Упование «язычников»: Бог Валаама, Иоафора, Альве

Бог, Небесный Отец, Всевышний – именовался у остяков Есь. Кеты и до сего времени хранят это Имя. Его хранят и языки мира. «Есть» (рус.), «est» (лат.), «ez» (этруск.) «is» (англ.)… Все эти слова служат обозначению определенного бытия, «чтойности» (по выражению философа Алексея Лосева) – «что есть это», реальности, действующей в конкретном качестве. (Древнейшее – исконное северное – именование Всевышнего совпадает с определением Гегеля, более других философов изощрившего мысль в поисках Абсолюта: «Бог есть Реальное Бытие во всяком реальном бытии… Бог есть То, Чем реально всяческое реальное.»)

Имя ЕСЬ выражает следующее понимание Бога. Он – Тот, Кто Есть. Единственный, Кто может сказать Я ЕСМЬ, не солгав. Ибо остальное сущее пребывает и стало таковым не само собой, но – только Всевышним, Есем. (Теперь мы и не задумываемся, когда характеризуем себя или кого-либо, используя выражение «… есть такой-то». Но представитель рода остяков, если говорил, например, «я есть охотник», тем самым разумел: «я – Богом [волей Всевышнего] – охотник». Невольно вспоминается евангельское: «Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.» – От Иоанна, 1:3.)

Знающему кетское именование Всевышнего понятен и Есус кельтов. Он – Есю Сын, грядущий спасти мир Сын Божий. Кельтские жрецы, друиды, наследники гиперборейской мудрости, предсказывали о Нем: претерпит распятие, но «победит это древо» (крест), победит смерть, воскреснет. Это предсказание о Превозможении Древа символизировало гиперборейское чаяние «преобразования Неправильного Древа Миров», спасения Мира.

Есуса изображали и распятым (повешенным на древе), и побеждающим древо. В этом последнем случае у Него в руках был топор – знак Тора-Одина (Три-Единого). Как правило, Есус изображался осеняемый крылами триглавой птицы. (Позднее и южней – окруженным тремя журавлями, почему эти Его изображения именуют Esus Trigaranus.)

Римляне, ведя войну с «варварами», обнаруживали такие изображения и пытались их толковать. Им не было ничего известно о предсказаниях Северной Традиции. Рассматривая пророчествующие гравюры, они воспринимали их будто бы свидетельством культа, требующего повешенья жертв на древе. И даже Лукиан, античный писатель, именует Есуса «гневный». Но это только пример верхоглядства иноверца. Ведь сами кельты, поклонявшиеся Есусу, называли Его Добрый Бог, Белый Бог. А также – Господь Богов.

Это последнее не случайно созвучно нашему привычному «Господь Бог». Такое именование, вероятно, представляет сокращение более древнего, по сокращении уподобившегося тавтологии: Бог – Он уж конечно есть Господь верующего в Него. А величание Господь Богов говорит о высшей божественности. Показывает Сына Божия стоящим над сонмом двенадцати низших божеств (тварных энергий). Именно таким кельты представляли Есуса. Примечательно, что русские старообрядцы и до сего времени почитают ересью «добавление еще И» к ведомому отвека имени Сына Божия. Они употребляют исконное начертание Исус (Есус). Некоторые северные старообрядческие толки сохранили древнейшие молитвы, обращенные к Сыну Божию, где, подчиненно, перечисляются и двенадцать низших богов, коим Он есть Господь.

Ханты величают Есуса Мир Суспе Ха, что означает: Спаситель Мира, Благословенный. Еще они называют Его Царь Золотого Света (или Царь Славы). Им ведомо и такое имя Его, как Сын Девы. Хантские Посвященные хранят миф о противостоянии Хоседем (мирового Зла) и Спасителя Мира. Демоница Хоседем, повествует миф, поедает человеческие души. Она заточает их в нижний мир. Спаситель, Сын Вышнего, рожденный от земной Девы, проникает в дом Хоседем, сражается со Злом, спускается в Нижний Мир и освобождает пленные души…

Практически о таких же событиях повествует малоазийский миф хатов о Естусе, Сыне Бога, освобождающем от владычества Змия глаза и сердце Отца (см. главу ПРЕДКИ ИОАФОРА). Причем, разделяемые тысячелетиями и расстоянием от крайнего севера до крайнего юга, Посвященные двух этих народов означают Бога-Отца одинаковым символом. Хантские жрецы, совершая служение Спасителю Мира, располагают на алтаре крестообразно тарелочки с изображением Солнца Вышнего.

