Уничтожение
Шрифт:
– А она, эта температура...
– Плюс тридцать семь градусов, сэр.
– Похоже, не бред, - пробормотал Джонс.
– Простите, сэр?
– Да нет, нет, все нормально...
Том отключился от связи, аккуратно распечатал стопку графиков, собрал их в папку... Мысли лихорадочно вертелись вокруг свежеиспеченной теории. Черт с ней, температурой. Корабль на ядерном реакторе как-нибудь проживет, обогревая себя самостоятельно. Но в диапазоне от минус двухсот пятидесяти до минус трехсот тридцати градусов расположены точки кипения всех подряд газов, составляющих земную, да и
– Но корабль у нас все же может быть практически полностью герметичным... Должен стать таким.
Ноги довели Джонса до мостика, где он, уткнувшись в часовых, внезапно осознал, что стоило предупредить коммандера заранее.
– Э... м... Коммандер Терон на мостике?
– обратился он к одному из морпехов, смотрящих на него глазами, лишенными даже искры интеллекта.
– Так точно сэр.
– Не могли бы вы сообщить ему, что у меня к нему очень важное дело? Я Джонс, Том Джонс, аналитик.
– Минуту, сэр.
Терон ему не поверил. Смотрел на графики, хмыкал, но явно гнал от себя мысль о том, что Том может оказаться прав.
– Спасибо за предупреждение, Том. Но это выглядит уж слишком... фантастично.
Из-за его спины тенью выдвинулся шеф Гатлинг. Взял один из графиков, рассмотрел. Тяжело вздохнул.
– Думаешь иначе?
– повернулся к нему коммандер.
– Не знаю я, что думать...
– Найджел положил график обратно на стол.
– Выглядит убедительно. А на этой планете я уже ничему не удивлюсь.
Терон скривился.
– Ладно, Том. Спасибо за предупреждение... Давайте так - если температура пойдет и дальше по вашему графику, то будем бить тревогу. Через два дня.
Аналитик понял намек и аккуратно ретировался. Уже на выходе услышал слова Гатлинга:
– Если все так и пойдет, что будем делать с этим остолопом-журналистом? Замерзнет ведь...
Хотелось сказать, что, если все пойдет именно так, то замерзнут вообще все, но Том сдержался и вышел с мостика. Хотелось поговорить с кем-то, кто бы понял его опасения. Увы, научный штат корабля был ничтожно мал, а после Инцидента так и вовсе стремился к нулю. Разве что с доктором Кокс поговорить...
Элизабет Кокс, доктор медицины. 3409.
Неожиданно появившийся в госпитальном отсеке аналитик оказался глотком свежего воздуха для Лиззи. Девушка, отпустившая весь остальной персонал на выходной, сама была вынуждена весь день просидеть на дежурстве в пустом госпитале, слушая однообразную болтовню карабкающегося по сопкам Тони и играясь в тупые игрушки. Время от времени на нее накатывали угрызения совести - время можно было бы потратить и на более полезные вещи, например, на чтение медицинских справочников... У совести в итоге ничего не получалось, а мисс Кокс продолжала скучать и бездельничать.
Очкастый аналитик, появившийся в дверях, вызвал у нее приступ нездорового ажиотажа.
– О, мистер Джонс! Заходите! У вас что-то случилось? Отравились или поранились?
Гость заметно смутился.
– Я, собственно, не по этому поводу...
– А что тогда? Да вы проходите,
я сейчас кофе сделаю.– Спасибо. Собственно, я по дороге заглянул на камбуз, попросил собрать небольшой ужин - боялся, что вы здесь проголодались...
– Ужин - это замечательно! Но неужели вы заглянули ко мне только по этому поводу?
Аналитик смущенно махнул пакетом.
– Дело в том, что я внезапно понял, что мне совершенно не с кем поговорить о том, что я сегодня обнаружил. Вот и вспомнил про вас. Вы не заняты?
Лиззи, возясь с кофейником, безмятежно махнула рукой.
– Свободна, как томагавк в полете. Выкладывайте.
– Я сегодня наблюдал за картинкой со спутника...
– Да подождите вы. Из пакета все выкладывайте, сейчас сообразим ужин. Там и расскажете.
Зашедший в гости Джонс, несомненно, был весьма умным человеком, но в плане бытового общения заметно тушевался. И стеснялся резать мясо медицинскими скальпелями.
– Давайте я сама, - Элизабет, отобрав всю инициативу себе, принялась сервировать нехитрый ужин.
– Так что там у вас стряслось?
Рассказывать интересно Джонс не очень умел, но Лиззи все равно слушала внимательно, попутно уплетая жареную свинину. По рассказам аналитика получалось, что у корабля осталось всего ничего времени для спокойной жизни.
– А дфеф...
– доктор покраснела и торопливо проглотила кусочек мяса.
– А днем какая ожидается температура в ближайшее время?
– Температура днем на удивление стабильна, - задумчиво произнес ее собеседник, рассеянно рассматривая мисочку с салатом.
– Днем все время от плюс шестидесяти до плюс семидесяти пяти. Утром прохладней, в полдень теплее... Проблема в том, что день с завтрашнего дня будет стремительно сокращаться. Мы уходим в тень погасшей звезды и к вечеру она просто будет перекрывать нам вид на солнце. Еще пять дней - и все, ночь.
– А чем это объясняется? Я помню, нам коммандер говорил, что будет холодно. Но не настолько же.
– Сам не понимаю. Какая-то аномалия, но я не понимаю, какая. Кстати, при таких температурах не исключено, что у нас на палубе будут образовываться лужицы из инертных газов. Здесь в атмосфере достаточно много ксенона - вполне себе может получиться неплохая роса.
Элизабет внезапно пришла в голову мысль.
– А вы думали, что будет, когда над нами пройдет горячее солнце? Это же будет через несколько дней после того, как мы уйдем в тень, верно?
Аналитик замер, похоже, обдумывая вещь, до которой раньше ему не было дела. Мисс Кокс даже немного возгордилась от осознания того, что подбросила ему эту мысль.
– А вот проход солнца вполне себе может стоить нам всем жизни...
– задумчиво пробормотал гость.
– Элизабет, я вынужден откланяться! Прошу прощения, но вы затронули очень важную тему. Приятного аппетита.
Четырехглазый исчез, словно по мановению волшебной палочки, оставив удивленную Лиззи в компании недоеденного салата.
– Да и черт с тобой, - мудро заметила девушка, включая звук на телевизоре, где в это время устраивавшийся на ночлег Тони проклинал неожиданный холод и старался как-то согреться в тонюсенькой палатке.