Ундервельт. Западня

Сейчас Цитадель умерла, лишенная магической подпитки, но если существует альтернативный источник энергии, есть шанс, что он запустится и проработает время, достаточное для того, чтобы оборвать связи между аватаром и реальным телом Нагана. Да, в реале он погибнет, но это ведь неважно! Главное, что разум сохранится.

Виктор подумал, что Тарвит получился как живой, и сообразительный к тому же. Но обрыв не решит проблему. Высока вероятность, что Наган откажется уничтожать Ундервельт со всеми его обитателями, став одним из них. На одну чашу весов Виктор положил Нагана, живого в реале, на другую — мертвое его тело и пришел к выводу, что гораздо опаснее, если Краско его взломает. Лучше проблемы вероятные, чем опасность здесь и сейчас.

— У меня есть задумка, как тебя вытащить, — проговорил Виктор и рассказал про обрыв, умолчав о том, что тело Ростислава Нагорного погибнет.

Наган криво усмехнулся:

— Уверен, что получится? И ты не ответил, почему Краско до сих пор не заполучил мое тело вместе с разумом?

— Потому что невозможно переиграть себя самого, — пояснил Тарасов. — Он выбрал тебя, потому что ты максимально на него непохож, и пытается выжать из тебя максимум, пока думает, что вы заодно.

— И как меня вытащить? По-моему это нереально, — проговорил Наган, напрягся, вытащил из кармана зеркало, и лицо его стало злым.

— Краско на связи. Спрашивает, не нашел ли я Тарасова. — Наган принялся тыкать пальцами в зеркало, как в экран смартфона. — Пишу, что нашел… Шутка. Пленных новичков. Кстати, сколько их было?

— Чуть больше двадцати.

— Отвечаю: «чуть меньше двадцати, несколько сбежало. Из тех, что есть, прошлое никто не помнит. Продолжаю поиски». — Наган поднялся. — Идем делать обрыв.

Виктор, пошатываясь, встал, и тут его телом завладел Тарвит и протараторил:

— После обрыва связей твое тело в реале умрет…

Тарасов вернул контроль себе, уставился на Нагана, поджавшего губы и положившего руку на арбалет. Он ожидал, что детектив его пристрелит на месте.

— Честное, значит, партнерство, да, господин Тарасов? — проговорил он тоном судьи, зачитывающего приговор, и навел на Виктора арбалет. — У меня слишком много незавершенных дел в реале. Например, надо помочь близким, попавшим под влияние Краско.

Виктор поднял руки и сделал шаг назад:

— И как ты им поможешь, когда полностью потеряешь себя и станешь марионеткой Краско? Главное — разум сохранить, то тело или это — не так уж и важно. Думай, времени не так уж много. Полчаса, может, час, после этого резервная энергия иссякнет.

Наган потупился, замолчал. Безмолвствовал он около минуты, расправил плечи и сказал:

— Решил. Делаем обрыв. Если умру в реале, отведу опасность от живых. Идем… И еще вопрос. Стиратель функционирует? Хотелось бы в него попасть после того, как все закончится.

О своей окончательной смерти Наган говорил холодно, словно обсуждал в штабе детали боевой операции. Тарасов ожидал от него ярости и выдохнул с облегчением, уверенный, что теперь уж точно заполучил сильного союзника. Тарвит же детективу сочувствовал и искал выход, все больше убеждаясь, что его нет.

— Коннектор в пирамиде, — проговорил Виктор. — Сначала нам надо в подвал запустить резервный источник, и, если запустить получится, — подняться на первый этаж. Там местные добровольно лишались воли, думая, что проходят инициацию перед выходом в Большой мир. Там тебя квантово и распутаем.

— Они знали, на что идут? — подал голос все это время молчавший Шимон.

Ответил Наган:

— Думаю, им этого недоговаривали, как господин Тарасов умолчал о ма-а-аленьком нюансе, который случится с моим телом при обрыве. — И зашагал к выходу.

Во дворе сновали бывалые, стаскивали награбленное в середину двора. Сумеречные престали таковыми опознаваться, информация о них выводилась зеленым, среди прочих мародеров узнавались они по растерянным физиономиям и уровням, близящимся к пятидесятым. Что с ним произошло после отречения, они, надо полагать, не помнили, но им рассказали.

На подходе к Цитадели Виктор опустил руку, будто шлагбаумом перекрыл дорогу плетущемуся позади Шимону.

— Парень, тебе дальше нельзя. Пока мародерь и развлекайся, мы скоро вернемся и, возможно, ты поговоришь с приятелем, когда я устану соревноваться с ним.

Двойник Ди Каприо открыл и закрыл рот, возражать не стал, хотя было видно, что он возмущен и взволнован. Тарвит снова ломанулся в тело, и в этот раз Виктору стоило многих усилий, чтобы удержать его под контролем. Снова разболелась голова, он покачнулся, схватившись за стену, и подумал вслух:

— Ладно, Тарвит, я выпущу тебя, когда сделаю обрыв связей.

Его волновала не судьба Нагорного, а назойливые мысли Тарвита, звучащие в голове, так и с ума сойти недолго. Если бы у Виктора была совесть, наверное, она вела бы себя так же.

Что в пирамиде, Тарвит не знал, молча наблюдал и ждал своего часа. Беспринципный сухарь захватил его тело, прогнал Шимона. Да, он — создатель, можно сказать, отец, но арвит привык к телу, считал его своим и не собирался дарить его Тарасову.

Мысли Тарасова напоминали ржавые ножи, скрежещущие о стекло. Тарвит не позволит ему уничтожить Ундервельт. Если можно отрезать от Большого мира человека, почему бы не сделать то же самое с Ундервельтом и не позволить ему жить самостоятельно? Но нет, надо уничтожить, растоптать. Если стереть Ундервельт не получится, Тарасов собирался проникнуть в Замок, слиться с ретранслятором и стать богом. Тарвит должен быть начеку и при необходимости вмешаться, остановить его.

Этот план аварийный. Поначалу Тарасов любил Ундервельт, но сейчас возненавидел его и оставаться не очень хотел, чуть меньше чем разделаться с Краско и вернуться в свой мир, который заочно ненавидел Тарвит.

Но Краско переиграл Тарасова, ликвидировал Дубровского, помогавшего Тарасову — профессор якобы умер от инсульта, — однако не учел, что в тайне от него разработана аварийная система. Есть ли система, способная нейтрализовать аварийную, Тарасов не знал.

Наган взбежал по ступеням ко входу в зиккурат и распахнул створки, заглянул внутрь.

— Темно, — резюмировал он. — Фонарик есть? Или что здесь в ходу? Свечи? Краско не создал мне их, — Он достал зеркало, с помощью которого связывался с Краско — поверхность светилась синим.

— Я вижу в темноте, — признался Тарвит, которому утомившийся Тарасов уступил бразды правления телом. — Потому что оборотень. Ты как, света достаточно, или нужно тебя вести?

— Я так понимаю, что сейчас разговариваю с Тарвитом, — предположил Наган и ответил: — Более-менее вижу.

— Ты не ошибся, с тобой говорит Тарвит.