Ураган Уайетта

– Они будут драться в городе, – сказал он. – Нам будет плохо.

– Естественно, – согласился Костон, потирая ладонью щетину на щеках. – Что там внизу?

– Много людей, солдаты, – ответил Эвменидес. – Много раненых.

– Раненые сами идут? Значит, Серрюрье отступает. Но он, конечно, так город не отдаст. Скоро начнется самое страшное – перестрелка на улицах. – Он быстрыми, точными движениями завел механическую бритву. – Полиция Серрюрье сдерживает население. Это он правильно сделал – ему ни к чему сейчас потоки беженцев, которые помешают армии. Но смогут ли они удержать народ, когда разыграется сражение? Вот в чем вопрос. У меня такое предчувствие, что нам предстоит кошмарный день.

Грек зажег сигарету и ничего не ответил. Костон закончил бриться в молчании. Его голова была занята размышлениями над тем, что означала близость артиллерии. Должно быть, Фавель разбил армию Серрюрье в долине Негрито и совершил прорыв к окраинам Сен-Пьера. Двигаясь быстро, он, конечно, мог ликвидировать остатки частей противника, и сейчас они, вероятно, оказались разбросанными по всей долине. Ночью на них можно было не обращать внимания, но днем они вполне могли представлять собой довольно опасную силу. Впрочем, Фавелю было не до них, так как он оказался перед лицом более грозной опасности. Он сейчас находился на равнине, на подходе к Сен-Пьеру, и Костон сомневался, были ли его солдаты столь хорошо вооружены и укомплектованы, чтобы соперничать в затяжной перестрелке с частями армии Серрюрье. До сих пор успех Фавелбыл связан с неожиданным для Серрюрье мощным артиллерийским ударом, к которому войска Серрюрье были не готовы. Но оправившись от него, они могли перейти к более решительным действиям. В распоряжении у Серрюрье имелись и артиллерия, и бронетехника, и авиация. Правда, бронетехника состояла из трех устаревших танков и десятка разномастных бронетранспортеров, а авиация – из переделанных для войны гражданских самолетов, но Фавелю хорошо было смеяться над всем этим, укрывшись в горах. На равнине ситуация была совершенно другой. Даже один танк представлял собой грозную силу, а самолеты могли поражать цели с помощью авиабомб.

Костон посмотрел на себя в зеркало. Интересно, думал он, удалось Фавелю захватить артиллерию Серрюрье? Если да, то он был бы самым большим счастливчиком в истории войн, потому что эта артиллерия была ему просто подарена бестолковыми правительственными генералами. Но удача или неудача всегда важна в военных успехах.

Он подставил голову под струю холодной воды и, отфыркиваясь, потянулся за полотенцем. Только он вытер лицо, как в дверь постучали. Сделав предупредительный знак бросившемуся к двери Эвменидесу, он спросил:

– Кто там?

– Это я, – послышался из-за двери голос Джули.

– Входите, мисс Марлоу, – сказал он с облегчением.

Джули выглядела утомленной и встревоженной. Под глазами были темные круги, волосы растрепаны.

– Эта женщина скоро доконает меня, – сказала она.

– Что она сейчас делает?

– Сейчас, слава Богу, спит. Она ведет себя со мной, как барыня со служанкой, и разряжается, когда я не выполню ее приказы. В середине ночи на нее нашло вдруг плаксивое настроение, и она чуть не свела меня с ума. Пришлось дать ей люминал.

– Это хорошо, – сказал Костон, прислушиваясь к орудийным раскатам. – Пусть она побудет в отключке, пока мы не найдем возможность выбраться отсюда. Я надеюсь, Росторн будет здесь вовремя. – Он бросил взгляд на Джули. – Вы неважно выглядите.

– Я просто измучена, – сказала она. – Я почти не спала. Я все время думала о Дейве и мистере Доусоне. Только мне удалось задремать, началась эта канонада. – Она вздрогнула от близкого взрыва. – Признаюсь откровенно, мне страшно.

– Мне тоже не по себе, – сказал Костон. – А как вы, Эвменидес?

Грек выразительно передернул плечами, дико оскалился и провел пальцами по своему горлу. Костон засмеялся.

– Очень убедительно.

Джули спросила:

– Как вы думаете, есть смысл еще раз попытаться вызволить Дейва из тюрьмы?

