Упрямица

– Сэр! Капитан! – Взволнованная молоденькая слу­жанка с пылающими щеками появилась на пороге, чуть не налетев на Джеффордса. – Доктор Тремин говорит, вам можно подняться! Ребенок уже родился, сэр!

– Как? Так быстро? – удивился сэр Хадриан, но Шарля уже и след простыл.

Рэйвен слабым шепотом попросила, чтобы раздвину­ли шторы, и в комнату хлынул яркий солнечный свет. Ее усадили, обложив со всех сторон подушками, так что она могла смотреть на свое любимое море, раздражаясь толь­ко из-за того, что ей все еще не отдали новорожденную. Слишком уж долго пеленают! Сара и Нэн тихонько шеп­тались в уголке, сворачивая и упаковывая окровавленные простыни. Дэнни колдовала над самой Рэйвен; она успела обтереть её и сменить ночную рубашку, а теперь приводи­ла в порядок волосы.

– Ну вот и все, дорогая, – весело проговорила старушка, прослезившись от счастья. – Вся в чистень­ком, и сама – как картинка!

Дверь в спальню с грохотом распахнулась, и на поро­ге появился взмыленный и взлохмаченный Шарль. Лишь Рэйвен не удивилась его неожиданному появлению; она ласково улыбнулась ему, и он тотчас же успокоился. Усев­шись на кровать рядом с Рэйвен, Шарль погладил ее бледную щеку.

– Посмотри, дорогой, – шепнула она, когда доктор Тремин появился с маленьким свертком на руках. – У нас с тобой дочь.

– И отменно здоровенькая, – добавил доктор Тре­мин, осторожно передавая девчушку матери. – Роды про­шли без осложнений, как я и ожидал.

Вглядываясь в крошечное красное личико дочери, Шарль почувствовал странное стеснение в груди. Ма­ленькую головку уже сейчас покрывал густой темный пу­шок, значит, волосы у нее будут, как у Рэйвен. Когда она открыла глазки, то они поразили его своим ярким голу­бым цветом, и лишь зелень у зрачка говорила о том, что немного погодя они станут такими же зелеными, как и у него. Шарль расплылся в счастливой улыбке, но, к его величайшему удивлению, в ответ на восторг своего отца малышка открыла маленький розовый ротик и громко за­голосила.

Рэйвен рассмеялась, глядя на ошеломленного Шар­ля, но, встретившись с ним глазами, смолкла, прочитав в них такую любовь и нежность, что покраснела от удовольствия.

– Я люблю тебя, Рэйвен, – прошептал Шарль. – Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю.

– Я постараюсь, – ответила она, потянувшись к нему губами. Он нежно поцеловал ее.

Когда Рэйвен уснула, а новорожденную уложили в люльке рядом с кроватью матери, Шарль молча высколь­знул из комнаты, решив слегка размяться. Он послал слу­гу на конюшню, чтобы ему оседлали какую-нибудь лошадь, а сам задержался в гостиной – выпить со счастливым сэром Хадрианом за здоровье роженицы и дочери.

– Как же ты назовешь ее? – спросил гордый пра­дед, когда Шарль отставил пустой бокал.

Шарль запустил пятерню в свои взлохмаченные каш­тановые волосы.

– Даже не знаю. Полагаю, мы оставим это на ус­мотрение Рэйвен.

– А как себя чувствует моя внучка?

– Отлично. Доктор Тремин сказал, что не предви­дит никаких осложнений.

– Еще бы!.. – фыркнул сэр Хадриан. – Она же Сен-Жермен, не так ли? Я слышал, что они из крепких орешков.

Улыбка все еще играла на губах Шарля, когда он пересекал двор. Тут он увидел, как двое парней пытаются вывести из конюшни норовистого жеребца. Жеребец при­жал уши к породистой голове и косил глазом, пытаясь укусить руки конюхов. Парни чертыхались и отпрыгива­ли, но делали свое дело.

– Похоже, это и есть Синнабар – обратился Шарль к вышедшему из сарая лохматому старику.

– Ага, он самый, – кивнул Сэм.

