Уменьшить - увеличить

Поднялся шум. Председатель, кинув мимолетный взгляд на Супоросова, махнул рукой - сядьте, мол, и снова в упор уставился на Селецкого.

– Ладно, насчет "как" - это мы потом будем выяснять. Я насчет материального ущерба.

На кой черт вы это делали? Если только, - председатель вдруг непроизвольно, точно стряхивая с лица воду, замотал головой,- если только действительно делали?

– А я не хочу, чтобы дед травился и семью травмировал, - ясным голосом отозвался Селецкий.-Жалко мне их стало, вот и все. Да старик еще сам меня потом благодарить будет.

– Обидел ты меня, Валера, обидел!-раздался горестный стариков голос. Может, ты и хороший человек, а я - кровосос семейной жизни, а только не могу я тебя простить и благодарить не буду! А Супоросов Гертруд все одно тебя доконает, мы с ним так и договаривались: от меня вывернешься, так от него не уйдешь!

– Ты, алкаш, меня к себе не притягивай!
– презрительно и угрожающе проговорил богатырь Супоросов. Он зло вырвал свой локоть из рук импортной красавицы.-Ну что"успокойся"?
– рявкнул он на нее.
– Это ж одна шайка-лейка, не видишь, что ли?

– Товарищ Супоросов, держите себя в рамках!
– строго сказала старушка Крупнова.

– Тихо, тихо!- нахмурился Хохлин.

– Видал, Фомич, приятеля своего?
– зловеще проговорила старуха Клименко.
– Или и дальше судиться будешь?

– Товарищи суд!- вскочил с подоконника Клименко.
– Заявление отменяю! Валерку не прощу, а судиться не буду!

– Так-так, - сказал председатель, - уже легче... Клименко, ответьте нам как автор этого заявления, - он ткнул пальцем в листок, - вы имеете претензии к Селецкому? Четко и ясно, ну?

– Аннулирую заявление как не имевшее!

– Очень хорошо. Разбирайтесь в ваших пузырьках сами. Меньше кляуз-легче жить. Теперь вторая бумага...

Председатель поднял со стола листок и зачитал:

– В товарищеский суд... так... от Супоросова Г. Р.... так... Заявление. Требую принципиального и сурового осуждения антиобщественного поведения жильца нашего дома Селецкого В. А. Селецкий В. А. систематически нервирует окружающих, постоянно затевает безобразные скандалы, нагло вмешиваясь в чужие дела. Испытывая патологическую ненависть к чужой честно приобретенной собственности, он старается нанести ей вред и порчу, даже если эта собственность-животное".

В скобках-"живая собака".-пояснил Степан Гаврилович.
– "Такое безобразное поведение распоясавшегося хулигана Селецкого В. А. могут подтвердить многие жильцы нашего дома, понесшие материальный ущерб, в частности всеми уважаемый инвалид войны, пенсионер Клименко В. Ф..."

– Вот ведь паразит!
– вскричал Фомич.
– Тут я, стало быть, уважаемый, а тут - алкаш?

Зал, внимавший чтению в недобром молчании, недобро рассмеялся.

– Тише! Читаю дальше. Так. . . "пенсионер Клименко В. Ф. В отношении меня лично хулиганом Селецким совершены следующие акции: первое-выведена из строя моя машина "Волга" модели "седан"; второе - приведен в полную негодность металлический разборный гараж; третье-травмирована и искалечена собака-дог, чемпион породы. От своего имени и от лица общественности нашего дома требую сурового наказания хулигана Селецкого В. А., полного взыскания с него нанесенного мне материального ущерба, а также немедленного пресечения его аморальной деятельности, мешающей честным советским людям спокойно трудиться на благо нашей любимой Родины. Супоросов Г. Р. Восьмое июня тысяча девятьсот восьмидесятого года". Напечатано на машинке,-нашел нужным сообщить председатель, дочитав заявление.

Во время чтения зал сурово и неприязненно рассматривал Супоросова. Один только разоблачаемый Селецкий, едва приметно улыбаясь, смотрел на жену врага. Как она слушала произведение своего Гертруда! Как поэму, как волшебную сказку! Ах, почему, почему же остальные в этом зале так бесчувственны, так жестоки! Да, это была любовь.. .

– Завернул!-кричали из публики.Честный советский!

– Пусть докажет! Сегодня в машине ездил, и гараж стоит!

– И дог шастает!

– Не пляшут уже такие заявления, опоздал!

Председатель поднял руку, пресекая шум:

– Кроме заявления, товарищи, имеются еще: характеристика с работы товарища Супоросова, копия товарного чека на машину,-перечислял он, перекладывая бумаги, - собачий диплом и ветеринарная справка. Но они, товарищи, существа дела не проясняют. Заявленьице-то, сами слышали, серьезное! Такие обвинения доказывать нужно, товарищи. Думаю, надо нам сейчас выслушать товарища Супоросова - что он может сообщить конкретно. Потом мы ознакомим собрание с актом комиссии, а потом заслушаем товарища Селецкого, а характеристики да дипломы - это дело десятое.

– А вот вы как раз зачитайте характеристику!
– вскочив с места, крикнула красавица Супоросова.
– Это вам не какая-нибудь бумажка! В "Оптснабе" зря характеристик не дают! Тоже мне!
– От возмущения Супоросова порозовела и стала еще краше.
– Гертруда Романовича все уважают и ценят! Заграницу доверяют! Что же ты молчишь, Трудик? Скажи им! А если у нас все есть, и машина...

– Сядь!
– дернул ее за руку супруг, силком возвращая на место. Заграница... Не видишь, дура?
– кивком указал он на враждебно гудящую публику.

Жена ойкнула от неожиданности и села, глядя на супруга с изумленно приоткрытым ртом. Супоросов поднялся. Спокойный, осанистый, великолепный он словно бы и сам являлся чемпионом породы, ну, коль уж не города, так района. Многим в зале пришла в голову эта мысль при взгляде на него.

– Я полагаю, - начал Супоросов породистым баритоном, обращаясь только к председателю товарищеского суда,-я полагаю, что разбор подобных уголовных дел, да-да, подчеркиваю - уголовных, вообще не входит в компетенцию товарищеского суда жилконторы, - он презрительно усмехнулся, - поскольку никто из членов этого суда не имеет юридического образования, и где вместо серьезного разбора дела устраивается цирк на потеху разным безответственным элементам.

Переждав всплеск выкриков зала, председатель постучал по графину.

– Так вот, - еще пуще сгустил баритон Супоросов, - насчет сегодняшнего разбирательства я не обольщался. Вначале я подавал заявление в нарсуд, тем более что методы, которыми орудует этот бандит (кивок в сторону Селецкого), должны заинтересовать и, уверен, еще заинтересуют кое-какие серьезные инстанции. Но...
– Супоросов театрально развел руками, - но там сочли нужным направить меня в товарищеский суд по месту жительства, хе!.. Это во-первых...

– Вы извините, Степан Гаврилович, - оскорбление и взволнованно проговорила старушка Крупнова, торопливо роясь в своем портфеле.
– Я сейчас, я относительно юридического образования, чтобы у собрания не возникло неясности... Да где же оно, боже мой? "Положение"... Ну пусть, я и так...
– старушка бросила копаться в портфеле, вскинув голову, посмотрела на Супоросова. Лицо ее пошло пятнами.

– Товарищ Супоросов, вам известно "Положение о товарищеских судах"? Известен вам порядок выборов в товарищеские суды?