Уникум

— Именно тебе, а не нам? Думаешь, эта тварь успеет наесться тобой и меня не тронет?

— Очень смешно. Ты не понимаешь? Она сожрет именно меня, — перешел на шепот друг.

Нет, у меня тоже коленки затряслись, в груди стало жарко и тесно, будто сердце хотело выпрыгнуть через горло. Однако заявление Рамиля сбило команду «бояться».

— Ты гороскопов перечитал? Сегодня овнам не рекомендуется выходить из школы во избежание оказаться в животе у воющей твари.

— Я телец, — зашипел друг. — И дело вообще не в этом. Во всех историях и фильмах, которые я читал и видел, первыми всегда умирают негры или азиаты. Это такой затертый штамп.

— Ты перегрелся, что ли? — пытался я не заржать во весь голос. — Ты тут негров много видишь?

— Вот именно, — сделал жуткие глаза Рамиль. Ну прям бабай, не иначе, — значит, обязательно первым умрет татарин.

— Негры, татары, — начинал злиться я. — Если хочешь знать, у меня мамина бабушка чувашка наполовину. Но спешу тебя обнадежить, вряд ли эта воющая тварь будет разбирать цвет кожи и национальность.

Стоило мне сказать данный спич, как звук, выворачивающий душу наизнанку, раздался совсем близко. Я и понять ничего не смог, как мы побежали. Причем в разные стороны. Только спустя несколько секунд я развернулся и бросился за Рамилем.

Вот когда настала пора благодарить Якута за странные телодвижения в атлетическом клубе. Раньше я бы умер метров через сто. А теперь мы отмахали с Рамилем километра три — по лесу и в мокрых кроссовках. И, надо сказать, могли пробежать еще столько же.

— Ой! — вскрикнул Рамиль и неожиданно повалился на землю.

— Ты чего? — подскочил я к нему.

— Ногу подвернул похоже.

Я подхватил его под руку и мы продолжили свое бегство. Ветки хлестали по лицу, сердце стучало, как бешеное, а вой сменился хрустящим под ногами хворостом и сухими листьями. Но мы бежали, бежали, бежали, пока обессиленные не повалились возле очередного дерева.

— Слышишь его? — спросил несостоявшийся покойник, пытаясь отдышаться.

— Неа, — помотал головой я.

— Значит, удрали.

Мы лежали минут пять, пытаясь прийти в себя. Однако я первым решил подняться. Время работало против нас.

— Погнали, обойдем там…

— Эх, что бы ты без меня делал, — фыркнул сосед, показывая в совершенно другую сторону. — Нам туда.

— Ты уверен?

— На все сто. Я вообще-то в деревне вырос. В лесу с закрытыми глазами ходить могу.

Для меня, городского, аргумент был убийственный. Да и выглядел Рамиль так самоуверенно, как техасский рейнджер с двумя заряженными пистолетами. За таким можно на край света пойти, не то что прогуляться по осеннему лесу. Однако чем дальше мы забирались, тем сильнее у меня появлялись сомнения в умении друга ориентироваться на местности.

Скрюченные обнаженные деревья поредели, уступая место высохшей мокрой траве, которой становилось все больше. Вскоре откуда-то выскользнула тропинка, заискивающе прыгнув нам под ноги. Вдали показалась широкая река, по всей видимости, не Смородинка, с перекинутым через нее ветхим деревянным мостом.

— Мы точно туда идем? — спросил я, потому что Рамиль направился к переправе.

— Да. Мне Байков вроде про это место рассказывал.

И вот не разберешь, правду говорит или врет. Делал он все с такой уверенностью, как Сусанин, осознавший, что отступать уже некуда. Впрочем, у меня тоже особых вариантов не имелось. Если только разворачиваться и возвращаться именно туда, откуда мы начали свое путешествие. И где рядом воет неведомая тварь.