Старый Сэм уже наслушался сплетен о новом хозяи­не Нортхэда, но не привык судить о людях на основе бабьих пересудов. Что ж, морской капитан, женившийся на их любимице, был в точности таким высоким и гроз­ным, как его и описывали. Но Сэму трудно было судить, так ли неотразим Шарль Сен-Жермен, как утверждали восторженно закатывавшие глаза молоденькие служанки. Впрочем, выглядел капитан молодцом – стройный, мус­кулистый, и бриджи сидели на нем как влитые.

– Хотите прокатиться на Синнабаре? – спросил Сэм, кивнув на жеребца. – Я велел парням оседлать его, потому что после отъезда мисс Рэйвен на этом дьяволе никто не выезжал. Но если хотите, я прикажу им осед­лать любую другую лошадь.

Шарль поднял бровь и внимательно посмотрел на глав­ного конюха – нет ли тут какого-нибудь подвоха? Но тот, видимо, действительно хотел лишь узнать, чего жела­ет новый хозяин, потому что невозмутимо ждал ответа.

– Синнабар меня вполне устроит. Полагаю, укро­тить его будет не сложнее, чем его хозяйку.

Шарль ослепительно улыбнулся Сэму, взял у грумов поводья и легко взлетел в седло. Мгновение спустя конь галопом помчался по лужайке. Синнабар послушно вы­полнял все команды Шарля, чувствуя, что в седле сидит опытный наездник. Сложив руки на груди, Сэм задумчи­во смотрел вслед всаднику. Вот это наездник! Его парни больше года не могут привыкнуть к фокусам Синнабара, а этому хоть бы что! Да, видать, мисс Рэйвен выбрала себе подходящего муженька.

Почувствовав на лице соленый ветерок, Шарль по­вернул в сторону моря. Широкие пустоши были прекрас­ным местом для разгона, и Шарль позволил жеребцу отвести душу. Да и сам капитан нуждался в разрядке.

У прибрежных скал он наконец остановился, чтобы дать Синнабару отдышаться. Капитан окинул востор­женным взглядом скалистое побережье, тоже, кстати, земли Бэрренкортов, которыми они с Рэйвен будут уп­равлять вдвоем. Ха, да ведь это теперь владения Сен-Жермена! Шарлю хотелось завопить от радости: наконец у него были дом и семья, и это переполняло его счасть­ем. Когда-то он с легкостью пожертвовал своим поместьем и титулом, обуреваемый призрачной надеждой найти свое счастье на широких океанских просторах. Что могла зна­чить для него семья? Ведь его родители уже умерли, а он был их единственным ребенком… Кто мог заполнить гнетущую пустоту в его сердце? Любовь Рэйвен к Нортхэду поразила его, но она ценила в своем родовом по­местье теплоту семейного очага, любила милые сердцу воспоминания; в это поместье вкладывали труд и талант многие поколения ее предков, которыми она по праву гордилась! Она умудрилась даже в Шарле разжечь страс­тное желание заиметь свои собственные дом, очаг, семью. А ведь он долгие годы намеренно истреблял в себе все эти сантименты.

Ох уж эта Рэйвен! Лишь ей под силу заполнить пус­тоту в его сердце. К тому же она подарила ему очарова­тельную дочь и дом такой дикой и первозданной красоты, что «наманикюренное» совершенство замка Монтеро не шло с ним ни в какое сравнение!

В изумрудных глазах Шарля зажглись лукавые огонь­ки, когда он увидел пещеру, куда они много месяцев на­зад сгрузили бочонки с ромом. Тогда он впервые вкусил страстность юной гордячки по имени Рэйвен Бэрренкорт. И вдруг желание увидеть ее, коснуться её губ своими, прочитать в её прекрасных глазах пламенную любовь к себе заставило Шарля пришпорить Синнабара и словно на крыльях помчаться к дому.

С растрепанной шевелюрой, усталый, но полностью обновленный, Шарль спешился и вручил поводья улыбав­шемуся во весь рот Сэму, вышедшему встретить его. Внеш­не чопорный, но, несомненно, счастливый Паррис сообщил ему, что мисс Рэйвен пока еще спит, а сэр Хадриан и миссис Дэниэлс ушли в свои комнаты, чтобы прикорнуть. Малышка тоже крепко спала, а Нэн дежурила в соседней комнате – на случай, если матери или дочери что-нибудь потребуется.

– Отлично, Паррис, можете отпустить Нэн, я сам собираюсь посидеть с Рэйвен, – сказал Шарль, направ­ляясь в спальню.