Упс... Ошибочка вышла

Вспомнился «Хоббит», Смауг с его знаменитым «Я — смерть!» и пылающий город на экране. Если к этому добавить неуязвимость к физическим и магическим атакам, то лучше остановить воображение, пока оно не наделило картинку всеми звуками, запахами и ощущениями. Иначе кто знает, смогу ли я спокойно общаться с Дэреком и женихами, если все время буду представлять вот эти сцены разрушения.

— Если учитывать еще и ментальную магию, то становится понятно, что у Тангора не было шансов. Они не сопротивлялись особо, — он сделал еще глоток, поставил бокал.

— Ментальная магия? Что это за зверь?

— Это, если объективно, самая опасная магия в мире, — вздохнул Дэрек. — Во всех сопряженных мирах, если уж совсем честно. По крайней мере в том виде, в котором она существовала две тысячи лет назад. С ее помощью можно было общаться без слов и даже не встречаясь взглядами. Можно было прочесть чьи-то мысли, внушить нужные, заставить что-нибудь сделать. Можно было внушить чувства, будь то ненависть, страх или любовь. Особенно талантливые менталисты такой магией могли даже убить. Жертва забывала, как дышать, пить или есть.

— Мощная штука, — признала я.

— Очень мощная. Очень. Конечно, в качестве противодействия были разработаны блокирующие чары, методики защиты и прочее. Вводились запреты на использование некоторых типов воздействия, — Дэрек махнул рукой. — Ментальной магии, в том виде, в котором она существовала, больше нет. После аномалии драконы, единственные, кому она была доступна, утратили эту способность. Все, кроме госпожи Цельессы. У нее осталась частичка этого дара, но бояться нечего, — поспешил добавить он, видимо, заметив выражение моего лица. — Госпожа Цельесса не может никому ничего внушить, у нее только пассивная часть дара. Благодаря ему она вызывает видения о невестах, заглядывает в будущее незнакомых людей и эльфов, живущих в других мирах. Она видит связи между женихами и невестами. Даже слабые отклики даров, которые ещё не отразились ни на сознании, ни на поведении.

— То есть у нее осталась неопасная часть дара, — уточнила я.

Дэрек кивнул:

— Да, только пассивная часть.

— Тогда зачем ты стращал меня возможностями активной части? — насторожилась я.

— Потому что стремление вернуть утраченное свойственно не только людям, но и драконам тоже, — вздохнул он. — Приворотные зелья, например, научились делать очень хорошие. Без проб крови порой и не понять, что чувства навязанные, а не настоящие.

— Ничего себе!

Он снова кивнул и со знанием дела продолжил:

— Специальными составами можно в бою вызвать в противнике непередаваемый ужас. Можно сделать более живые иллюзии, которые не рассеять просто так. Рецепты таких зелий и формулы чар благородные семейства оберегают очень тщательно. Многие занимаются экспериментами. К таким экспериментаторам относился и лорд, у которого служил отец.

Дэрек все больше мрачнел, и становилось понятно, что мы подбираемся к сути проблемы.

— Лорд разрабатывал татуировки, которые делали бы его драконидов-телохранителей невосприимчивыми к ментальной магии. Особые чары, рисунки, видимые только на чешуе.

— И многие соглашались на такое? — я не скрывала скепсиса.

— Да. Многие, — прозвучало хмуро. — Лорд очень хорошо платил за участие в экспериментах. Этих денег, единовременной выплаты, хватило на то, чтобы оформить лицензию ловца и купить портальный артефакт.

— Насколько опасным оказался этот эксперимент, раз за участие аж столько заплатили?

— Под скорлупу заглядываешь, — похвалил Дэрек. — Очень болезненное нанесение татуировки — мелочи по сравнению с теми побочными эффектами, которые были перечислены в контракте.

— В контракте? — уточнила я.

— Все оформили официально, разумеется. С отказом от претензий, с дополнительной компенсацией, если в течение первого года эксперимент приведет к необратимому увечью, с подробным перечислением уже известных побочных эффектов, — Дэрек снова махнул рукой, будто показывая, что лорд-экспериментатор предусмотрел все. — Отец согласился. Подписал, рассудив, что глупо терять шанс получить сразу много денег и осуществить мечты. К тому же не забывай про риск потерять работу, а доводить до этого было еще в разы глупей.

Хм, тут стоило признать правильность аргумента. Работника, отказавшегося участвовать в добровольно-принудительном эксперименте, могли невзлюбить, а то и выгнать с плохой характеристикой. А это если не крест на карьере, то серьезная помеха. Ну и удар по самолюбию честолюбивого человека, каким, без сомнений, был отец Дэрека.

— Татуировку отец перенес неплохо. Пока восстанавливался после ритуала нанесения, сделал необходимые вычисления, чтобы добыть землянку. Выбранная им девушка жила в малонаселенном районе и обладала очень выраженным даром.

— Путь среднего сопротивления, — хмыкнула я.

Дэрек чуть улыбнулся и согласился.

— Можно и так сказать. Земля, конечно, это испытание не для всех, но яркий дар девушки тоже сыграл свою роль и облегчил задачу. В итоге у отца получилось задуманное, а девушка подошла самому выгодному жениху. Тот заплатил щедро сверх оговоренной суммы. Добыв землянку, отец показал силу дара и уровень владения им. Сам-андруны дали разрешение на брак не с драконидой, а с драконицей на четверть. Подобрали подходящую девушку, чтобы пара получилась созвучной, гармоничной.

Я в который раз отметила, что о любви речь не заходила ещё ни разу, когда мы обсуждали браки в Эвлонте. Интересно, драконы вообще помнят о том, что она существует? Сама по себе, настоящая, а не вызванная приворотным зельем.

— Отец купил участок, построил дом. Потом родился я. Отец некоторое время ещё служил, а потом несколько удачно добытых учениками отца невест укрепили его славу аналитика. У него даже было некое подобие школы для бойцов-драконидов и человеческих магов, а еще он давал частные уроки будущим ловцам. Помогал рассчитывать порталы, выискивать нужных девушек.

— Разумно распорядился полученными деньгами, ничего не скажешь, — признала я.

Такой подход в сочетании с целеустремленностью закономерно вызывал уважение, и я не представляла, что могло случиться, если теперь от былого благосостояния почти ничего не осталось. Дэрек кивнул, снова отпил вина и долго крутил в пальцах ягодку.

— Мне было пятнадцать, когда умер лорд, у которого служил отец. Я хорошо помню этот день, потому что отец не спустился к обеду. Мама попросила меня позвать отца, и я нашел его в кабинете. Он лежал на полу, бился в судорогах.