Однако взобравшись на пригорок, я окончательно понял, что доверять Рамилю себе дороже. Внизу нас встретили развалившиеся полуобгорелые дома. Часть из них уже забыла о пожаре и обросла бурьяном. По другим ползли наглые вьюны, захватывая угли своими побегами. Остальные обвалились, просели, оказались побеждены временем.

— Ой, — только и пискнул Рамиль.

— Вот тебе и ой.

— Что это интересно?

— Горелый хутор, — вспомнил я слова Якута и сопоставил с увиденным.

— И че теперь делать? — заискивающе спросил Рамиль.

— Идти, что же еще. Смотри!

Я указал рукой на змеящуюся речку вдалеке. Даже не речку, ручей.

— Пойдем против течения, должны выбраться как раз к твоему пруду, если я все правильно понимаю. Нет, Рамиль, даже слова не говори, выбирать дорогу теперь буду я.

— Ладно, погнали, — легко согласился друг. — Нам бы быстрее только добраться. Скоро солнце сядет.

Вот тут уж с ним и не поспоришь. Даже я понимал, что вечером, без скудного осеннего тепла, да еще в мокрых кроссовках, нам каюк. Поэтому устремился за Рамилем.

Горелый хутор раскинулся широко, насколько хватало глаз. Оттого оставалось загадкой, почему же сюда не вернулись жители. Может, конечно, я профан, но пожар случился явно не вчера. К примеру, пахло тут не гарью, а полевыми цветами. Так сладко и приятно, что хотелось дышать полной грудью. И природа здесь красивая. Конечно, недалеко лес, где бродит непонятно кто. Или соседство с магами сыграло свою роль? Вопросов роилась куча, а ответов не было.

Идти мимо разрушенных домов оказалось не страшно, скорее немного неуютно. Рамиль вздрагивал от любого шороха — там ящерица пробежит, здесь ветер заденет жестянку. Видимо, все еще считал, что если кто сегодня погибнет, то несомненно он. Я хоть и был в весьма мрачном настрое, но намеревался выжить.

— Макс, гляди.

— Гляжу.

— Нет, вон, смотри, между горелых бревен. Блестит на солнце.

— Ну и? — наконец разглядел я, куда указывал друг.

— А если что-то ценное. Прятали же раньше всякие котелки с золотом в домах.

— И ты думаешь, что за столько лет никто этот клад не нашел?

— Сюда кто-нибудь ходит, по-твоему?

Вообще, в этом вопросе с Рамилем я был вынужден согласиться. Горелый хутор меньше всего выглядел конечной точкой туристического похода.

— Чего сам не посмотришь?

— А вдруг там змея какая? Или еще чего? Да и нога болит.

— Рамик, а ты точно татарин, а не еврей? Эти просто во всех фильмах выживают.

— Точно, — кивнул друг и задумался. — Вроде.

— Ладно, — поглядим.

Я аккуратно приблизился к бревнам и двумя пальцами скинул связанный обгорелый веник. Змеи отсутствовали. Ровно как ужи и прочие гады. А на куске горелого дерева лежала золотая монета. Не такой чеканки, как моя, а скорее дореволюционная. Я в них не больно-то разбирался.

— Фига себе, вот это нам повезло, — подскочил Рамиль.

— Ага, прям нам, — усмехнулся я.

— Погляди, там больше ничего нет?

К разочарованию друга, никаких котелков с драгоценностями и прочим не было. Лишь одна золотая монета, заботливо прикрытая кем-то обгорелым веником. Будто специально.

— Так, Рама, надо выбираться отсюда.

— Вы куда ж, хлопцы, давайте потолкуем хоть чуток.

Голос принадлежал крохотному человечку. Я бы назвал его домовым, только что-то в нем было не то. Роста вроде такого же, босой опять же, лишь борода почти до колен, а в ней березовые листки застряли. Старые уже, пожухлые, тронь, рассыпятся. И взгляд у человечка был хитрый-хитрый. Только теперь я понял и вполголоса спросил соседа, пятясь назад.