Упражнения в третьем способе

Юрка купит в магазине литр водки, выйдет на крыльцо, достанет стакан из кармана. В два приема бутылку осушит у очереди на глазах. Закусит черняшкой, от буханки отламывая. Потом к точке идет. На остановке автобусной тормознется, вторую таким же способом примет. Меж двумя бутылками интервал минут десять, не больше. Завершит прием, потом на крыльцо клуба упадет и спит. В полной, разумеется, офицерской форме.

Иногда даже медаль единственную свою нацеплял для такого дела. Вся деревня пила, люди привычные, к пьяным добрые. Местные его подберут, на КПП принесут, сдадут воинам. Иной раз на неделю пропадал, в городе где-то. Однажды старшим машины вернувшись, выпал из кабины аншефу прямо под ноги. Причем, не выпустив из рук двух срезанных по дороге кочанов капусты. Оба окна своей квартиры пустой посудой украсил. В несколько этажей. Картонку на горлышки положит, на ней следующий ряд выстраивает. Та история с кирпичом Юрку даже на пользу дела пошла. Внимание на него, наконец, обратили. Рапорты стали писать. К самому Колдунову, командующему округом ПВО на ковер вызывали. Словом, где-то в июле он операцию свою начал, а к октябрю уволился, наконец. Дал отвальную и на родину отбыл. Потом письмо прислал - устроился в крупное автохозяйство инженером по безопасности.

В нашей же батарее, радиотехнической, РТБ, что со станцией управлялась, все кадровые офицеры училища закончили по-настоящему.

Электроника, как-никак. Вот только как-то мало их было в сравнении со штатным расписанием. На "Певуне" практически полный был штат, подпитанный тремя двухгодичниками. Даже вакансия техника СДЦ была закрыта. Моей персоной. Разогнали "Певун", и весь кадровый штат его

РТБ куда-то делся. Рассосался в пределах корпуса. На "Планшете" та же история, только без расформирования. Трое двухгадов уволилось, я их один сменил. А потом еще двое кадровых дематериализовались.

Начальники отделений покинули и дивизион и полк. Отчалили в другие части на повышение. И осталось у комбата всего три офицера. Андрюша, я и наводчик, тезка мой. Вот двоих последних и поставили начальниками отделений. Его, как кадрового постоянно, меня ВРИО.

Тезка мой ровесник. Все у него было пока нормально. Старлей на капитанской должности. Женился он еще в псковской Опочке, в училище.

Ребенок. Квартира однокомнатная. В самом дальнем от КПП четвертом домике. Потому по готовности он через спецдыру в заборе бегал. За эту дыру нас Герман регулярно костерил. Неоднократно солдаты ее и забивали по Гошиному приказу. Но ведь лишних сорок секунд на дороге не валяются. И жители последнего четырехквартирника дыру тут же восстанавливали. А однажды, по сирене мчась, мы у той дыры и с

Германом столкнулись. В очереди на проход.

Хорошо служил тезка. Дело знал, сбоев не допускал. Шустро поворачивался - офицеру наведения при боевой работе, а того больше, при контроле как мартышке вертеться приходится - но и спокойно одновременно. Две руки на три штурвала, не считая тумблеров. Как сейчас слышу его скороговорку:

–  Цель азимут…, дальность…, на запрос не отвечает.

Внимание, цель захвачена. ЭРэС!
– и толкал штурвалы от себя.

–  Есть эРэС угол! Есть эРэС азимут! Есть эРэС дальность!
– это доклады бойцов -операторов ручного сопровождения.

–  АэС!

–  Цель в зоне, не отвечает. Первый пуск! Второй пуск!
– и жал одну, две или даже три кнопки пуска. В зависимости от того, что задавал ему стреляющий, руководивший обработкой целей.

И электронные отметки на индикаторах от имитатора движения ракет неслись к метке реальной цели с локатора.

–  Цель уничтожена, расход две!

Секретчик делал фотоконтроль экранов.

