Улыбочку!
Шрифт:
– Ну что ты, как можно!
– Ну и ладненько. Клавка, закрой за дорогим гостем дверь.
– Закрыла.
– Ну ты, Клавка, и дура. Я тебя просил генерала привести, а ты?!
– Он не захотел.
– Ну ничего, сейчас Кирилл Петрович слух пустит – как мухи на мёд полетят. – А что ж он так?
– Так не дурак же – зачем одному страдать? Глядишь, скоро генералом стану.
– Умница ты моя!
– Ну так если б твой папа меня так не поймал, я бы до сих пор дураком жил. А я его так ни разу и не поблагодарил.
– Ну, Коль, кто старое помянет.
– Да
Баня
– Ну, Наташенька, чтобы я с тобой ещё хоть раз попёрлась в баню! Даже не надейся!
– А кто ж знал?
– Кто ж знал, кто ж знал… Пора бы уже и подстраховываться – не в первый раз собрались!
– Да я же в баню ничего не брала, настойку медовую только.
– И я об этом. С настойки твоей это всё и началось! Ты её на чём настаивала, на мухоморах?
– Нет, на коньяке.
– Где ты рецепт-то такой взяла? У деда-самогонщика?
– Косметолог посоветовала. Хорошо воздействует на кожу.
Я же не знала, что она так воздействует.
– А я тебе говорила, что у меня кожа чувствительная! Я, когда жирного поем, сразу кожа лоснится. Видимо, жир наружу выходит. Но я же не знала, что бывает обратный эффект – так сказать, процесс осмоса!
– А ну дыхни! Не выветрилось ещё, что ли?
– А смысл – ртом дышать? Я же не ртом пила! Я же вообще не собиралась пить! А всё ты со своей настоечкой! А у меня кожа тоненькая, чувствительная – мне много не надо!
– Да тебе и через рот немного надо! А что ж ты в свою чувствительную кожу два литра настойки вмазала-то, а?
– Вот я бы тебе сейчас вмазала! Это ж ты бубнила: «Надо всю использовать!»
– Мне косметолог сказала, что после открытия баночки второй раз уже использовать нельзя. Я ей ещё припомню это!
– А она при чём? Она же тебе конкретно сказала: баночки! А ты чего три литра закатала?! Она тебе какой рецепт дала? Может, ты там чего-то не в тех миллилитрах отмерила?
– Да какой там рецепт? Там просто пропорция: на две части мёда одна часть коньяка.
– То есть если я правильно поняла, то на сто граммов коньяка надо двести мёда?
– Наверное.
– В смысле – наверное?
– Ну, у меня в школе с дробями не очень было. Я к соседу зашла, спросила: как это? Он мне и показал.
– На чём он тебе показал – на пальцах?
– На трёхлитровой банке.
– Так ты хоть принцип поняла?
– Принцип – да, но только на этой банке.
– Видимо, выветривается. Холодно становится. У меня уже мурашки по голове побежали.
– Ага, тебе хорошо. На тебе хоть шапка шерстяная, а на мне – одна косыночка.
– В том-то и дело, что на мне тоже только одна шапка! Где мы хоть находимся?
– Судя по обстановке, в приёмной психбольницы.
– А, ну это нормально, меня тут все знают, скоро нас отпустят. Что ты отодвигаешься? Ты забыла, что я в фармфирме работаю, лекарства мы им возим? А ты точно уверена, что мы именно в приёмной? Как-то уж больно на палату интенсивной терапии смахивает.
– А что это за палата?
– Для буйных, Наташенька,
для буйных!– Ладно, ладно, не заводись ты, ничего же пока не случилось.
– Так, давай определимся: «не случилось» или «не помним»?
Расстояние от одного до другого огромное!
– От чего?
– От твоей бани на даче в Павловске и центральной психиатрической больницы в Санкт-Петербурге, Наташа!
– Добрый день, Светлана Юрьевна! Как отдохнули? – вошла в палату зав отделения.
– Вы знаете, Елена Павловна, хотелось бы, чтобы вы нам это рассказали.
– Ну, мы-то много рассказать не можем: нас к электричке на Казанском вокзале вызвали.
– Это в Москве?
– Да, представьте себе.
– Что-то я боюсь себе это представлять.
– Ну, там ещё частично в протоколах написано… – Нас хоть не посадят-то?
– Не посадят. Мы вас, если можно так выразиться, взяли на поруки.
– Вы знаете, это так неожиданно получилось.
– Поверьте моему опыту: к нам обычно все неожиданно попадают.
– А может быть… ну, по старому знакомству вы нас уже отпустите?
– Может, и отпустим. Но вы нас тут так зазывали к себе на дачу. Шашлык и баньку обещали. Настоечкой на меду заманивали.
– Я бы побоялась ещё раз мазаться этой настоечкой .
– Ну, вы-то можете и не мазаться. А мы что, не люди совсем? Мы тоже отдохнуть хотим! Вон какие вы – румяненькие, свеженькие, голенькие. За версту чувствуется, что хорошо отдохнули!
– Но у нас там уже почти ничего не осталось.
– Это как это – не осталось?!– встрепенулась Наташка – Я четыре банки закатала!
С новым годом!
Дорогие друзья, скоро пробьёт двенадцать и наступит Новый год. Давайте же встретим его за столом. Я сказал «за столом», а не «под»!
Марья Филипповна, отползите от ёлки. Что вы под ней ищете? Подарки? Какие подарки, откуда им там взяться? Вы в детстве находили? Надо же, вы, с вашей памятью, ещё помните детство? Или вы в него уже впали? Подарков у нас не будет. Мы выдали вам премию. Да, вы на неё ничего не купите, но согласитесь, что, по сравнению с вашей зарплатой, это подарок. Дед Мороз? Он будет – будет вам показывать стриптиз. Да, а Снегурочка выскочит из торта. Сядьте.
Я хочу сказать тост… Я уже двенадцатый говорю? Неправда, я ещё и одного не успел договорить, только начну «Давайте выпьем…» – ну вот, все уже выпили.
Анна Степановна, поднимите голову от салата! Я знаю, что огурцы полезны для лица, но там ещё и уксус.
Татьяна Андреевна, перестаньте раскачивать ёлку, зачем вам эта звёздочка? Хотите на грудь повесить? На какую? Пётр Петрович, снимите Татьяну Андреевну с ёлки! Ну и коллектив, с вами отметишь!
Вам хорошо, а меня ещё дома ждут. Вас уже не ждут? Так правильно, пятый год встречаем с тридцать первого по пятое.
Марья Филипповна, отцепитесь от Деда Мороза! Какой стриптиз, я пошутил! Вы посмотрите на него, ему ж под шестьдесят – что он вам может показать? Я понимаю, что для вас он ещё мальчик, но здесь же есть ещё и мы.