Умер-шмумер

— Хорошо, хорошо, у меня двадцать семь…

— Пусть… И пожалуйста, вы можете кого-нибудь послать вон в то кафе?

— Разумеется, букет для дамы, которая сидит в кафе?

— Конечно.

— Вы не могли бы показать мне эту даму?

— Зачем это?

— А вы сами понесете розы? — улыбнулась продавщица. — Или вы хотите их послать?

— Послать, конечно, послать, я же сказал.

— Но мне придется сделать это самой, моей помощницы сейчас нет.

Она вместе с ним вышла из магазина, и он показал ей Нику На столике перед ней уже стояли чайные розы.

— О, я понимаю, — опять улыбнулась женщина, — уверяю вас, двадцать семь роз более чем достаточно.

Если бы вы посылали цветы даме домой, это другое дело, но в кафе…

— Да, наверное, вы правы, но поторопитесь, умоляю!

— Не волнуйтесь, ваша дама только приступила к мороженому!

— Господи, как вы разглядели?

— У меня дальнозоркость, — улыбнулась опять продавщица, заворачивая розы в красивую бумагу. — Вот видите, прекрасный букет получился. Хотите что-нибудь написать?

— Да-да, обязательно!

— Вы можете выбрать карточку.

— Какая разница, давайте любую! — Он весь дрожал от нетерпения, схватил первую попавшуюся и написал, не задумываясь: «Котофеич, жду завтра в десять утра у памятника Бетховену. Целую.

Влад».

В этот момент в магазин, запыхавшись, вбежала девчонка лет пятнадцати. Продавщица сказала:

— Трудхен, надо этот букет отнести в кафе. Там за столиком, где стоят наши чайные розы, сидит дама в бежевом костюме.

Девочка глянула на букет, на покупателя и прыснула. Потом кивнула и вприпрыжку понеслась исполнять поручение. Он поспешил за ней.

— Стой, не беги так! — крикнул он.

Она остановилась, подождала его.

— Хотите видеть знаменательный момент?

Ну и нахалка!

— Не волнуйтесь, у вас больше роз и больше шансов!

— Иди уже! — разозлился он.

Девчонка вбежала в кафе и подала Нике букет.

Ника и ее хахаль стали озираться, но он уже стоял за каштаном. Так что даже бойкая Трудхен его не заметила. Кавалер сунул ей какую-то монетку, и она унеслась.

Он сумел подобраться довольно близко и увидел, что у Ники лицо растерянное и встревоженное.

Она недоуменно пожимала плечами и что-то, словно оправдываясь, говорила кавалеру. Тот взял букет и обнаружил в нем конверт с карточкой. Протянул его Нике. Та вытащила карточку и смертельно побледнела. Казалось, она близка к обмороку. Эффект удался! Наверное, это нехорошо, даже жестоко, запоздало подумал он. Наверное, я что-то поломал… Но зачем он ей нужен, если есть я? И словно в подтверждение этой мысли, Ника встала, взяла его букет и словно сомнамбула побрела к выходу из кафе. Кавалер вскочил, бросил на столик деньги и поспешил за ней, а пять его роз остались стоять на столике.

Ночь он почти не спал, мучился, идти на это свидание или не идти. А потом решил, что вот проснется утром и решит. Утро вечера мудренее. Почему я назначил свидание на утро, на десять часов, в такую рань? Идиот, надо было назначить на вчерашний вечер, зачем ей мучиться целую ночь? И вообще, один раз я ей жизнь уже поломал, зачем второй-то? Может, у нее с этим мужиком могло что-то сладиться, а я влез… Ах, как некрасиво, как подло и гнусно… Нет, я не пойду, пусть думает, что кто-то ее жестоко разыграл… Да и вообще, что я ей скажу? Извини, подруга, я так, на минуточку, жив-здоров и рад тебя видеть тоже в добром здравии?

Глупо, глупо… Я чувствую себя полным идиотом.

Он вдруг живо представил себе Нику, стоящую в одиночестве у памятника Бетховену, сначала в надежде озирающуюся вокруг, а потом горько разочарованную, в унынии бредущую прочь… Нет, это слишком, так нельзя, это не по-мужски, сказав «а», надо говорить «б»… Он вскочил, заметался по комнате, подбежал к окну, чтобы открыть его, и увидел, как из подъезда выходит Габи под руку с молодым человеком. Эта времени даром не теряет. Ну и черт с ней. У меня сегодня свидание с Никой! Надо выглядеть мужчиной, а не размазней. Да-да, я пойду на эту встречу, чем бы она ни кончилась, я просто вырву этот больной зуб и тогда смогу спокойно, с чистой совестью, жить дальше, а когда этот зуб будет вырван, чем черт не шутит, я еще трахну Габи, чтоб не считала меня трусом и импотентом. Конечно, Ника накинется на меня с упреками или будет долго плакать, но надо, надо это перетерпеть, чтобы нормально жить дальше. Я не такой уж фаталист, но, видно, судьбе было угодно, чтобы на этом этапе своей жизни я рассчитался уже со всеми долгами. И он решил заняться гимнастикой.

* * *

Ровно в десять он стоял у памятника Бетховену.

Рядом молоденькая девушка разворачивала торговлю цветами. Но он решил не покупать цветов, к чему они сейчас?.. Не до них… На часах было уже три минуты одиннадцатого. И тут вдруг он подумал: а что, если Ника не придет? Просто не пожелает его видеть? Он ведь умер для нее! Так зачем его оживлять?

Он будет только помехой в ее жизни… Но тут он увидел ее. Она шла не спеша, вовсе не летела ему навстречу, как некогда. Он ощутил укол разочарования.

— Ника!

— Привет! — сказала она как-то даже весело. — Ты, значит, жив? Что ж, хорошо, я рада, умер-шмумер, лишь бы был здоровенький!

Он ожидал чего угодно, только не этого.

— Ника, Ника, дай я тебя поцелую! Ты такая стала…

Она сама поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

— Спасибо за платье, Влад, это было очень кстати.

— Честно говоря, я боялся, что ты сейчас швырнешь мне его в морду.

— Ну зачем же? Оно красивое, мне идет.

— Ника, что ж мы, так и будем тут стоять?

— А что ты предлагаешь?

— Я не знаю, давай куда-нибудь поедем… Нам же надо поговорить…

— Влад, о чем нам говорить? Вспоминать прошлое я не люблю, а больше ничего общего у нас нет, можно, конечно, поговорить, почему бы и не поговорить, собственно, но для этого достаточно зайти в кафе. Кстати, я сегодня проспала и не успела позавтракать.

Ее тон совершенно его обескуражил. Он готовился к обороне, а она и не собиралась нападать. Да еще и проспала…

— Ну конечно, я тоже только успел выпить молока. Но давай поедем куда-нибудь, я знаю одну кафешку на том берегу Рейна, там можно на свежем воздухе посидеть, утром наверняка народу не будет…

— А на чем туда едут?

— У меня тут неподалеку машина…

— Ты живешь в Бонне?

— Нет, я приехал к другу…

— А… Я тоже приехала к подруге. Ну надо же…

— Так поедем?

— Поедем. — Она пожала плечами.

Он взял ее под руку.

— Ты очень изменилась, Ника.

— Естественно, Влад.

— Нет, неестественно. Ты с годами стала лучше.

— Просто я стала взрослой, Влад.

— Нет-нет, что ты… Тебе очень идут длинные волосы… Ника, я так рад тебя видеть!