Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни

В больнице нам выдали по черной сумке с инструментами — там были стетоскоп, молоточек и офтальмоскоп. Однако первой проблемой для нас стала спецодежда. Мне дали белые брюки и куртку, которые прекрасно мне подошли. А женщинам-врачам полагались юбка и жакет. В Индии Амита обычно носила шальвар-камиз — наряд из туники и шаровар, очень удобный. Если ей хотелось выглядеть постарше, например, чтобы ее пустили в кино, она наряжалась в сари. Так что когда с нее снимали мерку, чтобы подобрать форму, она спросила, нельзя ли и ей носить брюки. Нет, ответили ей, женщинам-врачам полагаются юбки. Амите это было не по душе, но что поделаешь. Тогда она попросила сделать юбку подлиннее. Однако главной неприятностью стали колготки.

В Индии женщины колготок не носили. По-моему, их там особенно и не продавали, поскольку порядочной индианке не полагалось показывать ноги. Амите было трудно привыкнуть, что они давят в талии и каждый день рвутся и приходится их выбрасывать. Амита очень злилась и огорчалась — каждый день она надевала новую пару и каждый день на колготках появлялись дырки и зацепки. Амита жаловалась, что у нее вся зарплата на колготки уходит. Зато в больнице Мюлленберга Амита научилась одному полезнейшему приемчику: заметив стрелку на колготках, надо сразу замазать ее бесцветным лаком для ногтей, и тогда она дальше не пойдет.

В первый день на новом месте меня познакомили с другими интернами и прочим персоналом. Меня окружали врачи из Англии, Венгрии, Италии, Австралии, Индии, Пакистана и с Филиппин. И никто не чинил им никаких невидимых препятствий, как в Англии. Я слышал, что Америка — страна возможностей, а теперь передо мной стояло живое доказательство.

Во время обзорной экскурсии нам объяснили, как организована работа в больнице. Предупредили, что очень важно перед уходом позвонить телефонистке и сказать, что наше дежурство кончилось: тогда нас не станут впустую вызывать по больничной громкой связи.

На следующий вечер, когда я явился на работу, мой коллега-интерн, тоже из Индии, как раз уходил и попросил у меня взаймы десятицентовик. Я дал ему монетку и посмотрел, как он подошел к телефону-автомату, опустил монетку, снял трубку, набрал какую-то одну цифру и сказал:

– Телефонистка? Доктор Рао. Я ухожу.

И повесил трубку.

Тут меня осенило: оказывается, надо звонить по местному номеру, местной телефонистке, а не в телефонную службу Нью-Джерси!

Да уж, хорошо мы с Амитой разбирались в западной жизни, нечего сказать. После второго или третьего дежурства я попросил ее позвонить Дипаку и Рите в Бостон и сказать, что у нас все хорошо.

– Хорошая мысль, — кивнула она, пошла к телефону-автомату и сказала больничной телефонистке: — Хочу соединиться с моим зятем доктором Дипаком Чопрой в Бостоне.

Телефонистка засмеялась, и Амита никак не могла взять в толк, почему.

Все в Америке было для нас новым и незнакомым. Само собой, мы не могли надивиться на телевизор. Меня завораживали красавицы и красавцы, которые пели в «Шоу Лоуренса Уэлка». Но моей любимой передачей был сериал «Сэнфорд и Сын», где главную роль играл комик Редд Фоккс. Помнится, в одной серии было про вооруженное ограбление, и расследовать его пришли два полицейских — белый и черный. Они попросили Сэнфорда описать нападавших. Белый полицейский уточнил:

– Они были цветные?

– Конечно, — ответил Сэнфорд, взглянув на него в упор. — Белого цвета.

Мы покатились со смеху и постоянно цитировали эту фразу в разговорах с другими иностранными врачами в больнице. Все радовались, что здесь можно так шутить.

Одно из самых запоминающихся событий произошло с нами всего через два дня после того, как мы поселились в Плейнфилде. Когда мы жили у Дипака в Бостоне, то ездили с Ритой за покупками — но только смотрели, как она заходит в супермаркет «Стоп-энд-Шоп», а сами ждали ее в машине. В Мюлленберге нам выдали по двести долларов аванса каждому, и мы решили потратить кое-что на еду. Мы знали, что продукты продаются в «Стоп-энд-Шоп», и пошли его искать. Прошли по центру Плейнфилда с полмили, но нужной вывески не нашли. По дороге мы увидели молодую женщину, которая направлялась на автостоянку: одной рукой она прижимала к себе младенца, другой вела малыша постарше.

