Уникум

— Ваш Якут очень занятный маг, — сказал Димон после того, как я закончил повествование. — Интересно, какой у него класс?

— Класс? — непонимающе спросил я.

— Диман, дай я объясню, — махнул своей длиннющей рукой Рамиль. — Смотри, это в общем, как в компьютерной игрухе. Тебе сначала дается первый класс, который называется адепт.

— Все опять переврал, — перебил его Байков. — Никакой не адепт, а послушник. И ничего не дается. На него надо сдать экзамены в конце учебного года.

— Ой, тогда сам рассказывай, — обиделся Рамиль.

— После того, как маг сдаст экзамены на послушника, он может уже работать. Занимать мелкие должности в Конклаве или присягнуть одной из фамилий.

— Очень интересно, — ловил я каждое слово. — А если, к примеру, я не буду сдавать экзамены? Влияет ли это на силу мага?

Байков нахмурился, слово я спросил его на другом, незнакомом языке. Но все же ответил.

— Нет, не влияет, но какой в этом смысл? Чем выше класс, тем выше должность ты можешь занять. К тому же, когда кандидат заявляется на экзамен, то получает доступ к подготовке в РАМН, в том числе консультация с ведущими магами-профессорами.

— Что еще за РАМН?

— Российская академия магических наук.

— Ясно, выходит, смысла и правда никакого. Но чисто теоретически, это возможно.

— Чисто теоретически, — пожал плечами Байков. — Ну да.

Я удовлетворенно кивнул и почему-то подумал о Якуте. Странно одевающемся преподавателе и невероятно сильном маге, знающем очень много о силе. И еще вспомнился его разговор с Елизаветой Карловной относительно моего потенциала.

— Дима, а мастер — это какой класс?

— Восьмой.

— А искусник?

— Шестой. Чего ты мне голову морочишь, что про классы не слышал?

— Да я так. Рамиль, сбегай за Мишкой, дело есть.

— А чего я? Молодого нашли?

— Рамик, ну хорош, я тебе обещаю, что ты не пожалеешь. Сбегай за Мишкой, будь другом.

Рамиль забормотал что-то сердитое и невразумительное, но за Максимовым пошел. А я пока стал шарить на столе в поисках линейки. Ножа-то не было.

Прошло меньше минуты, и мы все сгрудились над крохотным батончиком, который я вытащил из кармана.

— С орехами, — скорбно выдавил Мишка.

— Я уж забыл, какой он на вкус, — мрачно заявил Рамиль.

Байков ничего не говорил. Все было написано на его лице. Поэтому я не стал искушать судьбу. Разделил батончик линейкой на три части и отдал друзьям. На полминуты в комнате воцарилось полное эстетства и высшего наслаждения молчание. Дальнейший вечер прошел на удивление хорошо. Получив маленькую дозу эндорфинов, мы до самой ночи шутили над высокородными, выдумывая им клички и новые сферы деятельности. К примеру, Дуракины с легкой руки стали курировать продажу магического навоза. Досталось учителям, предметам, самой школе и всему-всему, до чего могла добраться наша фантазия. В итоге засыпали мы довольные, будто уже был конец года и вся честная компания не только сдала экзамены, но и получила вызовы из Башен.

Пробуждение было неоднозначным. С одной стороны, я боялся пошевелиться, потому что все тело превратилось в один большой синяк. С другой — именно сегодня позволено валяться сколько душе угодно. Потому что в воскресенье нет уроков и тренировок.

— Мда, — оглядел меня Рамиль, когда я спускался с кровати. — Может, тебе в медпункт?

— Пройдет, — отмахнулся я, — сейчас в душ схожу и все нормально будет.

Только ответил, как в дверь постучали. Я не подозревал, кто снаружи, но знал точно, кого там нет — Якута. Того в детстве стучать не научили. Он врывался, как реклама посреди фильма. Впрочем, после характерного звука дверь открылась, еще бы, замков же у нас не было, и вошел Козлович. В выглаженном пиджаке, расчесанными волосами и с дурацкой бородкой, которая никак не вписывалась в образ аккуратиста.

— Доброе утро, — он на мгновение задержался взглядом на мне, разглядывая синяки на теле. Даже захотелось надеть футболку. Впрочем, куратор ничего не сказал. — Байков, Кузнецов, одеваемся и в главный корпус.

— А чего опять произошло-то? — начал вспоминать я, не совершил ли каких-нибудь опрометчивых поступков в состоянии шоколадного опьянения.

— Произошел конец месяца. Пора получать стипендию.

Глава 12

Только я начинал думать, что знаю о школе почти все, как она в очередной раз меня удивляла. Оказалось, что главный корпус — с натертым полом внизу и лестницами, ведущими наверх, к административно-экзекуционной части, лишь верхушка айсберга. Козлович проводил нас к дальней от входа стене, где в тени люстры, сливаясь с обоями, обнаружилась дверь. Именно туда мы и вошли, сходу оказавшись еще на одной лестнице, убегающей высокими ступеньками вниз.

На прощание куратор выдал нам два квитка. В моем значилось: «Школа Терново предоставляет стипендию Кузнецову Максиму Олеговичу по причине сиротства». Тоже самое было написано и у Байкова. Разве что ФИО значилась другая.

Не сказать чтобы я боялся. В чреве школьного подземелья слышались голоса, значит, там мы будем не одни. Да и спустившись с лестницы, мы оказались в ярко освещенном коридоре с несколькими дверьми. Очередь была в дальнюю.

Выяснилось, что мы с Димоном последние, прибывшие на этот праздник жизни. Что неудивительно. Наша комната располагалась в конце флигеля, вот Козлович и сообщил нам уже после всех. Даже после Мишки, который стоял перед тремя пацанами и одной девчонкой. Мы оказались последними.

— Вы тоже тут! — обрадовался Максимов, размахивая квитком. Я разглядел лишь «значительных успехов в учебе».

— Нет, на самом деле нас убили, пока мы спали, и теперь наши призраки будут вечно слоняться по школе! — сказал Байков, который, видимо, чувствовал себя неудобно. Он был единственный из благородных в очереди.

— Серьезно?! — Максимов так яростно поправил очки, что дужка жалобно скрипнула.

— Мишка, ну хватит верить во всякую фигню. Нет, нас Козлович позвал. Сказал, деньги давать будут.

— Не совсем деньги, — поправил меня Димон. — Точнее деньги, но не только.

— Я окончательно запутался.

— Увидишь, — коротко кинул Байков.

— Я тогда с вами встану, — уже окончательно убедился в нашем существовании Максимов.

— Ага, а очередь профукаешь, иди, иди, — прогнал я его, — лучше потом расскажешь, что и как.

Растянувшаяся цепочка двигалась не слишком быстро. С другой стороны, нас тут было всего-ничего. Больше интересовало что там за дверью, потому что одноклассники выходили с таким выражением лица, будто внутри на столе танцевала голая Елизавета Карловна. На вопросы отвечали односложно и постарались поскорее пробежать мимо, наверх.

Более того, даже Максимов со скорбным и будто загипнотизированным видом промчался, сжимая что-то в руке и не произнеся ни слова. Вот так и делись шоколадом с товарищами.

— Иди вперед, — толкнул я Байкова, когда подошло время. За нами уже никого не было. — Только расскажешь потом все.

— Договорились, — кивнул Димон.

Тот отсутствовал пару минут, после чего благородный выскочил, как ошпаренный. Он потерял присущее ему самообладание, словно перед ним сейчас оказался не одноклассник, а йогуртовый торт.