Стреляющий сообщал данные обстрела на КП полка по ГГС.

Затем я, оставлявший будку на Юраша или оператора и работавший обычно в кабине "У" на "линии направления", докладывал вышестоящему

"направленцу". Уже подробно.

–  Парник, Планшету! Уничтожена цель, азимут…, дальность…, высота…, скорость… Расход две.

Лишь иногда, когда совсем его служба доставала, тезка говорил хоть и вслух, но видимо больше обращаясь к себе самому:

–  Зато в 45 лет у меня уже будет заслуженная пенсия…

Андрей… Красавец-осетин. Из Орджоникидзе, что опять Владикавказ теперь. Тамошнего училища и выпускник. Высокого роста. Брюнет, но не ярко выраженный. Говорящий по-русски абсолютно правильно и без акцента. К тридцати одному году он выслужил аж звание старшего лейтенанта. Военную карьеру Андрея сгубили дамы. Точнее его увлечение оными. Бывали минуты философских размышлений, когда он говорил задумчиво:

–  Ну чего мне еще от них можно ждать нового, если только в городе я перетрахал их штук двести?

И вновь искал приключений.

Постоянной базой его было место сожительства с официанткой ресторана на тринадцать лет старшей. Сия дама сердца жутко ревновала его к многочисленным мимолетным пассиям. Андрюха ухитрялся "снимать" их даже в ее кабаке и в ее смену. И потому не проходило и месяца, чтобы он не являлся на развод с расцарапанным лицом или в темных очках, скрывавших заработанный от хозяйки синяк. Через пару дней мирился, и все повторялось заново.

Мы с ним по весне, из-за ремонта, в учебном корпусе жили. Через стенку с кабинетом командира. Как раз к восьмому марта случилось мне старшим машины "за магазином" ехать. Андрей и заказал.

–  Скажи Людмиле, чтобы для меня комбинацию женскую на базе взяла. 54-го размера. Мириться буду, своей подарю.

В ту пору как раз масштабные ученья намечались. На неделю, окружные. Перед ними, как водится, корпусные. А полковых у нас вообще без счета было. Вот под эти корпусные понаехали к нам посредники да начальники и стали драть по полной программе. Дня два уже воюем, тут какой-то проверяющий спрашивает. Где, мол, у вас

"тревожные чемоданы"? Во, дела! Вообще-то брать их положено, конечно, но зачем, когда у нас от дома до позиции полминуты бега?

Забыли, короче, про них давно. Шефуля тут нас с Андреем этак хитро вперед и выдвинул, вопрос перепасовав:

–  Профессор! Где у тебя тревожный чемоданчик? Андрей! А у тебя?

–  Тут они, в учебном корпусе, через стенку со штабом.
– ответили мы, понятливые ребята.

–  Принести!
– приказал посредник.

–  И мой захвати!- вдогон мне Андрюха.

Ладно, пошел я с Центра в нашу комнату, взял свой портфель. Кинул в него банку кофе растворимого, бритву. Очки запасные. Полотенце со спинки кровати туда же. Больше ничего не нашел подходящего. Взял

Андрея портфель, свой - и обратно. Принес, продемонстрировал.

–  Вот наши чемоданчики!

–  Раскрыть! Показать содержимое!

Ну, мой-то портфель ничего, прошел. А в Андрюхином сверху лежала как раз та самая новенькая женская комбинация.

Пеньюар мой голубой, белые оборки…

Мне миленок подарил

Триста грамм махорки

Вот тебе и подарил. Махорка в чемодане получше бы смотрелась.

Проверяющий одежку развернул, полюбовался. Шефуле показал, Роме, комбату…

Денег у Андрея никогда не было. С получки он долги раздавал, а где-то дней через десять опять начинал занимать. Однажды возле КПП наблюдал сценку.

–  Блошенко,- сказал Андрей своему оператору-сержанту, стоявшему начкаром и через час меняющемуся, - Я поеду в город, в случае готовности посидишь на кабине.