Ураган
Шрифт:
Он терял терпение.
– Мы предлагаем немедленно спуститься в Геную. Еще не поздно!
– А! Так?
– вскричал Жамен и нажал одну из многочисленных кнопок сбоку стола.
Вошел телеграфист.
– Мосье Феликс! Никаких частных телеграмм! Поняли?
– Есть, капитан, - ответил молодой человек, печально и сочувственно взглянув в сторону Лантье.
Инженер прошел в пассажирское отделение, где профессор и географ напряженно ждали его возвращения. Рене сидел тут же, откинувшись на диване, и что есть силы сжимал правой рукой свою левую руку. Сознание
– Капитан отказался спуститься, - объявил Лантье входя.
– Я указывал ему на облака.
– Телеграмму в Тулон, в Париж, сейчас же!
– весь красный, горячился географ.
– И приказал телеграфисту, - продолжал Лантье, - не передавать наших телеграмм.
– Вздор, я заставлю!
– закричал Леруа и бросился бегом по коридору.
Лантье, не отворачиваясь, смотрел в окно. Облака подходили все ближе и ближе, и уже полгоризонта было затянуто ими. Впереди, как передовой отряд, неслись черные взлохмаченные тучи. Они клубились и непрерывно меняли свои очертания. Вдруг гуденье моторов стало тоньше и резче.
– Ага! Прибавил ходу, - сказал как бы про себя Лантье.
Рене вздрогнул и посмотрел на профессора.
– Может быть, мы убежим от облаков, - сказал толстяк, ласково глядя на Рене.
– Они нас не догонят.
– Нет, - твердо сказал Лантье, - если это ураган, то он каждую секунду нагоняет нас метров на двадцать.
Рене не мог больше сдерживать себя и уже не стыдился своей слабости.
– Профессор, мосье Арно, дорогой, надо что-нибудь, что-нибудь!
И он в тоске кусал губы и закрывал глаза.
– Пошлем голубя!
– вдруг пришло в голову профессору. Он не знал, как успокоить несчастного товарища.
– Да, да, голубя, скорее, профессор, - молил Рене.
– Поздно, - сказал Лантье.
– Идем, идем, дорогой, - тащил профессор беднягу Рене к каюте, где стояла корзинка с голубями.
– Садитесь, пишите.
– Не могу, не могу, ничего не могу, - стонал Рене.
Профессор быстро написал на листке из блокнота и прочел:
"Тулон, начальнику штаба авиации.
Прикажите Жамену немедленно спуститься в Геную. Ураган надвигается, угрожая кораблю.
Начальник научной экспедиции профессор Арно.
1 ч. 25 м. пополудни.
Дирижабль 126Л".
Профессор вытащил из корзинки голубя. На шее у птицы была привешена металлическая трубочка, в которую надо было засунуть скрученное письмо.
– Да держите же голубя, дорогой, - басил успокоительно толстяк. Смотрите, какой он умный.
– Да, умный, умный, - лепетал Рене, с надеждой глядя на голубя.
Арно отворил верх окна, и Рене дрожащими руками выпустил птицу. Они видели, как голубь секунду подержался на высоте дирижабля, а потом камнем пошел вниз, сложив вверх крылья.
Рене смотрел вслед голубю, и ему хотелось тоже броситься сейчас же вниз, в море, лишь бы не оставаться в этой ловушке в ожидании страшных туч. Но внизу он видел освещенные солнцем берега, и, как белое пятно, город Геную. Там дальше виднелась уходящая к горизонту линия итальянского берега, внизу, как накрашенное,
Средиземное море. Но в это время тучи набежали на солнце, все потемнело, и, как будто предчувствуя непогоду, сильнее затопотали голуби в корзинке и сразу притихли.Рене повалился на диван и закрыл лицо руками.
– Профессор, профессор!
– кричал из коридора географ.
– Безобразие! Он не хочет телеграфировать! Рабы! Ослы! Проклятые! Команды - двадцать четыре человека. Я сейчас пойду в машины. Я всем объясню, что происходит.
Арно не успел ничего сказать, как географ скрылся уже в дверях носовой каюты.
– Сакрэ тоннэр!
– раздался голос Жамена.
– Держите его!
И вслед за тем профессор услышал быстрые шаги над потолком каюты.
– Это Леруа пробрался в коридор, что идет вдоль корпуса корабля, объяснил Лантье.
– Он не упадет?
– беспокоился профессор.
– Нет, не думаю. Но оттуда в каждую машинную каютку открытая лестница.
Профессор с обеспокоенным лицом побежал вслед за Леруа.
Но едва он открыл дверь в управление, как весь корабль покачнуло, и пол каюты наклонился.
– Выравнивай! Рули!
– орал Жамен.
Помощник, стоявший у левого штурвала, начал поворачивать колесо, но вся каюта стала почти боком и потом качнулась обратно. Люди едва удержались на ногах. Жамен хотел что-то скомандовать, но только крикнул:
– Рули!..
– и растерянно поглядел по сторонам.
Стало темно, будто в осенние сумерки, и слышно было, как хрустел весь корпус дирижабля.
Леруа слышал в коридоре, внутри корабля, этот хруст. Ему казалось, что корабль сейчас поломается, и они все камнем упадут в море. Но вот какой-то выход вбок. Географ бросился туда и очутился на внешнем балкончике с перилами. Он уцепился за них, чтоб не упасть. Ветер несся мимо корабля и трепал какие-то странные брезентовые чехлы, висевшие на гладком никелированном пруте над площадкою балкона. От них шли веревки к корзинам в пол человеческого роста, стоявшим тут же на балконе.
– Нет, это не то, - решил Леруа и пустился по коридору дальше.
Вот опять проход направо и налево. Оттуда резко доносился треск мотора. Леруа пошел по узкому мостику и оказался над входом в каюту. Из нее виден был электрический свет. Кругом был мутный мрак, и Леруа казалось, что эта каютка одна несется в пространстве, в необъятном пространстве, наполненном этим густым мутным туманом. А внутри свет и уверенная работа мотора, как будто это было на фабрике в спокойном городе на земле! Леруа спустился внутрь.
Один механик заботливо щупал цилиндры мотора, другой смотрел на циферблат, на котором Леруа успел прочесть:
"Оборотов в минуту 1800".
Электрические лампочки ярко освещали внутренность каюты. В углу географ заметил еще одного механика, который что-то кричал по телефону. Эти люди улыбнулись и закивали головами, приветствуя Леруа.
"Никакого волнения и беспокойства!
– думал Леруа.
– Они не понимают положения". Говорить было невозможно - так ревел мотор. Леруа вынул записную книжку и написал: