Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

Суд над Гастингсом драматизировал вину Британии из-за подавления колоний, а также опасения нации, что она может быть коррумпирована методами и деньгами набобов. Чтобы ввести благородное и добродетельное правление, лорда Коруоллиса, которого считали невиновным за капитуляцию в Йорктауне, сделали генерал-губернатором в 1785 г., дав ему больше власти.

Генри Дандас, шотландский министр, известный как «Гарри Девятый», который, как говорили, держался за Питта так крепко, словно рак-балянус за устричную раковину, намеревался править Индией из Уайт-холла. Он возлагал все надежды на «спасение наших умирающих интересов в Азии. Там нет потерянных богатств, которые нужно восстанавливать, нет алчности, которую нужно удовлетворять, нет кучи нищих родственников, которых нужно обеспечивать — никакой команды голодных последователей, рты которых нужно насыщать» [233] .

233

CHI, V, 195.

Корнуоллис оправдал ожидания, став консервативным реформатором, который надолго установил стандарты честности и неподкупности чиновников и других официальных лиц. Он отказался от схемы партнерства Гастингса и попытался реализовать идею опекунства Бёрка. Посему индусов сняли со всех правительственных должностей. Но при этом намекалось, что конечная цель британского владычества — это самоуправление. Губернатор подчинил правителей и правил в качестве законника. Это достижение сделало Корнуоллиса достойным прозвания «индийского Юстиниана» [234] .

234

T.R.Metcalf, «The New Cambridge History of India», III. 4 (Cambridge, 1995), 13. Имея гораздо больше оснований, на титул претендовал сэр Уильям Джоунс. Cf. DNB.

В этой роли губернатор явно привнес некий вид римского порядка в варварский хаос. Британцы во все большей и большей степени склонялись к тому, чтобы рассматривать индусов как нецивилизованных людей. Если раньше они, например, восхищались индуистскими храмами и мусульманскими гробницами, то теперь они проклинали эти «логова порока и святилища идолов». Такая перемена отразила рост агрессивного национализма и миссионерского рвения в 1790-е гг.

Даже либерал, ценящий культуру субконтинента (что было редкостью), ученый-востоковед сэр Уильям Джонс мог объявить: индийское население не способно принять гражданские свободы, поэтому следует им править при помощи абсолютной власти [235] .

235

G.Cannon (ред.), «The Letters of Sir William Jones», II (Oxford, 1970), 712-13.

Это стало стандартным логическим обоснованием для британского владычества. Но сам Корнуоллис оказался в большей степени аристократом, чем автократом. Признавая, что его главная обязанность — это обеспечить политическую безопасность Бенгалии и сделать владение ею по возможности более прибыльным для «Ост-Индийской компании» и британской нации, [236] он придерживался заповеди «ноблесс облидж» — «положение обязывает».

Губернатор полагал, что за индусами нужно присматривать и заботиться о них, как за отсталыми и коррумпированными людьми, мало на что способными, кроме мелких хитростей. Они слишком низко стоят в человеческой иерархии, чтобы вызывать уважение или занимать какие-то должности, кроме самых низших должностей. Но даже на этих должностях, как говорил Корнуоллис, «предпочтение следует отдавать переселенцам из Европы» [237] . Да, в 1793 г. он наградил индийских заминдаров (помещиков) постоянной властью, позволяющей взимать налоги с населения. Но это объяснялось тем, что генерал-губернатор оптимистично считал, будто это побудит их скорее ценить, а не обирать крестьян. (Последние подвергались прямому налогообложению на юге, где британцы надеялись превратить их в фермеров средней руки).

236

P.Marshall, «The New Cambridge History of India», II. 2 (1987), 134.

237

«Calcutta Gazette» за 4 октября 1792 г.

В этом, как и в других отеческих начинаниях, на которых настаивал Корнуоллис, проявлялась «великая цель нашего пребывания здесь — служить индийскому народу» [238] . Но в той же мере следовало служить и британским интересам, как явствует из высказывания Корнуоллиса, выражавшего облегчение, когда дожди помогли избежать голода. «Как я понимаю, теперь нам не угрожает опасность потерять население и не получить доходы» [239] .

238

F., M.Wickwire, «Cornwallis: The Imperial Years» (Chapel Hill, NC, 1980), 72.

239

PRO 30/11/172, письмо Корнуоллиса Чарльзу Стюарту от 2 декабря 1791 г.

Генерал-губернатор был ограниченным и тупым расистом, у которого отсутствовало воображение. Но он оказался честным, смелым, гуманным и справедливым человеком. Корнуоллис воплощал римский идеал справедливого и здравого отношения к делу, а также веру британцев в то, что характер значит больше, чем интеллект. Этот человек установил принцип, который викторианцы сочтут священным: имперская власть включает нравственные обязанности.

Корнуоллис предпринял много мер — например, улучшение тюрем реформирование монетной системы, уничтожение детского рабства. Все это улучшало условия жизни в Индии. Но, как правило, он сосредотачивался на улучшении жизни белой общины. Губернатор намеревался сделать британцев подходящими для правления «в стране, где их небольшая группа должна удерживать в подчинении миллионы». А это означало чистку «авгиевых конюшен» предыдущего режима, который новый руководитель клеймил, как «систему самой грязной мелкой работы» [240] .

