Умеющая любить

Рут противно засмеялась. Хорошо хоть Саверио они потеряли где-то в толпе. Меня тошнило от одного воспоминания, как он буквально поедал меня своими телячьими влажными глазами.

– Чему вы удивляетесь, матушка? – ехидно спросила сестрица. – Не зря сестра Винавия жаловалась нам, что наша тихоня Ники катается с незнакомыми мужчинами! – увидев, как я вспыхнула, Рут победно добавила. – Каждый устраивается в жизни, как может!

От обвинения, которое мимоходом бросила сестра, я почувствовала себя так, словно меня вываляли в грязи. К счастью, галдящей вокруг нас толпе не было до нас никакого дела. Но если простить этой семейке сейчас, уже завтра весь город будет судачить о том, что Николь Саган пробила себе путь наверх, встречаясь с мужчинами. Потому я нашла в себе силы ответить спокойно, хотя больше всего мне хотелось ударить свою названную сестрицу:

– Каждый мерит по себе. Твоя матушка как раз так устроилась в жизни, не так ли? Когда вышла замуж за нашего отца, а после его смерти выгнала из дома двух его детей!

– Как ты смеешь?! – не сдержавшись, завизжала фра Лина.

Как бы ни было шумно вокруг, её услышали. На нас начали оборачиваться. Ещё одно мгновение – и мои родственнички начнут извергать свои грязные измышления прилюдно. Я могла вынести многое – и голод, и вынужденное попрошайничество, и наказание карцером, но не то, чтобы моё имя смешали с грязью.

– Разве вы не выгнали из дома двух сирот – восьмилетнего мальчика и девочку-калеку? Не вы сдали нас в приют, чтобы избавиться от нас навсегда? Не вы отняли наш дом? Разве не вы сейчас сказали, чтобы я молчала обо всём, иначе распустите обо мне такие слухи, что все будут показывать на меня пальцем и плевать вслед?

Мачеха побледнела, а потом покраснела, а Рут завизжала не хуже, чем её мамаша минутой раньше:

– Лгунья! Дом захотела? Да мы сразу все документы выправили, как умер твой нищий папаша!

Вот дура! Я не ожидала такого подарка судьбы. Публика, окружающая нас, возбуждённо зашумела, жадно разглядывая и меня, и моих бывших родственников. Многие из них видели меня в зале суда, слышали мои ответы судье и знали, что я говорю правду. Поэтому у меня неожиданно обнаружилось немало сторонников.

– Вон та толстая сдала детей в приют, - делились те, кто стоял поближе, с теми, кто не слышал того, что я сказала и обернулись только на визг Рут. – И дом отобрала, и обещала оклеветать!

Когда из здания суда вышел Лигрезо, толпа была полностью на моей стороне, а особо активные подначивали меня подать заявление в суд, чтобы вернуть свой дом, пока судьи на месте. Наивность этих простых людей даже растрогала меня.

Мачеха и Рут, потихоньку пятясь, скрылись за их спинами.

– Что здесь происходит? – спросил коронет Лигрезо. Он немного удивлённо оглядел окруживших меня людей, и те опасливо расступились – неизвестно, чего ждать от этих коронетов!

– Кажется, моя сестра только что призналась, что они с мачехой подделали документы на дом, - устало ответила я.

Лигрезо внимательно взглянул на меня.

– Поговорим в карете, - предложил он.

Мы прошли свозь толпу в полной тишине.

Когда мы уселись в карету, и та медленно тронулась, коронет вопросительно посмотрел на меня, ожидая продолжения, но заговорила я совсем о другом.

– Сегодня я поняла, как трудно, должно быть, вам или же фраму Ислугу принять решение короля о моём дворянстве, - сказала я задумчиво. – Вы слышали, как я жила, в какой нищете, унижении, бесправии. Как нелегко дался мне этот путь от приютской девочки до поставщицы королевскому двору.

– Ваш путь достоин уважения, - серьёзно сказал Лигрезо. – Невзгоды не сломили вас, а сделали только сильнее. И, выбравшись из этой ямы, вы не сбежали, а протянули руку помощи другим. Поверьте, мне это говорит о многом. Я и мои друзья прошли войну. Потому и для фрама Ислуга, и для фрама Геманира это ваше качество – надёжность и верность дружбе – тоже несомненно важнее того, что вы рождены бедной горожанкой.

На душе моей стало тепло. Я благодарно кивнула, и Лигрезо улыбнулся.

– Может быть, теперь вы расскажете мне о том, что произошло на улице. Чего хотели от вас эти люди?

– О, ничего! – улыбнулась я в ответ. – Напротив, они поддержали меня, и предлагали немедленно подать заявление в суд на мою мачеху и её дочь.

– Вы говорили что-то о доме?

– Мой отец очень любил свою первую жену, нашу с Беаном маму. Но брат был совсем малышом, когда мама умерла, и чтобы не оставлять детей одних, когда уходит в море, отец женился на вдове, фра Лине. Я никогда не интересовалась, кому принадлежит дом, я помнила его с тех пор, как родилась. Но отца уже не было, а мачеха сказала, что дом никогда не принадлежал отцу, что ей остались только долги. Сразу после этого нас с братом сдали в приют. А сегодня Рут, моя сводная сестра, проговорилась, что сразу после смерти отца мачеха оформила документы на себя.

Лигрезо нахмурился:

– Ей, несомненно, положена доля собственности, если она была законной супругой. Но по закону две трети дома должны отойти к вам с братом.

– Но для этого нужно убедиться, что дом действительно принадлежал отцу.

– Вы правы, и, если необходимо, мы задержимся в Лазри на пару дней.

– Спасибо, коронет Лигрезо, - поблагодарила я. – Но я знаю, как дорого ваше время. Сейчас дом мне уже не нужен, я построила свой. Нам лучше выехать сразу, как будут улажены последние формальности с приютом.

Коронет покачал головой:

– Вы так настойчивы, когда защищаете других, и так равнодушны к себе? Если окажется, что эти люди обманом отняли у двух сирот их собственность, мы не можем оставить это без внимания. Злу не надо давать шансов расползаться. Безнаказанность рождает иллюзию вседозволенности. Решено, - твёрдо сказал мужчина. – Сейчас мы съездим в приют. После я отвезу вас к Ислугу, а сам займусь вашим делом. Мне легче будет получить доступ к нужным документам и в случае чего назначить экспертизу, - предупредил Лигрезо мою попытку сказать, что могу заняться этим и сама.

Я не стала спорить. Коронет прав, если я сейчас это не выясню, не выясню уже никогда. При бешенном темпе моей жизни вряд ли я скоро выберусь в Лазри. И двум моим деятельным родственницам надо бы дать понять, что мною уже нельзя помыкать безнаказанно.

– Я бы хотела остаться в приюте подольше, - только и сказала я. – Проверить, как собрались дети, пообщаться с друзьями.

– Хорошо, - после краткой паузы сказал коронет. – Но фрам Ислуг будет расстроен. Я заеду за вами, когда улажу ваши дела с домом.