Университет Штормов: рассказы, которых нет

«Уж лучше пусть по шару долбанет, — подумал Раки, — а мушка улетит».

Осветительные шары можно было подвинуть без магии, он так уже делал. В подвале, на дежурстве.

Черненькая и рыженькая тогда загнали его в угол, что делать? Бросил в них светильник. Они ничего, поймали, не успел разбиться. А он убежать успел... В тот раз — да.

Эти шары... почти такие же.

Раки тронул один и за мгновения мгновений понял — ошибся.

В него будто въехал паровоз. Бах!

Отбросило в стену, от нее — на ближайшую парту, та треснула и осыпалась деревянными осколками. Шрррррр!

Ощупал плечи — щепки торчали из спины перьями, показалась кровь.

— зать, что... — отмер профессор Шереметев.

Задышали одногруппники, взвизгнули девчонки, не увидев Раки рядом с коробкой.

— Ложись! — закричал он и перекатился вправо.

Потревоженный шар упал на пол, ровно туда, где только что валялся студент Дракулешти, бахнул, оставил полуметровый кратер в мраморном полу, отскочил в потолок. Мгновение и он летит ко второму шару, недвижно висящему в метре от ректора.

Столкновение, удар — облако серой пыли спешно налипло на бархатную мантию ректора.

Треснула молния, брошенная с последней парты.

Шар нехотя развернулся и полетел.

Завизжала рыженькая. Увернулась. Она всегда была шустрой.

Ректор неожиданно резво для своего возраста прыгнул в угол. Удачно приземлился на мусорное ведро и грязно выругался.

В потолок врезалась струя воды. Знакомо запахло водорослями. Черненькая не выдержала, бросила в шар, чем могла. Бросила и юркнула под парту к подружке.

— Не трогать! — крикнул ректор. — Реагирую на ма...

Атакованный шар оказался быстрее. Мгновение — третьего яруса парт больше нет. Пыль оседает в проходе серыми бархатными холмиками.

Только коробка Раки осталась на месте. Из смятого картона продолжал торчать зеленый пластиковый нож для бумаги. Сбоку коробка одновременно треснула, подгорела и попала под шар. Картон быстро таял, превращаясь в паль. По ступенькам вниз посыпались коричневатые трубки — тубусы с бумажными рулончиками.

«Может, попросишь друзей помочь? — спрашивала мама, принимая „заказ“ на печать. — Неудобно же, пока будешь раскручивать, полчаса пройдет. Профессор ждать не любит... Пусть тебе кто-нибудь развернет иллюзию».

«Мам, у друзей свои курсовые, — ответил он тогда, — ты только попроси, чтобы завернули поплотнее».

Маленькая семейная типография принадлежала маминому брату и его жене. Судя по добротной упаковке, «заказ» любимому племяннику собирала лично тётушка Кара.

Один шар крушил парты, второй кружил по аудитории, смазавшись в чернильную каплю. Недолго. Ударился о стену, о потолок и косо, странно, уверенно... полетел к ректору!

Раки прыгнул на второй ярус, едва увернулся от шара. Подхватил в руки по тубусу. Нацелившийся на ректора шар свистнул у Раки над плечом.

Он прыгнул, развернулся уже в воздухе, оттолкнулся ногой от парты. Из-под нее взвизгнули девчонки. Рыженькая? Черненькая?

Раки перелетел через три яруса, нырнул на пол, собрал животом ещё щепок, уже у профессорских ног перевернулся и ударил. Успел! Попал.

Тубус оплавился, показалась скрученная в плотный рулончик бумага.

Второй шар развернулся и отправился к Раки, оставив в покое последние парты.

Девчонки кричали, полетели знакомые Раки огненные и ледяные комки энергии, струи воды, сломанный стул. Шары больше их не замечали. Появилась сложная цель. Цель, способная к сопротивлению.

Шары сделали круг, разошлись, скользнули еще круг.

— Сближаются! — захрипел ректор за спиной. — Нельзя...

Шары закрутились влюбленными бабочками, опустились к полу, готовые соединиться.

Раки прыгнул. С места. Накрыл собой. Его ударило о потолок, потом о пол. Отпустило. Шары... исчезли! Болело в груди, спине, ногах — везде.

Профессор подполз к нему ближе, осторожно повернул голову на бок.

— Живой, — проверил ректор, приложив ладонь к серым губам студента Дракулешти, — живой, — повторил он, рассматривая желто-фиолетовые разводы синяков на спине Раки.

Футболка расползлась в лохмотья и не закрывала их. Следы старых ударов дополняли тонкие игловидные щепки, торчащие по всей спине, от плеч до пояса.

Они едва дрожали — значит дышит.

На заднем ряду шмыгнули. Последняя уцелевшая в аудитории парта скрипнула и развалилась пополам.

Рыженькая помогла бледненькой чёрненькой вылезти. Трое парней из параллельной группы завороженно рассматривали выступающую на руках кровь.

Старшекурсник и пара ребят лежали в углу без сознания.

Ректор, стоявший на коленях рядом с Раки, повернул голову в сторону двери.

Щелкнул замок.

— А здесь, — профессор Доронкина стояла к двери спиной, — кафедра истории. Сегодня редкий случай, защита курсовой! Единственная работа на весь поток. Ваше высочество, прошу!

Она отошла в сторону, впуская наследника Империи — высокого молодого мужчину в белом с золотом мундире в сопровождении немолодого уже мужчины с солидной папочкой в руках. Его личного адъютанта.

Увидев наследника, ректор дернулся было встать, но схватился за бок. Теперь, когда все закончилось, стало очевидно: мусорное ведро — не лучший способ смягчить падение.

— Что я не знаю об истории? — принц тронул обломок кафедры самым кончиком лакированной туфли. — В моё время желающих сдавать не было. А сейчас, — он посмотрел на тройку оглушенных парней в углу, — весьма популярный предмет.

Кафедра, остатков которой хватило бы на небольшую табуретку, хрустнула. Под ноги наследнику, подняв облачко серой пыли, упал кусок резной деревяшки. Наследник сделал аккуратный шаг в сторону и посмотрел на адъютанта.

— Новые методики преподавания? — предположил он.

— Профессор Шереметев, а что за тема? — обратился наследник к ректору.

— Сравнительная, ох-хо, история.

— И какая оценка? Помню, мне вы поставили четыре.

— При всем почтении, — ректор прилег обратно, — ваша работа... прекрасна. Но курсовая студента Дракулешти... — он посмотрел на торчащую из ошметков тубуса бумагу, — лучшая за историю факультета. Очень, очень крепкая работа. Практическая часть... выдерживает любую... критику... Это пять! Я бы сказал — это шесть!