Не менее, чем Сын Еся, остяками почитался Дух Еся. Он именовался Дох (Дых) Всевышнего. По убеждениям кетских Посвященных, Дох есть постоянно нисходящий от Еся и постоянно к Нему же и восходящий. Дох понимался как единосущный Отцу. Жрец обретал способность говорить с Есем лишь пребывая в Дохе, что требовало совершенно особенного состояния сознания.

Дох Еся кеты уподобляют птице. Как птица вольна перелетать любые препятствия – всеприсущий Дох дышит, где хочет. Его величательное имя было Преисполненный Мыслей. И мысли Доха – знани – изображались как стая птиц [27]. Причем изображение каждой напоминало трезубец.

Птичьи перелеты на юг остяки объясняли тем, что там суждено родиться Матери Бога. В западных землях Севера Ее именовали То-Мем, в восточных же – Тиу-Мама. Жрецы остяков и сами совершали каждый год ритуал «странствия на юг», чтобы поклониться Матери Бога. Кеты величали Ее Царицей Небесной, сияющей, как огонь. От остяков древности это поклонение переняли иные племена. Славянам было известно предсказание об Огненной Марие [28] задолго до того, как св. Иоанн Богослов на Патмосе начертал бессмертное: «И явилось на небе великое знамение: Жена, облаченная в Солнце.» – Откровение, 12:1.)

Итак, перед нами унаследованный от гипербореев исконный Триглав Севера: Отец, Сын и Дух. Эта Святая Троица почиталась остяками как Солнце Вышнее или Солнце Истины (Естины). Существовало древнее аллегорическое изображение этого Все-Солнца: сияющая птица, у которой три головы, причем срединная наиболее крупная.

Триединого Бога исконно знали и кельты. Изображения Тора-Одина, имеющего три главы или три лица – Единого в Трех Лицах – датируются иногда веками до Рождества Христова. Историки не могут объяснить эти находки, просто констатируют их.

Увидеть в Есе – Есусе – Дохе то самое, что есть Пресвятая Троица православного христианства, может помешать лишь ожесточенное предубеждение. Недавние наши предки таковым не страдали. Богомировоззрение остяков рассматривалось в Российской Империи как христианское. Кеты официально считались православным народом. Несмотря на то, что не было никаких сведений относительно их обращения в христианство.

Маловероятно, чтобы отсутствие таких сведений объяснялось небрежностью. Подвижников, обращавших народы или хотя бы отдельные племена, Церковь рассматривает как равных самим Апостолам. Ежегодно совершается память этих равноапостольных, происходит их праздничное поминовение. Если бы возможно было расследовать, кто обратил кетов, то уж наверное это дело было бы доведено Церковью до конца.

Но такой возможности не было, потому что православие остяков – исконное. Оно существовало до Владимира Святого. И даже до святого апостола Андрея Первозванного, благовестника русской земли. Оно было православием Северной Традиции – учением о Триедином Боге, которое еще в праантичные времена борейцы, племена севера, наследовали непосредственно от гипербореев, народа затонувшей Арктиды.

Прообраз Великой книги

Ведение борейцев – древних остяков, предков современных кетов и хантов – было принесено хатами, переселенцами, в земли будущей Палестины. Его хранили жрецы великой хеттской империи. Мадианитяне наследовали его от хеттов. Часть этого древнейшего Знания перенял у мадианитского волхва Моисей.

Реальна ли такая последовательность преемственности? Сложившийся стереотип видения мировой истории отвергает подобные возможности просто по принципу «не может быть, потому что не может быть никогда!»

Но вспомним тексты Писания. Первая же книга Моисеева – Бытие – говорит о сотворении мира в шесть дней. А кетская Традиция учит о шести уровнях Бытия. Причем детальное описание этих уровней и дней поразительно совпадает.

У кетов: уровень первый – Свет Еся. Книга Бытия: день первый – сотворение света.