240

C.Ross (ред.), «Correspondence of Charles, First Marquees of Cornwallis», I (1859), 280, 383 and 233.

Реформы включали и перемену в господствующем мнении, что каждый человек, который приезжает бедным из Индии — дурак, а прибывающий с богатством — жулик и мошенник. Корнуоллис настаивал: «Вместо огромных случайных и дополнительных приработков, официальные лица должны получать большое жалование» [241] .

Европейцам следовало жить скромно. Губернатор публично укорял офицеров за то, что те «предавались разрушительным и дорогим привычкам» [242] . Он установил высокие стандарты нравственности и честности, отказывая в просьбах о покровительстве с любой стороны — и от Уоррена Гастингса, и от принца Уэльского. На ходатайство одного лорда с просьбой предоставить определенную должность генерал-губернатор язвительно ответил: «Здесь, милорд, мы имеем привычку подбирать человека для должности, а не должность для человека» [243] .

241

Kaye, «Lives of Indian Officers», I, 128.

242

«Calcutta Gazette» за 21 августа 1788 года.

243

W.S. Seton-Karr, «Cornwallis» (Oxford, 1890), 102.

Но даже Корнуоллис шел на разумные компромиссы, делая «маленькие одолжения» Уильяму Бёрку, кузену Эдмунда [244] . Губернатор полагался на людей с сомнительным прошлым. Среди них был Чарльз Грант, который восхвалял великодушие Божье, которое дало ему силы получить богатство, пока он плевал на «отбросы индуистской морали» и по понятным причинам считался «лицемерным пресвитерианцем» [245] .

Однако Корнуоллис преуспел в улучшении обстановки в британском обществе в Бенгалии, в чем потерпела серьезный провал «Ост-Индийская компания». Давно шла борьба против экстравагантности служащих компании в Индии, их показных колесниц с верховыми, сопровождающими экипаж, бегущих лакеев, немыслимых обедов, сопровождаемых музыкой, с поглощением «Атлантических океанов красного вина» [246] . Осуждались излишества в одежде, которые заставили английских друзей одетого в шелка и покрытого блестками Уильяма Хики сказать, что тот выглядел, словно горнист Лорда-Мэра Сити [247] .

244

G.Forrest, «Lord Cornwallis» (1926), 27.

245

A.Embree, «Charles Grant and British Rule in India» (1962), 52, 274 и 78.

246

H.E.Busteed, «Echoes from Old Calcutta» (1908), 177.

247

RQuennell (ред.), «Memoirs of William Hickey (изд. 1975), 272.

«Ост-Индийская компания» даже попыталась воспрепятствовать «процессу султанизации», установив регулирующие расходы правила. Их служащие успешно и с насмешкой обходили. Один из них сказал, что не считает запрет на золотое кружево «связующим» [248] .

Это показывает, что лишь немногие из тех, кто работал на «Ост-Индийскую компанию», являвшуюся символом алчности, уважали ее. Когда директора выступили против того, чтобы друг Хики Боб Поттс брал с собой в Индию «проститутку из простолюдинок» (симпатичную возлюбленную Эмили), тот стал поносить их стандартным образом, как «торгующих сыром негодяев с Леденхолл-стрит» [249] .

248

Kaye, «Lives of Indian Officers», I, 79 и 87.

249

Spencer (ред.), «Hickey», II, 322.

Корнуоллис управлял при помощи личного примера. Он мало пил и ел, хотя все больше толстел. Губернатор много работал, каждое утро ездил верхом, следуя рутине, «словно идеально работающие часы».

Этот человек жил по-спартански, аскетично, не любил пустых комплиментов. Он отказался от бриллиантовой звезды после нанесения поражения Типу-Султану, а также от любого другого подарка» [250] . Губернатор очень высоко ценил чувство долга. Объясняя снятие с должности одного сборщика налогов, Корнуоллис писал: «Его нарушения при исполнении официальной службы носили такой характер, что я не мог его спасти, не демонстрируя пристрастности. А она уничтожила бы все уважение к моей власти… Моя обязанность — это роль сурового и строгого судьи» [251] .

250

PRO, 30/11/172, письмо Корнуоллиса Чарльзу Стюарту от 17 апреля 1792 г.

251

PRO, 30/11/182, письмо Корнуоллиса Роберту Адэру от 10 августа 1789 г.

После смерти любимой жены Корнуоллиса в 1779 г. губернатор стал несколько меланхоличен. Ее похоронили по ее собственному странному желанию, посадив колючий кустарник прямо над сердцем. Казалось, высший британский представитель отрекся от мирских амбиций. Под его влиянием Калькутта начала меняться. Стали меньше пить и больше танцевать, поскольку теперь джентльмены часто могли вставать после обеда. Сократилось распространение азартных игр, дуэлей и бесчинств. Меньше людей стали совершать самоубийство. Даже игра в крикет стала лучше организована.