадлежность ему иным способом?

— Нет, ваша честь. Он не умел ни читать, ни писать.

Судья Геммилл сняла очки.

— Не является ли в таком случае равно возможным, что рисунки были выполнены мистером Сараконе?

— Нет. Рисунки изображали крышку палубного люка, которая предназначалась для использования на рыболовецких судах. В то время когда было сделано это изобретение, мистер Сараконе владел разъездным торговым ларьком. Рыбаком он никогда не был. Напротив, мистер Брандолини к этому времени прожил целую жизнь как рыбак. И владел тремя рыболовецкими судами.

— А как суд сможет убедиться в этом, адвокат?

— Да это же все знают! — в отчаянии выпалила Мэри, и circolo разразился бурной овацией.

— К порядку! — Судья Геммилл заколотила молотком.

— Ваша честь, — продолжала Мэри, — если бы Фрэнка Кавуто не убили, у меня имелись бы доказательства того, что Амадео Брандолини был рыбаком. Если бы рисунки не были похищены, я могла бы доказать вам, что они существуют. Если бы Кейше Грейс не перерезали горло, я могла бы доказать, что Джованни Сараконе практически признался на смертном одре в убийстве Амадео!

— Возражение! Возражение! — завопил Рович.

Джастин Сараконе от возмущения вскочил с места.

— К порядку! К порядку! К порядку!

— Мэ-ри! Мэ-ри! Мэ-ри! — скандировал circolo.

Бум-бум-бум!

— Сядьте! Сядьте сию же минуту! — кричала судья Геммилл.

Мэри, не понимая, к кому обращается судья, обернулась. Люди в зале шумели, но при этом все сидели на своих местах.

Кроме одной женщины.

Посреди зала стояла, подняв руку, миссис Найквист. Синие глаза ее сияли, губы изгибались в ласковой улыбке. Она стояла, гордо выпрямив спину. Мэри не верила своим глазам.

— Мэри! — громко позвала миссис Найквист. — Можно вас на минутку?

— Да что же тут такое творится? — крикнула судья Геммилл.

В зале снова поднялся шум, все вытянули шеи, чтобы получше разглядеть происходящее. Мэри вышла в зал и торопливо направилась к миссис Найквист.

— Как вы здесь оказались? — недоумевала она.

— Взгляните вот на это, милочка, — вместо ответа попросила миссис Найквист, протянув ей несколько листков бумаги.

— Мисс Динунцио! К порядку! Помощник! — кричала судья Геммилл, однако Мэри, держа в одной руке бумаги, вцепилась другой в рукав помощника судьи, вознамерившегося вывести миссис Найквист из зала.

— Ваша честь, я вызываю миссис Элен Найквист для дачи свидетельских показаний.

— Возражение! — воскликнул Рович.

Репортеры лихорадочно застрочили в блокнотах.

— Принимается, — объявила судья Геммилл и ударила в подтверждение молотком.

— Ее имя отсутствует в списке свидетелей, — заявил Рович. — Мы не можем выслушать ее. Сторона ответчика не была уведомлена о ней должным порядком.

Мэри, тем временем уже вернувшись за кафедру, снова воззвала к судье:

— Ваша честь, миссис Найквист из Бьютта, и я понятия не имела о том, что она появится здесь сегодня. Я составила список всех своих свидетелей и лично доставила копию его ответчику.

— Доставила? — Джастин Сараконе снова вскочил на ноги. — Да ты же меня избила!

— Мистер Рович, угомоните своего клиента. — Судья Геммилл вновь заколотила молотком по столу: — Я не потерплю больше никаких безобразий в зале суда! К порядку! Все! И немедленно!

Бум-бум-бум!

Тем временем миссис Найквист спокойно прошла к свидетельскому месту и, когда в зале наступила тишина, уже сидела, скрестив ноги под джинсовой юбкой, которая очень гармонировала с ее светло-голубым хлопковым свитером.