Умри стоя

— Что будем делать с сукой-особистом? — будто забравшись Глебу в мозг, спросил Колосс.

— Первым делом пожру, — зевнул Талос и достал из ножен свой тесак, — а потом вскрою мразь, как рыбу, снизу доверху, обмотаю кишки вокруг цыплячьей шеи и подниму на флагшток. Как закончу, в душ и баиньки, — совершенно по-детски потёр он кулаком глаз и причмокнул.

— Я сам разберусь с комиссаром, — отрезал Глеб.

— Рапорт подашь? — усмехнулся Преклов.

— Нет. Он виновен в смерти штурмовика. И он ответит, без промедлений.

— Знаешь, — Колосс обтёр ладонь о насквозь пропитанную потом майку и протянул Глебу, — вы оба, — перевёл он взгляд на «Химеру», — не такие уж уроды.

— Присоединяюсь, — поднял руку Талос.

— Рад слышать, — ответил Глеб, еле обхватив громадную лапищу.

К моменту, когда «Аврора» приземлилась, возле вертолётных площадок было уже полным-полно народу, выгрузившегося из прибывших «скарабеев». Звену Глеба пришлось идти сквозь колонны штурмовиков, бросающих на более чем заметную четвёрку любопытные взгляды, пока кто-то не крикнул: «Глядите! Это же те самые парни, что вытащили третью роту из говна!».

Глеб и не предполагал, что слава может быть настолько нежданной. Штурмовики, расступаясь, вытягивались по стойке смирно в воинском приветствии. Те, что посмелее, норовили дружески хлопнуть по плечу. Над базой понеслось скандирование: «Доблесть и честь!».

— Чёрт! — оглянулся Талос, пробившись вместе с остальными к штабу. — Я думал, они порвут меня на сувениры.

— Ждите здесь, — распорядился Глеб и прошёл внутрь.

— К кому? — чуть слышно просипел дежурный, с открытым ртом опускаясь на стул.

— Комиссар Симагин.

— Там, — указал он в коридор. — Пятый кабинет.

Глеб, молча, прошёл дальше и открыл дверь, не обращая внимания за треск выламываемого замка.

— Вы что себе позволяете?! — особист явно хотел взять угрожающую ноту, но голос предательски сорвался. — Немедленно покиньте… — Глеб подошёл ближе, и Симагин, отступив, выхватил из кобуры пистолет. — Не сметь! — взвизгнул он.

Глеб, продолжая хранить молчание, сделал ещё шаг.

— Ладно. Послушай, — комиссар поднял руки и медленно положил «Вальтер» на стол. — Я лишь делаю свою работу. Понимаешь? Ты же солдат. Ты должен понимать. К тому же всё прошло, как по маслу. Ты справился. Я обязательно отражу это…

— Из-за тебя умер штурмовик, — произнёс Глеб, насилу сдерживая ярость.

— Из-за меня? — выдохнул Симагин. — Как такое возможно? Я не…

— Он не дождался эвакуации. Медики на базе могли бы его спасти. Но вертолёт не прилетел.

— Там было опасно. Для членов экипажа. Понимаешь? — затараторил комиссар. — У этих бандитов есть ПЗРК. Так разведка сообщила. Я не имел права…

— И за это ты сдохнешь.

— Нет… — Симагин забился в угол, с тоской поглядывая на зарешеченное окно. — Это какая-то дикая ошибка! Пожалуйста.

Глеб вплотную приблизился к едва не плачущему от страха комиссару, и уже предвкушал удовольствие от хруста его черепа в пальцах, когда за спиной раздался такой знакомый, до боли родной бас:

— Оставь его, боец.

Глеб, не веря ушам, обернулся.

В кабинете стоял Палач первого ранга Виктор Крайчек. Полевой китель с погонами майора сидел на могучем торсе словно влитой, сапоги, как всегда, сверкали, надраенные до зеркального блеска. Каменное лицо не допускало и мысли о неподчинении.

— Ты же не хочешь под трибунал?

— Никак нет, господин майор, — Глеб сделал два шага назад, не отрывая взгляд от наставника.

— Вот и славно.

— Спасибо! Боже… — Симагин поднялся с пола и оправил пиджак. — Даже не знаю, что бы произошло, не появись… А-а!!!

Рука Палача ухватила комиссара за промежность и подняла вверх. Симагин, прижатый к стене, скорчился, вцепившись в предплечье «спасителя» и суча ногами.

— Знаешь, — Крайчек склонил голову, заглядывая в слезящиеся глаза, — наличие мужского полового хуя между ног ещё не делает мужиком. Думаю, он тебе ни к чему.

— А-а-ах, — тоненько вырвалось из разинутого комиссарского рта.

Палач разжал руку и брезгливо вытер ладонь о плечо рухнувшего на пол особиста. Брюки на поджатых к животу ногах потемнели. По паркету растеклась жёлтая лужа.

— За мной, боец, — махнул рукой Крайчек, направляясь в коридор. — Нам есть что обсудить. И — дьявол! — нужно найти рукомойник.

Глава 16

Глеб, стараясь не вынести плечом дверную коробку, вошёл в один из соседних кабинетов следом за Крайчеком и прикрыл дверь.

— Хм, — Палач оценивающе смерил бывшего воспитанника взглядом, — ты здорово изменился. Не узнать.

Глеб поднял забрало.

— Хотя, нет, кое-что осталось прежним, — улыбнулся Крайчек, прищурившись.

«Улыбнулся?! — пронеслось у Глеба в голове. — Может, судорога?»

— Рад видеть вас, господин вос… майор, — запнулся он. — Честно говоря, не ожидал…

— Ты чертовски прав, — Крайчек, разом помрачнев, заложил руки за спину и стал прежним, отчего у Глеба потеплело на сердце. — Это неожиданно. Я семь лет заваливал Генштаб рапортами с просьбой о мобилизации, но вместо ТБ Палача мне предложили майорский мундир. Из двух вариантов: послать всё нахер и муштровать дальше молокососов, или согласиться и надеть пагоны — я выбрал второй. Знаешь почему?

— Никак нет.

— Увидел твоё имя в досье.

— Вы возглавите «Алтай»? — с плохо скрываемой надеждой в голосе спросил Глеб.

— «Алтая» больше нет, — протянул Крайчек взятую со стола папку. — Он расформирован и включён в состав подразделения «Скорый Суд», под моим командованием.

— Палачи? — поднял Глеб глаза от бумаги.

— Я лично отбирал этих ребят. В Генштабе высказывали сомнение, сработаетесь ли вы, учитывая огромную разницу в опыте. Но мне удалось их убедить. А ваша роль в сегодняшней скороспелой, из рук вон говённо спланированной операции, сняла все вопросы. Не люблю разбрасываться похвалами, но вы были на высоте. Все четверо представлены к наградам.

— Служу Отечеству! — щёлкнул Глеб каблуками.

— И ещё, с завтрашнего дня ты — сержант. По моему ходатайству. Курсы проходить не будешь. Это дерьмо для штабных писарей. Они не дадут и половины знаний, полученных в бою.

Глеб замер, не находя слов.

— Ну? — приподнял бровь Крайчек.

— Служу Отечеству!

— Верно, боец. Не стесняйся повторять, это полезно для поддержания боевого духа. Кстати, ты набил сегодня чёртову кучу пехоты. Думаю, никак не меньше пяти десятков. А за это полужена увольнительная…