Унесенные землянкой

– Для начала, пойдем с тобой на городскую площадь. Там, ты будешь извинятся, а отдашь мне компенсацию, что бы все видели! Понял!? – вздернув крылья закончила грифина.

– Понял... – по привычке ответил Пугачев и осекся.

“Какое в жопу, “Понял”!? Унижатся на глазах у всего Понивилля!? Перед этими лошадками!? Да меня свои же засмеют!” – начал закипать боец.

– Понял? Отлично... Сколько у тебя там битов? А то, знаешь ли, компенсация должна быть внушительной, а то еще подумают что я продешивила! – самодовольно продолжила свою речь грифина.

Ей явно нравилось унижать человека. Возможно, вчера днем, её самолюбие пострадало слишком сильно.

“А вот Лукин или Скоков бы... Блин, да пошла она! Что это я? Хуже чем эти придурки!?” – разозлился Сергей и осмотревшись по сторонам, злобно сказал:

– Пошла на хуй!!!

У грифины от гнева расправились крылья.

– Опять!? Хочешь поиграть!? Ну я... – начала она злобно рычать, встав на задние лапы и медленно приближаясь к бойцу, но быстрый удар в центр груди прервал её тираду.

Пока “курица” хватала клювом воздух, Пугачев спешно пытался принять решение о своих дальнейших действиях. Ударить-то он ударил, но вот что дальше делать, солдат незнал.

– Нахуй, я сказал... – неуверенно бросил боец, задыхающейся “птице”.

– Это мы еще посмотрим... – прошептала Гильда и вдруг, резко оттолкнулась задницими лапами от земли и бросилась на Пугачева.

Парень не мог выдержать шестидесяти килограммовую тушу вдруг неожиданно навалившуюся на него и, охнув, повалился на землю. Как только Пугачев раслпастался на траве, на него сверху, всем весом, плюхнулась “курица”.

Гильда занесла передние лапы, для серии режущих ударов. Должно быть поведение человека её сильно огорчило... И теперь она хотела огорчить и Сергея.

От расеченных щек и, возможно, выцарапанных глаз, Пугачева спасла реакция. Как только грифина подняла свои когтистые лапы, боец, чисто инстинктивно схватил Гильду за “руки”, тем самым не давая ей осуществить задуманое.

– А ну быстро отпустил!!! – взревела грифина, тщетно пытаясь вырваться из хватки.

– Разбежалась... – нервным голосом ответил солдат и, вспоминая свой “боевой” опыт, быстро перевернулся, подмяв “птицу” под себя.

Но, как оказалось, на задних лапах у грифины тоже оказались когти...

– Ай, блять! Ты че творишь, больная!? – взвыл Сергей заработав неглубокую царапину на правом колене.

Но Гильду не волновали его вопросы... Она продолжала изо всех сил пытаться сбросить с себя человека. Но со стороны все её попытки выглядели как какие-то агонизирующие трепыхания рыбы выброшенной на берег.

Но её борьба сразу же закончилась, как только она почувствовала что-то, упершееся в неё между задних лап.

– Ты что творишь!? Извращенец!!! – завопила “курица”, когда Пугачев, чтобы защитися от её когтей не нашел ничего лучше как, подпереть коленями её бедра.

– Фсмысле!? – просипел задыхающийся боец, удивленно обнаружив что она больше не пытается его атаковать.

Гильда попыталась вновь зарычать, но из клюва вышло только одни согласные. Ярость уступила место смущению... Даже сквозь белые перья можно было отчетливо различить румянец выступивший на морде у грифины.

Солдат, всё еще удерживая “птицу” за передние лапы, неловко пошевелил затекшими ногами, отчего она как-то странно вздохнула.

– Ты чего это? – ошарашенно спросил Пугачев, глядя на раскрасневшуюся морду Гильды.

– Н-не останавливайся... – тихо проговорила грифина, сама не веря что она это говорит.

– Что!? – удивление Сергея достигло предела.

Еще бы чуть-чуть и у солдата, от изумления, вывалились бы глаза.

Пока рядовой пытался осознать происходящее, “птица” резко выдернула передние лапы из ослабившейся хватки солдата.

Острые как бритва когти схватили Сергея за лицо и боец уже, мысленно, обругав себя за то что поддался на провокацию и растерялся, зажмурил глаза. Он уже представлял себе как когтистые лапы располосуют ему всю рожу от уха до уха. Но он ошибся...

Тяжело дыша от постыдно-приятных ощущений между своих задних конечностей, Гильда никак не могла решится продолжить. Лишь когда Пугачев попытался отстранится от грифины, она всё-же определилась с дальнейшими действиями.

– Фо фа фафуй!? – попытался заорать рядовой, когда твердый и теплый клюв впился ему в нижнуюю губу.

Пока он тщетно пытался сообразить, что же эта “птица” творит, лапы Гильды отпустили лицо и принялись, мягко, по кошачьи вонзать когти в его спину.

– Пифеф... – выдохнул солдат, понимая что и сам думает уже совсем не о драке.

Остаток дня прошел более-менее нормально. Неожиданностей от Сивиры больше не последовало. Даже не знаю, радоваться или огорчаться... Поцелуйчики это, конечно, приятно, но не при всех же! Черт, бойцы точно узнают... Ну и ладно, поздно уже трепыхаться.

Младлей явно хотела пригласить меня так сказать “в гости”, но слава минобороны, не решалась... Нет, я, конечно, понимал что рано или поздно нам придется заняться... Ну, понятно, чем нам заниматься придется. Но при условии что я только сегодня в первый раз поцеловал лошадь... Тьфу, пони! Пони ты поцеловал, лейтенант! Вернее она тебя... А, не важно.

Короче, излишне торопиться мы не стали. Заниматся обоюдной зоофилией будем как-нибудь потом...

Еще несколько часов прогулявшись по городу, прикупив всякой херни на рынке и напугав до усёру какую-то желтую пегаску-мы разошлись.

Сивира вызвалась забрать Сэйли из школы, а мне еще предстояло убедиться что Брейзен не изнасиловала кого-нибудь из моих бойцов.

Откровенно говоря, расставаться с “мышкой” мне было и одновременно грустно и с другой стороны, легко. Всё же женщины, даже непарнокопытные, слишком уж сильно меня смущают... Рядом с кобылкой я чувствовал себя каким-то подкаблучником. Это она меня по рынку, словно собачку выгуливала.

Тут какая-то херня, там какая-то байда и тут хуйня навалена... Блин, бабы везде одинаковы! Что пони, что люди, дай только по магазинам побродить...

Хорошо хоть деньги не клянчила. Даже наоборот...

– Блин... – обиженно буркнул я, похлопывая рукой по карману в котором лежал небольшой чехольчик, причудливо расшитый лазурными нитками, который, несмотря на протесты, буквально всучила мне Сивира.

– Сигареты свои носить будешь или еще что... Да бери ты уже! Не выкидывать же! – борясь со смущением настаивала серая кобылка.