Упоние властью

Когда самолет только взлетал, я намеревался вступить с ней в конфронтацию. Однако, как только мы начали общаться, то я не смог оставаться злым. Хоть я и знаю, что единственная причина, по которой она оказалась в этой поездке, заключалась в том, чтобы собрать доказательства, которые ее босс смог бы использовать против меня. Дело в том, что мой отец полностью предал ее семью, и, кажется, она намеревалась добиться правосудия. Интересно, как долго она планировала это? Месяцы? Годы?

— Ты все еще пристально смотришь.

Она открывает глаза и поворачивается ко мне с улыбкой, играющей на ее губах.

— Сожалею, но ничего не могу поделать.

Я тянусь и слегка сдавливаю ей руку перед тем, как извлечь свой телефон.

— Ты лучше проверь, жива ли еще там Лив.

После похорон мне нужно будет поговорить с ней.

Пока Мэнди будит Лив, я звоню маме. Надеюсь, что она успокоилась и взяла себя в руки. Я не хочу больше видеть, как она страдает из-за него.

— Привет Трей, ты дома? — спрашивает она.

— Не совсем, но мы должны совершить посадку в ближайшее время. Тебе нужно помочь в организации или в чем-нибудь еще?

— Нет! Его стервозная подружка взяла всю организацию похорон под свой контроль. Кем, черт возьми, она себя возомнила? Она даже не была за ним замужем!

Я слышу раздражение в ее голосе, но, на самом деле, это облегчение из-за того, что нам не надо выбирать гроб, склеп и делать все необходимые приготовления. Это будут масштабные похороны.

— Пусть она сделает это. Ты и я будем сидеть в первом ряду на похоронах, так кого это волнует, если его невеста организует всю процедуру, — пытаюсь убедить я ее. — Во всяком случае, я не имею ни малейшего понятия о подобных вещах. Тебе нужно, чтобы я заглянул к тебе сегодня?

— Нет, я в порядке. Здесь Чарльз, — говорит она более спокойным тоном.

Она бы никогда не призналась, что Чарльз является для нее больше, чем другом. Таким образом, она могла делать вид, что только у отца были новые отношения.

В действительности, скорее всего возраст его невесты беспокоил ее, так как она была моложе мамы на двадцать лет. Чарльзу, с другой стороны, было шестьдесят, но он относился к маме так, как она того заслуживала.

— Хорошо, тогда мы собираемся разместиться в «Четырех сезонах», — говорю я ей, испытывая легкое облегчение. — Мне удалось перенести бронь отеля из Женевы в Нью-Йорк.

— Очень плохо, что тебе пришлось отменить свой отпуск, — отвечает мама, словно проявляя незначительную заботу обо мне. — Я знаю, что тебе нужно было побыть одному.

— Да, но Женевское озеро никуда не денется. Как только мы закончим с этим, я перестроюсь, и, возможно, на следующей неделе вернусь туда.

Затем мама перешла на одну из своих любимых отвлеченных тем, о том, что нам необходимо оставлять время для себя, потому что жизнь коротка. Я знаю, что тот факт, что мне почти двадцать семь, и я совершенно не заинтересован в серьезных отношениях, беспокоит ее.

— Я не могу дождаться встречи с твоей девушкой, — говорит она, возвращая мое внимание к себе. — Оливия, да?

— Да, мам. Только зови ее Лив.

— С кем ты разговариваешь? — встрепенулась Лив, услышав, как произносят ее имя.

— С мамой, — говорю я ей, удивленный тем, как она быстро вскочила и стала двигаться рядом. — Ей не терпится встретиться с тобой.

В то время как я заканчиваю общаться с мамой, гораздо более интересный разговор возникает между Мэнди и Лив. Лив пытается уговорить ее остаться в Нью-Йорке на выходные, вместо того, чтобы улететь обратно в Калифорнию. Это зеркально отражает мысль, которая крутилась у меня в голове с тех пор, как я проснулся. Я рад, что Лив приглашает ее остаться. Возможно, было бы неудобно, если бы я попросил ее об этом.

— Тебе будет удобно, если я останусь?

Мэнди поворачивается ко мне, и в ее глазах видна частичка страха.

— Конечно. Моя семья будет рада встретиться с тобой после стольких лет, — уверяю я ее.

Мэнди говорит мне, а в уголках ее глаз, образуются слезы.

— Что происходит?

Лив выпрямляется в своем кресле, мгновенно хмурясь.

— Вы, реально, знаете друг друга?

— Нет, — отвечаю я, видя обеспокоенность на лице Мэнди. — Однако мы выяснили, что наши деды были хорошими друзьями.

— Это было еще до того, как мы переехали в Теннесси, — добавляет Мэнди, словно оправдываясь.

— Ну, это совпадение один на миллион, — Лив морщит лоб. — Или нет, — добавляет она.

— Это какое-то сумасшествие! — произносит Мэнди прямо перед тем, как капитан сообщает нам, чтобы мы готовились к посадке.

— Я пойду соберу свои вещи.

Я встаю, прося меня извинить.

Кажется, это была хорошая идея, позволить им самим утрясти любые подозрительные мысли, которые закрутились в голове Лив.

Глава 8

Мэнди

Забираюсь в еще один блестящий, черный лимузин и еду теперь уже в другую гостиницу «Четыре сезона», и у меня такое ощущение, будто я купаюсь в роскоши. Не могу выбросить из головы, насколько крутым мне кажется Трей, учитывая тот факт, что прямо сейчас он попал в неудобное положение. С одной стороны, сидит девушка, с которой он намерен порвать, а с другой — сижу я, отправившаяся в эту поездку с коварными намерениями. Ему повезло, что мое сердце изменило к нему отношение. Он слишком сексуальный, чтобы гнить в тюрьме.

— Серьезно? Сейчас только 6:15? — спрашивает Лив, глядя в экран телефона, который она только что достала.

— Да, мы накопили семь часов при перелете, который длился восемь часов, — объясняет Трей. — Давайте соберемся и выйдем.

— Конечно! — отвечаю я, слегка толкая Лив.

— Я в игре. Мне просто нужен стопарик, чтобы встряхнуться, а то я вялая из-за того мышечного релаксанта, который ты мне дала.

Она качает головой, как будто все еще немного не в себе.

— Эта штука оказалась сильной!

— Пара рюмок водки с «Рэд Буллом» зададут тебе правильное направление, — шутит Трей, приоткрывая окно, чтобы взглянуть на образовавшуюся впереди пробку. — Я так рад, что не приходится сталкиваться с таким трафиком каждый день.

— Как будто в долине лучше, — говорит Лив с усмешкой.

— Не знаю, как по мне, не так уж и плохо, — парирует выпад Трей.

— Это потому, что обычно ты висишь на телефоне, — противостоит она. — Что происходит? Тебя не было целый день.

— Я, правда, не испытываю желания говорить ни с кем, видимо поэтому, я оставлю это без ответа.