Уникум
Шрифт:
Егор с ненавистью взглянул на седую макушку председателя и поскорее отвел взгляд. Ему не хотелось попусту распалять себя.
– Вы знаете, зачем я пришел, и не надо устраивать мне выговоры.
– Я не знаю, зачем вы пришли, но догадываюсь. Наверное, вас возмутило мое интервью в "Дебрях непознанного"...
– Вашей газетенке место знаете где?
– процедил Егор.
– Знаю. Но ваше к этому отношение меня не волнует, - с честью парировал председатель.
– Зачем вы пришли сюда?
– Я хочу знать, кто виноват в том, что произошло с моим братом.
Кошарский подвинул к себе
– Да вы садитесь, молодой человек, - как-то вдруг обыденно вздохнул председатель, указав рукой на кресло для посетителей.
– Разговор наш, видимо, затянется...
Оказавшись в низком уютном кресле, Егор сосредоточил взгляд на холеных руках председателя. На физиономию Кошарского ему смотреть совершенно не хотелось.
– Если я вас правильно понял, Егор... Вас ведь так зовут? Так вот, если я правильно понял, вы собрались обвинить меня в том, что я намеренно причинил вред Родиону Березину... Я правильно излагаю?
Этот седовласый франт отлично знал, как разговаривать с каждым из Березиных. На Родиона он наскакивал, как на равного, Егор же заслужил всего лишь его брезгливое снисхождение.
Будничный тон Кошарского выводил Егора из равновесия:
– Если я разберусь и выясню, что это дело рук вашей компании, я не буду зря тратить слова на обвинения. Я...
– Я вас понял, Егор, - оборвал его Кошарский. Помолчав, он печально взглянул на собеседника.
– Вы хотя бы воспринимаете членов Гильдии всерьез, в отличие от вашего брата. Значит, и я со своей стороны могу серьезно с вами поговорить. Я очень рад, что вы ко мне пришли...
– Рады?
– переспросил Егор в изумлении.
– Да. Возможно, днями я и сам бы связался с вами...
– Зачем?
Кошарский аккуратно отложил документы, встал из-за стола, одернул пиджак и подошел к окну.
– В происшествии с вашим братом, Егор, много неясного, но для людей сведущих кое-что представляется естественным и объяснимым. По крайней мере, я могу предположить кое-что. Но прежде, чем ополчаться на меня, все ли возможности вы рассмотрели? Всему виной может быть кто-то из клиентуры Родиона...
– У брата нет клиентуры. Он в большей степени шоумен, чем практикующий экстрасенс.
– Да, согласен, он скорее шоумен, - отозвался Кошанский.
– Но он и практикующий экстрасенс, хоть и в несравнимо меньшей степени... И у меня есть особое мнение, нечто вроде версии...
– Не надо мне ваших версий, господин Кошарский, - поморщился Егор. Не приплетайте сюда несуществующую клиентуру Родиона. Я слышал именно в этих стенах вполне конкретные угрозы!
– Вы все же считаете, что приступ, случившийся с Родионом - это месть
Гильдии непокорному, не пожелавшему вступить в ее ряды? Вы заблуждаетесь.
Конечно, Родион в пятницу меня довел... Но я не собирался претворять в жизнь те самые угрозы, о которых вы говорите. Я не кровожаден. Я наоборот, знаете ли, подвержен патологическому состраданию к людям...
– с тяжелым вздохом поведал вдруг Кошарский.
Егор скорчил неопределенную гримасу. Истолковать ее при желании можно было весьма многовариантно. Но Кошарский стоял, отвернувшись к окну, выходящему в мрачный
двор, и не наблюдал за реакцией Егора.– Да-да, я часто бываю непростительно неосторожен в своем мягкосердечии. Вот например, я не только взял на работу человека без прописки, который приехал неизвестно откуда. Я еще и разрешил ему поселиться прямо здесь... Пожалел бездомного интеллигента..
– печально сообщил Кошарский.
– Да, великий подвиг милосердия...
– фыркнул Егор.
– И что с того?
Председатель оторвался от созерцания проржавевшей крыши и, повернувшись к Егору, присел на угол своего изящного письменного стола.
– Увы, молодой человек, теперь по прошествии нескольких месяцев мне приходится раскаиваться... Моя жалость и неосторожность обходится мне дорого. И похоже, что без вашей помощи мне не обойтись.
– В каком смысле?
– удивился Егор.
– Хм...
– помялся Кошарский.
– Не в укор вам будет сказано, дружок, но я представляю разницу между вами и вашим братом. Я больше рассчитывал на Родиона. Сила его способностей так очевидна... Но обстоятельства изменились. И я думаю, что сейчас никто, кроме вас не в состоянии помочь мне... Именно поэтому я и собирался сам с вами связаться.
Егор напряженно искал в словах Кошарского скрытый подвох. Он ожидал от председателя Гильдии чего-то иного, чего-то вызывающего... Просьба о помощи в устах Кошарского казалась коварной насмешкой над лопушком-Егорушкой.
Егор насторожился.
– Не надо таращить на меня глаза..
– кисло пробормотал Кошарский. Или вы и вправду удивлены?
– Удивлен? Черт возьми, господин Кошарский! В пятницу...
– Ох, эта чертова пятница!
– вздохнул Кошарский.
– Поймите же: за моей спиной тогда сидели люди, преследующие определенные цели. Мои коллеги по Совету до сих пор жалеют о том, какой толстый денежный мешок вывернулся из их лап. Но мне лично хотелось заключить с Родионом договор о всестороннем сотрудничестве. Ваш брат действительно оказался уникальной личностью, и мне жаль, что все так повернулось...
– Вам жаль, а Родион при смерти!
– разозлился Егор.
– Если вам и нужна чья-то помощь, то уж во всяком случае не моя. Если в вашей конторе нелады с чудесами, то я вам никак не пригожусь. Я не экстрасенс, я мало на что способен и не имею никаких рычагов, чтобы влиять на кого бы то ни было. Моя персона в отсутствие Родиона вообще ни для кого не имеет абсолютно никакого значения. Так что я даже с грехом пополам не cмогу быть полезен вашему бизнесу, если бы и захотел...
– Черт бы взял этот бизнес!!
– возопил вдруг почтенный психотерапевт и, как мальчик, подскочил со стола.
– Я не о бизнесе, я о шкуре своей пекусь! По крайней мере, в последнее время!!
Он перестал орать, снова опустился на край стола, закатил глаза и рывком ослабил узел своего безупречно модного галстука. Лицо его побагровело.
– Вам плохо?
– вежливо осведомился Егор.
Кошарский отмахнулся и сказал раздраженно:
– Прошу прощения, я кричу не на вас, больше на себя...
– Так вы бы заканчивали эту беседу, а то получите инсульт из-за
моей несговорчивости. Говорите прямо, что вы от меня хотите, если, конечно,
и вправду хотите...