– Боюсь, особой надежды на это нет, – сказал Костон. – Стены местной тюрьмы крепки, а черепа полицейских еще крепче. Может, Фавель их освободит, если поторопится. – Он поставил ногу на кровать, чтобы зашнуровать ботинок. – Кстати, а что вы знаете об урагане?

– Я знаю, что Дейв был очень им обеспокоен. Особенно после встречи со стариком, – сказала Джули.

– Каким стариком?

Джули рассказала о человеке, укреплявшем крышу своего дома. Костон поскреб в затылке.

– Я смотрю, Уайетт прибегает к не совсем научным методам в своей работе.

– Вы что, не верите ему?

– В том-то и дело, черт возьми, что верю, – сказал Костон. – Я вам больше скажу, Джули. Я сам предпочитаю руководствоваться своей интуицией, и она редко подводит меня. Вот почему я здесь, на этом острове, между прочим. Мой редактор упрекнул меня в том, что я говорю чепуху – у меня же не было точных данных о том, что здесь может произойти. Поэтому я здесь, так сказать, неофициально. Да, я верю в этот ураган Уайетта, и нам надо скорее что-то предпринимать.

– А что мы можем предпринять в связи с ураганом?

– Надо позаботиться о себе. Вот смотрите, Джули. Непосредственный начальник Уайетта не поверил ему, Серрюрье не поверил. Он сделал все, что смог, и нам ничего не остается. Не выходить же нам на улицу с плакатом: «Все готовьтесь к грядущей катастрофе!»

Джули покачала головой.

– Это все так. Но в Сен-Пьере шестьдесят тысяч беззащитных людей. Это ужасно.

– Мы здесь бессильны. Надо спасать самих себя, а это тоже нелегкая проблема. – Он вынул из пиджака карту и расстелил ее на кровати. – Было бы лучше, если в Росторн смог выехать этой ночью, но он сказал, что ему надо возвращаться в консульство. Им ведь приходится в таких вот критических ситуациях сжигать документы, кодовые таблицы и тому подобное. Который час?

– Почти пол-восьмого, – ответил Эвменидес.

– Он сказал, что будет здесь в восемь. Но, скорее всего, опоздает. Никто не ожидал, что Фавелю удастся продвинуться столь быстро, в том числе, я думаю, и Серрюрье. Росторна могут задержать, несмотря на его дипломатический номер. Этот чертов дурак Доусон! – взорвался он. – Если в не он, мы в уже давно были далеко отсюда. – Он посмотрел на карту. – Уайетт сказал, что мы должны найти укрытие выше отметки в сто футов лицом на север. На этой чертовой карте нет нужной разметки. Эвменидес, вы не поможете мне?

Грек посмотрел через плечо Костона.

– Вот, – сказал он и ткнул пальцем в карту.

– Похоже, это то, что нужно. Но, чтобы попасть туда, необходимо миновать две сражающиеся армии. Нет, придется двигаться вдоль береговой линии в ту или иную сторону, а затем, резко свернув, подниматься вверх. Я думаю двигаться на запад, к мысу Саррат смысла нет. Во-первых, там и высот подходящих нет. Кроме того, в той стороне – гражданский аэропорт, и Фавель вполне может направить удар туда. В общем, там нам делать нечего. Значит, надо двигаться в другую сторону. Что там за дорога, Эвменидес? Вот эта, на восток.

– Идет вверх, – сказал грек. – Там... там... – он защелкал пальцами, – там падает в море.

– А, обрывы со стороны моря, – уточнил Костон. Грек кивнул. – Это то, что нам нужно. А какова там местность в стороне от моря? Скажем, здесь?

Эвменидес выразительно повел рукой в воздухе.

– Холмы.

– Понятно, – сказал Костон. – Но вы все еще обсудите с Росторном, когда он приедет.

– А вы? – спросила Джули. – Вы куда-то собираетесь?

– Надо провести разведку, – сказал Костон. – Надо выяснить, насколько это осуществимо – двигаться в том направлении. Я хочу разнюхать, что делается в восточной части города. Для одного человека это вполне безопасно. – Он встал с колен и подошел к окну. – Сейчас на улицах полно гражданских. Полиция не в состоянии держать все население в домах. Я думаю, мне удастся пройти незамеченным.