Уникум
Шрифт:
– А о себе я сам позабочусь. К тому же у меня есть ты, не так ли?
– усмехнулся Родион.
– Или в свете грядущей схватки мой Страж решил поджать хвост и сигануть в кусты?
– Я могу расшвырять в коридоре полдюжины поклонников, желающих пожать тебе руку, но если за нас возьмутся всерьез, хреновым я окажусь Стражем!
– взмолился Егор.
– Ты же знаешь, на что я способен, а на что нет! Я же не супермен!
Родион поджал губы, покачал головой, нахмурившись, но вдруг весело улыбнулся:
– Не паникуй ты раньше времени! Справимся...
– Справимся? С
– Если боишься, можешь не участвовать, - пожал плечами Родион.
– А если они завтра же...
Родион недовольно поморщился и погрозил Егору пальцем:
– Слушай, Егорка, не доставай меня. Когда ты, наконец, научишься решать проблемы по мере их возникновения? Или это тебе категорически не по силам?
– А ты считаешь, что проблема еще не возникла?
– Как только это случится, я тебе сообщу!
– рявкнул Родион. Потом озабоченно глянул, убеждаясь в воспитательной силе своего голоса, и уже спокойнее добавил: - Не суетись...
Егор в отчаянии всплеснул руками:
– Родька, но надо же просчитать возможные последствия...
– Сказано тебе - не суетись!
– отрезал Родион.
– Что ты на меня нажимаешь? Я не сую голову в песок на пустом месте!
– Ага! На пустом месте? Ты что, будешь утверждать, что Кошарский пустое место?!
– Буду, - кивнул Родион.
– Жаль, что мы сейчас не на Невском в час пик. Я бы мог показать тебе один фокус, на который способен практически каждый, только с разной результативностью. Я созвал бы толпу человек в пятьсот, рассказал бы им пару баек о дружбе и любви, а на прощание заявил бы, что к вечеру все мои слушатели скоропостижно умрут, - Родион зловеще усмехнулся и добавил: - Готов спорить, что среди пятисот слушателей пара трупов к вечеру была бы обеспечена.
– Да? Допустим. И что же?
– А то, что у Кошарского трупов было бы около десятка. Все зависит от степени внушаемости конкретного человека и от актерских способностей внушающего. Сплошные естественные факторы и никакого мошенничества, пояснил Родион.
– Кошарский всего лишь хороший актер, на которого клюет достаточный процент гипнабельных личностей, и только...
Родион замолчал и рассеянно провел рукой по лицу. Казалось, что от разговора с братом он устал куда больше, чем от изощренной перепалки с председателем Гильдии.
– Да пусть они там все бездари, пусть...
– нехотя согласился Егор, хотя красноречие брата ни в чем его не убедило.
– Даже распоследнее ничтожество и то не станет терпеть выходки молокососа-фокусника! Ты одним махом нажил себе десяток врагов! Да что там десяток! Завтра вся Гильдия, какая бы она ни была беспомощная, закипит!
Родион помолчал, шевельнулся и вдруг тихо рассмеялся:
– Пусть закипит... Лизать Кошарскому задницу я не буду. Не любитель.
– Дать бы тебе по шее...
– растерянно вздохнул Егор.
– Не надо по шее. Лучше дай лапу, - проговорил Родион и жадно вцепился в протянутую ладонь холодными, чуть дрожащими руками. Через минуту он разжал руки и отвернулся.
– Чудной ты у меня, кудесник...
– вздохнул Егор и взял брата за плечо.
– Поехали домой, хватит на сегодня экспериментов. А то еще,
чего доброго, знаменитого телекинетика Березина и вовсе сглазят в этом нехорошем месте, напичканном одними бездарями... Поехали домой, Родька!– Дяденьки бизнесмены!
– осипший детский голос зазвучал совсем рядом. Родион резко вздрогнул и оглянулся, и лицо его сразу же перекосила
брезгливая гримаса.
Егор повернулся и увидел мальчишку лет пятнадцати, худого, в непомерно большой куртке и туго натянутой шапочке со свалявшимся помпоном. На висках и грязной шее пацана чуть ли не комья чернозема висели.
– Дяденьки бизнесмены!
– бомжонок звучно шмыгнул сопливым носом и провел по губам перепачканным кулаком.
– Подайте на хлеб, дяденьки, с утра ничего не ел!...
Родион поежился, бросил сквозь зубы:
– Пошел прочь отсюда!
– и отвернулся к реке.
Мальчишка настороженно замер, но не ушел, а с надеждой уставился на Егора
Егор вынул из нагрудного кармана купюру и, вскользь подумав, что малец, скорее всего, если и успеет купить что-нибудь для себя, то это будет не хлеб, а сигареты, двумя пальцами протянул деньги мальчишке.
Тот завороженно смотрел, но не на деньги, а в лицо Егору, но потом очнулся, подхватил подачку и стремительно помчался по набережной, спеша удалиться на безопасное расстояние от двух странных дяденек.
– Делать тебе нечего, - проворчал Родион.
– А тебе что, жаль каких-то крох?
– удивился Егор.
– Ты хоть видел, кому давал?
– брезгливо пожал плечами Родион.
– На редкость противный замарашка. Он что вообразил? Что чем грязнее его руки, тем он скорее разжалобит дяденьку бизнесмена? Так он думает, да?..
– Он никак не думает, - устало возразил Егор.
– Он живет в люке.
– Даже живя в люке, можно найти воду, чтобы умыться и не вызывать своим видом тошноту у тех, у кого просишь на хлеб, - отрезал Родион. Неужели он не понимает, что противен?
– Ему до сих пор никто не сказал о том, что он противен, а сам он еще слишком глуп, чтобы понять, почему от него шарахаются прилично одетые люди...
– со вздохом сказал Егор.
– Пока он просто не придает этому значения.
Родион задумчиво взглянул вслед убежавшему пацану, потом перевел взгляд на Егора и сухо заметил:
– Ну конечно, ты у нас хоть и бестолковый, но такой душевный парень, а я такой-сякой нехороший, придираюсь ко всяким мелочам...
Егор проглотил и это, промолчал, считая, что инцидент исчерпан, но Родион вдруг сорвался на крик:
– Знаю, знаю: этот шкет - святая простота, над ним надо умильно сюсюкать!
А я - бессердечный зажравшийся злыдень! Да?!!...
– Что ты разошелся?
– изумился Егор.
– Прекрати! Ты орешь на всю улицу!
– Хочу и ору!
– огрызнулся брат.
– Все, Егор, я валюсь с ног. Поехали домой!
Он с силой рванул дверцу, забрался на сидение, заерзал, остервенело поддергивая длинные полы пальто. Потом вдруг откинулся на спинку и затих.
Егор послушно занял свое место и повел машину по опустевшим ночным улицам. Родион полулежал, откинувшись и прикрыв глаза, и за всю дорогу не произнес ни слова.