Упавший поднимется сам

empty-line/>

Батыр

Между пихтой и сосной

То, к чему я мысленно призывал президента страны, началось. С меня.

В одной из центральных газет вышла большая и, якобы аналитическая, статья о том, какой непоправимый вред наносят стране олигархи (заметьте во множественном числе, но пример приводился один - я). Сомнительные доказательства излагались достаточно убедительно и аргументировано, что я невольно зауважал автора, и того, кто снабдил его материалами. Во-первых, выдвигались обвинения в нарушении процедуры приобретения предприятий, входящих в холдинг (коррупция чистой воды). Во-вторых, после приватизации предприятий проводились массовые сокращения, что обостряло социальные проблемы (было такое). В третьих, некомпетентный менеджмент приводил к повальным убыткам и, соответственно, казна не получала налоги, в пример приводилась швейная фабрика (компетентными бывают только органы, откуда взяться компетентному менеджменту?). Наряду с этим, на тех предприятиях, где работа шла успешно, прибыли укрывались от налогов (а как здесь насчет менеджмента, компетентный?). Попутно замечено: сейчас на швейке новые хозяева, что дает надежду на оздоровление. Автор предполагал, что и процветающий сахарный завод готовился к банкротству, но своевременное вмешательство спасло положение (кто именно вмешался в статье не указано). Но более всего возмутила фраза, что жители нашего городка несказанно обрадовались смене хозяина, так как это было практически единственное действующее предприятие в городе.

Выводы впечатляли. В алчной погоне за деньгами, олигархи (опять во множественном числе) ни перед чем не остановятся, коррупция для них стала естественным проявлением. Теперь они замахнулись на святое, на государственный банк! Сначала я не понял, с чего вдруг банк стал святым - не мечеть, не церковь, не музей, не памятник. Ниже нашел объяснение, оказывается, в банке хранили свои сбережения тысячи пенсионеров, а он (то есть я) покусился на их, нелегким трудом и многими годами, заработанные средства.

Бедный отец, как он воспримет, прочитав такое.

Неясно было другое. Банк я не купил, за что же почести такие? Может, Иваныч что напутал, и мы не проиграли аукцион.

– За день до проведения аукциона в правительстве состоялась встреча с руководителями крупных нефтяных компаний, после которой было принято решение о создании концерна "Национальное достояние". Планировали торговаться до двухсот миллионов. Мы были обречены, - обстоятельно докладывал Иваныч.

– Тогда почему ко мне такое внимание?

– Дело не только в вас, даже скорее не в вас, проблема в Тахире. Ходят разговоры, что президент потребовал от зятя поумерить аппетиты, но тот ослушался. Аукцион хотели признать несостоявшимся, так как не было второго участника, и вдруг на сцене появились мы. Нам пытались предложить снять заявку, но мы повели себя... также как Тахир.

Вляпался, другого слова не подобрать.

– Положение усугубилось еще и тем, что там, - вы понимаете, где это "там", - посчитали, что мы вошли в сговор с Тахиром, решили устроить спектакль с покупкой банка. Косвенные доказательства тому тоже имеются, Марат - правая рука Тахира, а его отец один из учредителей холдинга. Мало того, участие Тахира отбило желание других, как они говорят, настоящих инвесторов. Поэтому, было принято такое экстренное решение.

Пусть обвиняют меня в чем угодно, но в сговоре с Тахиром!?

– Надо же до такого додуматься!
– поразился я.

– А почему нет?
– спокойно продолжал Иваныч.
– По их мнению, вы провели незаконную сделку, передав Тахиру сахарный завод и получив взамен монопольное право на производство соли. Кроме того, в администрации Президента не могут найти вразумительных причин передачи вами акций отеля в оффшорную компанию, по слухам, контролируемую Тахиром. Объяснение одно - сговор.

Я тупо уставился в стену. Иваныч встревожился.

– Вы понимаете, Батыр Иманович, я пытаюсь в точности передать то, что удалось узнать. Источники достаточно надежные.

– Понимаю Иваныч.

– Предлагаю...
– но я прервал его.

– Прости Иваныч, дай-ка самому все осмыслить. Потом сядем и обсудим.

Что же это происходит? Гнев, предназначенный Тахиру, обрушился на меня. В статье о Тахире ни слова, даже наоборот отмечен блестящий талант менеджера. Вероятно, редактор газеты лоханулся также как я, он представить себе не мог, что Тахир вёл себя таким образом. "Против генеральной линии пошел", как сказал бы сейчас отец. Впервые в стране проводился настоящий, честный, прозрачный аукцион, во всяком случае, я в это поверил, и... попал! Как организатор сговора, хорошо - не заговора.

Тахира, естественно, наказывать не будут, ну, поругают за ужином, орден очередной не дадут, звание не присвоят. А вот образцом коррупции придется выступать мне. Кандидатура подходящая. И карающий, справедливый и праведный гнев народа в лице уполномоченных на то органов (компетентных) обрушится на мою голову.

Вляпался, так вляпался!

Так, если включить телевизор, то обязательно увижу пламенного борца за нужды народа (почему не за благо?), депутата от фракции "Всем поровну". Угадал, дядя Жаке может мною гордиться, я действительно стал провидцем.

– Пора призвать к ответу этих объевшихся олигархов! Как пиявки, присосались к народному достоянию и сколотили себе баснословные капиталы, - его второй подбородок отказывался умещаться в воротнике рубашки и гордо позировал перед камерой, - возмущает бездействие правоохранительных органов!

Это сигнал. Сотни доблестных янычар обнажили ятаганы.

... Дядя Жаке не заставил себя ждать и примчался немедленно. Он отказался беседовать в доме, только в саду.

– Мы должны теперь всего остерегаться, Батыр. Положение исключительное. Попытка работать честно обернулась против нас.

Он энергично измерял шагами расстояние между пихтой и сосной. И вдруг замер, как споткнулся.

– А это что такое?
– свирепо спросил он, указывая пальцем под ноги.

– Ежик, - осторожно ответил я, опасаясь возможных последствий со стороны... да, кого угодно!

– Это не опасно?
– с интересом проговорил дядя Жаке.

– Думаю, нет, - теперь я ни в чем не уверен.

– А зачем тебе ежик?
– как всегда, хочет докопаться до сути.

– Не знаю, спросить у садовника?

– Не надо, - сурово ответил дядя Жаке, на минуту задумался, и... успокоился, - от змей. Ежи охотятся на змей.

Не знал, что у меня водятся змеи. Или он Гулю подразумевает? Что-то у меня с головой творится. Отъезжает.

– Батыр, у нас есть шанс выкарабкаться. Я иду к президенту, попытаюсь все объяснить, добиться понимания и поддержки.

– Хорошо, что делать мне?

– Главное, не вступай в перепалку с прессой, депутатами. Не вздумай дружить с оппозицией. Не играй с огнем.

– Хорошо, а что надо делать?

– Батыр, очнись, не задавай детских вопросов.

Действительно, в голове туман, в ушах звон, в глазах пелена. Что же делать?

– Надо подумать о запасном аэродроме. И для Римы тоже, - закончил дядя Жаке и зашагал к воротам, - не провожай. Ложись, выспись и подумай.

Что я и сделал. На утро я был полон сил и решимости.

– Никакой критики президента и правительства, никаких контактов с партиями и общественными организациями. Иначе мы потеряем все. А так, подчеркивая свою лояльность, остается шанс сохранить что-то, если не многое. Иваныч, постарайся узнать, кто конкретно будет заниматься нами, поищи ключи к этому человеку. Думаю, это будет один из силовых министров.