Управитель

Стремительно выползшие из-за леса тучи уже расползлись по небу и начали поливать высокую траву дождем. Во вспышке молний мне показалось, что я видел среди зелени мерцание золота. Я потер глаза и вгляделся вдаль, но больше ничего особенного не приметил. Хотя и мимолетного видения хватило, чтобы мне стало не по себе.

Не успел Федор остановить автомобиль, как из особняка вышла сама графиня Шереметьева. В своем черном траурном платье и вуали она больше походила на призрака этого места, нежели на его владелицу.

— Людмила Валерьевна, — приветливо улыбнулся Лев. Он взял стопку конспектов, вышел из машины и шагнул навстречу наставнице ворожеи. — Мое вам почтение. Мы…

Я тоже покинул авто и ощутил на себе неприятный и тяжелый взгляд хозяйки особняка.

— Мы не ждем гостей, — холодно произнесла женщина.

— Но как же это? — смутился князь Зорский. — Вас должны были известить о том, что…

— Мы не ждем гостей, — повторила Шереметьева. — Именно это я сказала Григорию Ефимовичу, но он, очевидно, решил остаться при своем мнении. Что же, очень на него похоже. Господа, вам придется вернуться обратно. — Тон старой ворожеи не предполагал возражений.

— Позвольте хотя бы увидеться с Николаем, — не сдавался Зорский. — Мы за него очень переживаем.

— «Мы»? — Шереметьева вновь взглянула на меня.

— В последнее время мы с Николаем сдружились, — как можно приветливее улыбнулся я.

— Сдружились настолько, что вы едва не убили моего единственного внука?

— Это не так, — неожиданно резко вклинился Лев. — Я был там и готов свидетельствовать, что граф Воронцов никоим образом не угрожал жизни Николая. Наоборот, он стремился прекратить дуэль, затеянную Распутиным.

— С вашим наставником я поговорю позже, — устало произнесла Шереметьева. — А теперь прошу вас уехать. Коле нужен отдых и…

— Бабушка? С кем ты… — из заросшего плющом окна третьего этажа показалось бледное лицо Николая. Пару мгновений он удивленно смотрел на нас, словно не верил своим глазам. — Лев? Михаил? Что вы тут делаете?

В соседнем окне промелькнул золотом волос еще один силуэт.

— Они уже уезж…– начала было графиня, но я совершенно бесцеремонным образом перебил ее.

— Приехали тебя навестить и привезли конспекты. Сам знаешь Распутина — для него болезнь курсанта — не повод отлынивать от учебы.

Старая графиня обожгла меня колючим взглядом, но я не придал этому значения и продолжил с улыбкой смотреть на бледного юношу в окне.

— Как ты себя чувствуешь? — с неподдельной заботой в голосе спросил князь Зорский.

— Неплохо, — поморщился Николай. — Хотя моя бабушка считает, что я при смерти.

— Коля!.. — Людмила Валерьевна невольно вздрогнула, и виною тому были вовсе не гром и молнии в низком осеннем небе. — Прекрати так говорить! И закрой уже окно, пока тебя не продуло.

— Точно, — спохватился Николай. — Простите меня, друзья, я оказался столь приятно удивлен вашим неожиданным визитом, что совершенно позабыл о гостеприимстве. Проходите в дом.

Старая ворожея покачала головой:

— Коленька, твои сокурсники уже собирались…

— Спасибо за приглашение, — я первым прошел мимо ошарашенной такой наглостью графини.

— Ты играешь с огнем, — шепнул догнавший меня князь Зорский. — Зачем ты ее злишь?

Я не ответил и вошел в дом. Внутри особняк Шереметьевых выглядел куда лучше, чем снаружи, но все же отдавал некой древностью: мебель оказалась старой, но добротной, ковры стоптаны, ступени на лестнице в парадной чуть поскрипывали от шагов спускавшегося вниз Николая. За ним по пятам спешила неприметная горничная средних лет.

— Я очень рад, что вы приехали, — пусть с третьего этажа на первый заставил моего сокурсника запыхаться. Он встал передо мной и протянул руку.

Я ответил на рукопожатие — ладонь юноши оказалась вялой, влажной и горячей.

— Вам не стоило так тревожиться, — поздоровавшись со мной, Николай приветствовал Льва. — Со мной все в порядке.

— Это я и пыталась сказать твоим друзьям, — графиня Шереметьева подошла к нам. От нее буквально исходила неприкрытая неприязнь. Старая ворожея повернула голову к горничной и раздраженно произнесла. — Я же велела тебе присматривать за ним. Почему он встал с постели?

Губы служанки беззвучно открылись и закрылись — она не знала, что сказать.

— Потому что захотел, — ответил за нее Николай. — Бабушка, прошу, хватит опеки. Мне неловко перед гостями.

— Хорошо, — смирилась Шереметьева. — Но пообещай мне, что как только твои друзья уедут, ты сразу же вернешься в постель. Доктор велел соблюдать режим.

— А еще он велел дышать свежим воздухом, а ты меня даже в сад не выпускаешь, — поджал губы Николай.

От очередного раската грома стены старого особняка вздрогнули.

— Погода сейчас не для прогулок, — заметил я с легкой улыбкой. Про себя же подумал, что следовало бы изучить парк — вдруг золотая змея в высокой траве мне не померещилась.

По подоконникам заколотили частые и тяжелые капли ливня. Завыл ветер, и горничная опрометью бросилась закрывать распахнутые им ставни. Холодный свет, льющийся с помпезной люстры под самым потолком, тревожно замигал, но все же не погас окончательно.

— Дому не помешает ремонт, — виновато улыбнулся Николай.

— Могу посоветовать хороших работников, — заметил я. — Сейчас они реставрируют мой особняк и…

— Не стоит беспокоиться, граф, — настал черед старой ворожеи перебить меня. — Этот дом дорог моему сердцу, а я весьма старомодна и, покуда жива, все тут останется так, как встарь.

— Воля ваша, — мне показалось, что достаточно испытывать терпение Шереметьевой.

Повисла неловкая тишина, которую нарушил Николай:

— Что же мы стоим здесь? — спохватился он. — Я просто не могу отпустить вас обратно в такую непогоду. Прошу, проходите. Посидим у камина. Расскажете мне последние новости.

— Конечно, — Лев легонько похлопал друга по плечу и они вдвоем первыми пошли вперед.

Горничная тенью направилась следом.

— Граф, — тонкие и цепкие пальцы Шереметьевой обожгли меня холодом даже через рукав пиджака. — Я не стану лишать своего внука радости общения с сокурсниками, но, — она понизила голос до едва различимого шепота, — не злоупотребляйте моим гостеприимством. Сегодня же вы покинете имение, даже если мой внук попросит вас остаться.

— Не извольте беспокоиться, Людмила Валерьевна, — я деликатно высвободился из хватки старой ворожеи. — Мы прибыли сюда исключительно для того, чтобы проведать Николая и передать ему конспекты.