Умница

Так прошло с полгода. А потом она вышла замуж за Диму. Дима был самый невзрачный из пятерых ребят в ее группе – небольшого роста, прыщавый, тихий. Хорошего у него была только фамилия: Шувалов. Услышав ее на первом курсе, Нина, которая тогда зачитывалась русской историей, подумала: «Вот бы у меня была такая, графская!» Ее собственная фамилия звучала совсем не по-графски и просто смешно: Кисель. Нина ее стеснялась. Когда она спросила отца, откуда у них такая фамилия, тот сказал, что его прадед был из немцев и фамилия его была Кессель, а уж потом ее переделали писари. Было это правдой или нет, она не поняла; отец был человеком с юмором, мог и придумать.

Первые три года она Диму не замечала. Потом он стал подсаживаться за соседний стол в библиотеке. Они тогда писали курсовую, приходилось допоздна копаться в литературе. Когда Нина наконец обратила внимание на его рыжеватую голову, память подсказала ей, что по крайней мере в трех последних случаях он тоже сидел рядом. «Господи, неужели…» – подумала она. Мысль о том, что Дима может ею интересоваться, так поразила Нину, что она уставилась на него в упор, не мигая. Дима сидел, уткнувшись в свои книги, но густая краска залила его щеки, уши и даже шею. Умом Нина оставалась в изумлении, но женщина внутри нее проснулась и взяла ситуацию под контроль.

«Дима, – сказала женщина приветливо, – какая у тебя тема?»

Дима встрепенулся, ожил. Выпалив название своей темы, он спросил: «А у тебя?» Их темы оказались очень близки. Потом Нина узнала, что Дима сам организовал это совпадение, поменявшись темами с другим студентом, за что ему пришлось отдать почти новый плеер.

Установив родство их тем, Дима изобразил на своем красном лице радостное удивление, после чего опять замолк. Женщина в Нине немного расстроилась из-за его робости, но не собиралась бросать дело. «Расскажи, что ты успел написать», – предложила она.

Получив такой надежный спасательный круг, Дима вцепился в него и уже не выпустил. Он стал горячо и во всех подробностях излагать план своей курсовой. Нина слушала вполуха, разглядывая его и ощущая в груди нарастающее волнение. У нее был парень!

После этого они каждый день проводили много времени вместе – сидели в библиотеке, потом ехали на метро домой, благо жили в одном районе. Через месяц Дима пригласил ее в кино и там, когда погасили свет, взял ее руку в свою. Нина не отняла свою ладонь, и так, рука в руке, они просидели весь сеанс. О чем был фильм, она потом не могла вспомнить.

На следующий день Дима решился пригласить ее к себе домой под предлогом окончательного обсуждения курсовых, чего якобы нельзя было сделать в библиотеке. «Мамы не будет весь вечер, так что нам никто не помешает», – сообщил Дима. Нина понимала, что должно произойти, и была не против, хотя Дима был совсем не похож на того мужчину, которому она в мечтах собиралась отдать свою девственность.

Дима жил с матерью в маленькой двухкомнатной квартире в пятиэтажке. В их доме царили бедность и идеальный порядок, не похожий на тот несколько безалаберный быт, который создавала душевная и легкая Нинина мама, и тем более – на то запустение, которое установилось у них с отцом после маминой смерти.

Дима предложил ей чаю. «А может, хочешь вина? У меня есть», – сказал он, но тут же, испугавшись своей смелости, стушевался. Нина согласилась на чай.

Дима усадил ее в комнате на потертый дешевый диван и, посуетившись, принес на подносе чайник, чашки и вазочку с конфетами. Было видно, что он готовился к свиданию.

Однако он явно не знал, как приступить к делу. Когда чай был выпит, он вдруг начал горячо обсуждать каких-то общих знакомых, потом рассказал длинный несмешной анекдот и сам нервно смеялся. После этого воцарилось долгое молчание. В конце концов, не вынеся его, Дима с несчастным видом полез в рюкзачок, достал курсовую и стал читать Нине какую-то главу.

