Умер-шмумер

— Да.

— Странно, почему ж ты не поехал куда-нибудь, куда обычно ездят американцы?

— А куда ездят американцы? — засмеялся он.

— На Гавайи, в Мексику, например…

— Надоело.

— А…

— Меня почему-то тянуло сюда. И не зря, как выяснилось. А ты сама-то почему сюда приехала?

— Я давно обещала Алле… ну ты же ее видел… Она моя очень близкая подруга.

— А твоя Машка? Вы еще дружите? Ну кругломорденькая такая?

— Машка теперь живет в Финляндии, и мы совсем не дружим. У тебя большой дом? Или квартира?

— У меня квартира в кондоминиуме, знаешь, что это такое?

— Конечно, знаю, у нас теперь тоже строят кондоминиумы. Хотя, по-моему, это звучит ужасно.

— Подумать только! Мне трудно себе это представить… И что, в ваших магазинах есть товары?

Она громко засмеялась:

— Да, Влад, есть…

Она вдруг открыла сумочку, вытащила кошелек.

— Вот видишь, сколько у меня всяких карточек?

Это дисконтные карты разных магазинов, — с какой-то наивной гордостью сказала она.

Он расхохотался.

— Да, убедительно! Дисконтные карточки московских магазинов! Ника, ты прелесть!

— Ты хотел сказать: Ника, ты дура! И завести разговор о высших ценностях, о засилье масс-культуры и о том, что Россия берет от Запада все самое худшее, да? А знаешь, когда в магазинах все есть, это не так уж плохо, по крайней мере не надо стоять в очереди… Помнишь, как мы с тобой стояли в очереди за маслом к твоему дню рождения?

Он почти не слышал ее наивных речей. Она вдруг показалась ему такой одинокой и беззащитной… Куда девалась та умудренная жизнью женщина, какой она была всего лишь час назад… А ведь она всегда была разной, припомнилось ему, то умной и тонкой, то непроходимо глупой, не понимавшей самых элементарных вещей… Но неизменно очаровательной.

Он вдруг ощутил приятную усталость, закрыл на минутку глаза и не заметил, как уснул. Когда проснулся, Ники рядом не было. Он испуганно завертел головой и сразу заметил ее. Она стояла чуть поодаль у борта, а рядом какой-то толстяк в полотняной кепке. И они беседовали! Ему немедленно захотелось убить этого толстяка, но тут к нему подошла его тоже весьма упитанная спутница и, взяв за руку, увела.

Видно, почувствовала опасность. А Ника тряхнула волосами и продолжала стоять у борта. Какие у нее красивые ноги, черт побери. И от этого разреза на юбке можно свихнуться… Надо было не на пароход садиться, а вести ее к себе, а то тут желающих тьма…

Он вскочил и подошел к ней:

— Котофеич…

Она резко обернулась:

— Выспался?

— Прости, сам не знаю, как это получилось. Сердишься?

— Да нет, с чего бы… Тут красиво…

— Что этот толстяк от тебя хотел?

— Какой толстяк? — искренне удивилась она.

— Которого жена увела.

— Вероятно, она его ко мне приревновала, а он ничего такого и не думал. Просто русский турист…

Сказал, что мы вместе летели сюда в самолете… А почему ты спросил? Ты что, ревнуешь? — рассмеялась она.

— Да нет, с какой стати… А может, ты и права, может, и ревную. Да, между прочим, кто был вчера тот, седовласый?

— И к нему ревнуешь?

— Ну к нему-то уж точно, — сказал он со смехом.

— Много будешь знать, скоро состаришься!

— Ника, это бесчеловечно! И еще вопрос, с кем это у вас позавчера рандевушка была, как выразилась твоя Алла?

— Обалдеть! Ты что, подсматривал и подслушивал?

— Не подслушивал, а случайно услышал!

Она смотрела на него, и в глазах у нее прыгали чертики.

— Почему ты молчишь? — нетерпеливо спросил он.

— Осади назад, — вдруг жестко сказала она.

— Что? — не понял он.

— Я говорю, осади назад? Тебе тут ничего не светит!

— Не понимаю, о чем ты? — притворно возмутился он.

— Ты что, думаешь, я побегу к тебе в постель, размягчившись от воспоминаний и рейнского солнышка? Не рассчитывай! Я рада тебя видеть, мне приятно провести с тобой несколько часов, и все. Кстати, когда мы приплывем назад, я поеду домой, у меня свои планы на вечер.

— Ника, ну что ты… Я же не… Зачем ты так? — расстроился он.

— Не огорчайся, Влад! — примирительно произнесла она. — Я просто хотела прояснить ситуацию.

— Расставить все точки над «i»… — задумчиво проговорил он.

— Скажи, а ты думаешь по-русски? — неожиданно спросила она.

— Когда как… Если о делах, о работе, то по-английски, я так приучил себя, а если о… С того момента, как увидел тебя, стал думать по-русски, странно, да?

— Ну почему, у тебя просто нет английских слов для меня, ты их еще не подобрал… и вспомнил русские: дура, но привлекательная, милая, но недалекая…

— Ника, прекрати!

Она засмеялась:

— Извини, Влад, я, кажется, все время нарушаю твой сценарий…

— Какой еще сценарий?

— Ну утром ты приготовился к обороне, а я не собиралась нападать, теперь ты решил уложить меня в койку…

— Ника, что за выражения! — поморщился он.

— Хорошо, решил меня трахнуть, а я возражаю!

— Ника, я…

— Ты в шоке?

— Послушай, теперь в России так говорят?

— Так говорили и раньше!

— Ты так не говорила.

— О, за эти годы я еще и не тому научилась…

— Ужасно! Ну что же, если ты так, то и я буду откровенным. Да, я хочу, как ты выражаешься, уложить тебя в койку, трахнуть и… можно подобрать еще кучу синонимов. Но разве это так уж предосудительно?

— Ну почему? Хотеть не вредно, — пожала она плечами.

— А ты не хочешь? Совсем-совсем не хочешь? — прошептал он ей на ухо и положил руку на шею. Она вздрогнула.

— Прекрати!

— Нет, ни за что! Ты тоже хочешь…

— Мало ли чего я в жизни хочу!

— Ну например?

— Например, побывать на Таити!

— На Таити? Ты правда хочешь на Таити? В таком случае мы сейчас отправимся в туристическое агентство и полетим на Таити, ноу проблем!

— О, шикарный жест. Но я не хочу на Таити с тобой. И убери, пожалуйста, руку!

— Ника, ну зачем притворяться, ты ведь тоже хочешь… И почему надо этого стесняться, это же так естественно…

— Видишь ли, Влад, у меня за эти годы было много мужчин, но не одновременно.

Он отдернул руку, словно его ударило током.