– Скажите, пожалуйста, где здесь «Стоп-энд-Шоп»? — вежливо спросил я.

– Вам супермаркет нужен? — отозвалась она.

– Да. Мы только что были в Бостоне, видели там такой магазин.

Она кивнула:

– «Стоп-энд-Шоп» здесь нет, есть «Патмарк». Я туда как раз еду. Поедемте вместе.

Мы запрыгнули в ее «олдсмобиль», и она отвезла нас в магазин. До нашего дома от него было несколько миль, но мы даже не задумались, как вернемся домой с покупками. Мы впервые очутились в большом американском супермаркете. Ничего подобного мы в жизни не видели. Фантастический ассортимент консервов, сыров, корма для кошек и собак, цветов, молока, творога, сардин, десятки видов мороженого «Баскин-Роббинс»! Целые полки роскошных товаров — а мы были при деньгах и могли позволить себе даже больше, чем думали. Супермаркет нас загипнотизировал. Мы были готовы часами бродить по проходам.

Наконец мы расплатились, подхватили пакеты с покупками и вышли, готовые пешком идти домой. Ничего, думали мы, мы молодые. Уж как-нибудь. Однако молодая женщина, которая привезла нас сюда, оказывается, поджидала нас в своем «олдсмобиле».

– Видела, сколько всего вы накупили, вот и подумала: как же вы домой доберетесь? Ну, и решила вас подбросить.

По дороге домой мы разговорились, рассказали ей, что мы интерны в больнице и только что приехали. Когда мы прощались, она спросила:

– Вы свободны Четвертого июля?

– А что это за день — Четвертое июля?

– Это День независимости, государственный праздник.

Оказалось, что мы свободны, и она заехала за нами и привезла к себе, на семейный пикник с барбекю, и познакомила с родными. Мы ели хот-доги, чизбургеры и курицу-гриль. Бросали подковы. Я впервые в жизни пробовал такие блюда. Хот-дог мне понравился, а чизбургер — не очень.

Мы провели целый день с этими чудесными, добрыми людьми, которые были благодарны Америке за все ее щедроты. Нашу новую знакомую звали Мэри, а ее мужа — Энди, он был венгр и сумел вырваться из-за железного занавеса. При первой попытке к бегству ему прострелили ногу, но как только рана зажила, он снова бежал, на этот раз успешно. Потом он пошел в американскую армию и стал «зеленым беретом». Когда эти люди — люди, которые рисковали жизнью, чтобы попасть сюда, пока мы всего-то сдавали экзамены, — тепло принимали нас, мы и вправду стали иначе относиться к этой стране. Что же в Америке такого, что настолько отличает ее от нашей родины?

Как выяснилось, все. На пикнике Мэри и Энди посоветовали нам купить машину. Купить машину?! Когда мы напомнили Мэри, что мы только что приехали и у нас нет денег, она произнесла фразу, после которой мы начали понимать, что такое Америка.

– У нас в стране необязательно, чтобы у тебя были деньги. Вы же оба интерны, у вас есть надежная зарплата.

И она в двух словах рассказала, как и почему берут кредит. Покупать без денег?! Неслыханно! Однако через несколько дней Мэри отвезла нас в представительство «Фольксвагена» в Плейнфилде. В 1972 году в США дешевле, чем за две тысячи долларов, можно было купить только одну модель — «фольксваген-жук». Мы с Амитой увлеклись и купили «супер-жука», где было и радио, причем не только AM, но и FM-диапазон, и стоил наш автомобиль две тысячи сто долларов. А потом мы купили цветной телевизор. Мы и двух недель не пробыли в Америке и уже влезли в долги — и при этом чувствовали себя настоящими богатеями.

Меня потрясали самые обыденные вещи, все то, что американцы воспринимают как данность, а особенно — «Макдоналдс». Золотые арки, казалось мне, высятся на каждом углу. Мы только диву давались. В то время у «Макдоналдс» была рекламная кампания — на постерах писали «ПРОДАНО БОЛЬШЕ ВОСЬМИ МИЛЛИОНОВ», потом — «БОЛЬШЕ ДЕВЯТИ». Мы с Амитой завороженно наблюдали, как растет это число. Ну, как там дела на этой неделе? Сколько гамбургеров продали за этот месяц? На нашу зарплату мы вполне могли ходить в «Макдоналдс» хоть каждый день, и я всегда брал картошку-фри и «наггетсы».