Нина сидела молча, опустив глаза. Все ее существо было, как натянутая струна.

«Дима, сядь сюда», – сказала Нина, указывая рукой на место рядом с собой. Дима пересел к ней, не расставаясь с курсовой. Руки у него заметно дрожали. Нина забрала у него курсовую, отложила ее и тихо сказала: «Обними меня». Дима неловко обнял и поцеловал ее – в щеку. Нина повернула голову, подставляя ему губы. Это был первый в ее жизни поцелуй.

Как потом выяснилось, у Димы она тоже была первой женщиной. Он действовал неловко, не знал, где у нее что расстегивается и как снимается. Но в конце концов, с ее помощью, он ее раздел. Лихорадочно застелил диван, разделся сам, потом, вспомнив, отбежал, включил музыку. Видимо, музыка входила в его план обязательным пунктом. «Свет», – попросила Нина. Дима убрал свет, остался полумрак, рассеиваемый невыключенной лампочкой в коридоре…

Это продолжалось не больше минуты. Нина ощутила боль, вскрикнула. Почти сразу после этого Дима отвалился от нее и, тяжело дыша, опустился на диван рядом.

Нина лежала на спине, в недоумении глядя в темный потолок. «Это все?» – не могла понять она.

Как бы в ответ на ее вопрос Дима встрепенулся и возобновил свои действия – на этот раз немного уверенней, не так лихорадочно.

Магнитофон выдавал что-то громкое. Кто знает, как бы все сложилось, если бы не эта роковая музыка. Из-за нее они не слышали, как открылась входная дверь, и очнулись только, когда зажегся свет. В комнате, в двух шагах от дивана, стояла женщина в плаще, с сумкой в руке. Димина мать.

Открыв рот, она смотрела на их голые тела на диване. Нина натянула на себя простыню, пролепетала: «Здравствуйте».

Женщина сделала глотательное движение, ответила: «Здравствуйте».

И тут Дима выпалил: «Мама, это моя невеста. Ее зовут Нина. Нина, познакомься: это моя мама, Татьяна Юрьевна». Женщина пришла в себя, молча вернулась в прихожую снять плащ, потом переместилась в кухню и крикнула им оттуда: «Идите пить чай!»

Одевшись, они полчаса провели на кухне с Татьяной Юрьевной. Нина, полуживая от стыда, сидела, молча уставившись в чашку. Татьяна Юрьевна держалась внешне спокойно, как ни в чем не бывало расспрашивала сына о его институтских делах.

Домой Нина ехала одна, категорически запретив Диме ее провожать. К счастью, в вагоне метро в этот поздний час было почти пусто, и никто не обращал внимания на странную девушку, которая то смеялась, то хмурилась без всяких видимых причин. Причины были – она стала женщиной. Кроме того, она стала невестой.

Через два месяца они поженились. Так вышло, что Нину никто толком не спросил, хочет ли она за Диму замуж. Да она и сама не знала. Не то чтобы сомневалась, взвешивала, чего больше – плюсов или минусов, – а просто тупо отдалась течению событий. Женщина внутри нее, которая до того решительно шагнула навстречу робким Диминым ухаживаниям, на этот раз молчала.

Отец, познакомившись с Димой, был явно разочарован, но заставил себя быть приветливым, шутил, похлопывал Диму по плечу, наливал вина. Совсем не такого жениха он хотел бы для Нины, но что поделать, ей решать. Преодолев неловкость, отец спросил, не ждут ли они с Димой ребенка. Нина правдиво ответила, что нет, но по лицу отца она видела, что у него остались сомнения. В его понимании, только такая причина могла заставить его умницу-дочь связать свою жизнь с этим бесцветным парнишкой.

А бесцветный парнишка был оживлен, хлопотал о регистрации и свадьбе. Он был счастлив – насколько могла быть счастливой его робкая душа. Свадьбу сыграли в студенческом кафе, куда набился весь их курс. Все было очень шумно и бестолково.