Управление будущим
Шрифт:
Украинское руководство отказывается вести переговоры на эту тему. Вооруженные силы приведены в состояние готовности, в Крыму объявлено военное положение. Российские вооруженные силы также находятся в состоянии боевой готовности на границе с Украиной, поскольку Россия собирается иметь дело с изолированной Украиной. Киев требует поддержки от Германии/ЕС и США, напоминая о своем отказе от ядерного оружия. Германия ждет реакции США, а Польша и Франция готовы поддержать просьбу США.
США готовятся принять окончательное решение, взвешивая свои возможности. В это время миллиардные долларовые суммы покидают Украину. Внезапно разворачивается электронная атака на США и Германию. Саудовская Аравия сообщает о приостановке
США получают сообщение по «горячей» линии от российского руководства, которое косвенно признало авторство этих атак. Россия требует, чтобы США и Германия осуществили давление на Украину с целью признания максимальной крымской автономии. Если они откажутся, Россия введет контроль недопуска чужих сил в зону вокруг Украины.
В этом сценарии интересно то, что удержаны основные базисные константы, просто они включены в новое соотношение, которое позволило сделать несколько шагов вперед в развитии одного из имеющихся направлений. При этом российские вооруженные силы, если не считать электронных атак, не принимают прямого участия в конфликте, они ждут разрешения конфликта на переговорном уровне.
П. Шварц видит возможные варианты фундаменталистских исламских путчей в ближайшие десять лет в таких странах, как Пакистан, Египет, Саудовская Аравия [12. – Р. 140]. К примеру, Саудовская Аравия в ближайшем будущем столкнется с проблемой падения цен на нефть. В то же время население, где семья имеет в среднем пятерых детей, сразу потеряет любовь к своим правителям при исчезновении у них финансовых возможностей.
Разграничение оценок и прогнозов, сделанное С. Тангреди, представляется интересным. Если оценки (estimates) направлены на анализ современного состояния для определения будущих угроз, то прогнозы (forecasts) являются долгосрочными анализами, основанными на анализе трендов [13]. То есть, получается, что если в первом случае анализируются имеющиеся на данный момент факторы, то во втором – будущие факторы.
Для определения любых отклонений нужна определенная объективная точка отсчета. Такой точкой отсчета для национальной безопасности, задаваемой как менеджмент угроз, являются национальные интересы. Сложность работы на этом уровне определяется и задается еще и рядом субъективных параметров, среди которых хотелось бы выделить два:
– за национальные интересы элиты выдают свои собственные;
– при определении списка национальных интересов трудно найти консенсус.
Ф. Лиотта попытался синтезировать из имеющихся у разных исследователей представлений определенную таксономию национальных интересов, в которой наибольший интерес для нас представляют собственно параметры [14]:
Мы давали объективные факторы и субъективные факторы, но есть еще один фактор, который можно обозначить как субъективно-объективный. Это те инновации, которые появятся только в будущем. Например, Ф. Фукуяма говорит о нейрофармакологии, когда такие лекарства как «Риталин» и «Прозак» дают возможность изменять суть личного характера [15]. Кстати, когда-то Э. Маршалл, занимающийся будущим в Пентагоне, заметил, что разведка будущего должна приносить сведения о том, на каком медицинском препарате «сидят» войска противника. К этой же сфере можно отнести успехи в сканировании мозга, которые показали в экспериментах 70 %-ю эффективность в определении интенций испытуемых [16]. И те, и другие исследования подпадают под биоэтические соображения.
Америка также увидела будущую опасность в иностранном программном обеспечении, которое может нести угрозу несанкционированного
допуска к данным [17]. Глобализация позволяет теперь создавать новые точки уязвимости, а не только искать уже имеющиеся.С другой стороны, будущие действия США по отношению к другим странам не менее важны. В этом плане можно обратить внимание как на попытку выстраивания будущей карты мира Т. Барнетом [18], так и на вполне конкретные стратегические разработки. Дж. Мискел разграничивает три типа стран и соответственно три типа стратегии по отношению к ним со стороны США [19]:
– осевые государства, например, Бразилия по отношению к Аргентине и другим. Именно на осевые государства должна быть направлена вся американская помощь и внимание одновременно с сокращением помощи другим государствам, к примеру, Ирак и Афганистан являются такими осевыми государствами;
– буферные государства, которые также будут получать помощь. Это государства с локальной ролью, без ресурсов, они выполняют оборонительные функции;
– несостоявшиеся государства, которые существуют скорее на бумаге, хотя и являются членами ООН. Они могут служить базой для развертывания террористической деятельности, хотя это и не является окончательным аргументом.
В первом случае стратегия будет проактивной, во втором – реагирующей. Осевые государства могут оказывать воздействие на соседей, буферные государства служат барьерами на пути влияния. Несостоявшиеся государства должны получать помощь в своей борьбе с анархией и хаосом.
Интересная конкретизация подхода к проблемам человеческой безопасности сделана в докладе ооновской комиссии по программе развития (UNDP) 1994 г. Здесь выделены семь параметров (цит. по [20]):
– экономическая безопасность: угроза – бедность;
– продовольственная безопасность: угроза – голод;
– медицинская безопасность: угроза – болезни;
– экологическая безопасность: угроза – загрязнение, истощение ресурсов;
– личная безопасность: угроза – разные формы насилия;
– общественная безопасность: угроза – разрушение культур;
– политическая безопасность: угроза – политические репрессии.
Конкретика этого подхода состоит в четком размежевании разных типов угроз.
Мониторинг будущих тенденций под углом зрения национальной безопасности требует значительных усилий и наработки серьезного опыта. Но с неизбежностью все страны обратятся к подобному инструментарию, поскольку реальная готовность к угрозам возможна только на таком пути.
Стратегический заказ на новые смыслы
Функционирование человечества многократно упирается в то, что ему не хватает новых смыслов. Вспомним советский «застой» периода Л. Брежнева, когда явно присутствовала атмосфера повтора. Любовь к юбилеям в то время отражает тенденцию, когда нет новых смыслов, а все равно надо разговаривать с населением.
Уход в историю в развитии страны каждый раз возникает при отсутствии новых смыслов в настоящем. Возникает псевдообновление ситуации, когда отбором сегментов прошлого пытаются говорить о настоящем. При этом прошлое каждый раз форматируется под потребности настоящего, становясь из нейтрального набора фактов политически чувствительным.
Новые смыслы дают новую картину мира. Когда М. Шатров писал свои пьесы о Ленине, то зритель видел уже другие аспекты той же картины мира, но с определенной сменой приоритетных ее характеристик. «Социализм с человеческим лицом» также выносит новые аспекты. Кстати, сленг М. Маклюэн трактовал как смену модели мира. Картина мира меняется в этом случае быстрее, чем язык, который запаздывает.
Если инструментарий воздействия мигрирует в истории человечества из одной сферы в другую, то столь понятной закономерности в отношении «машин» по производству новых смыслов нет. Мы все время пользуемся «машинами воздействия» из других областей.