Ураганный туман

Профессор прочел бумагу и несколько мгновений смотрел в лицо доктору отсутствующим взглядом.

Вдруг он ударил себя по лбу:

– Какой глупец! Какой глупец!

– А что такое? Почему вы присвоили себе такое ученое звание?

– Какой глупец!.. Доктор, немедленно одевайтесь! Извольте показать, где ваше пальто, я помогу вам одеться!

– Я могу и сам. Может, вы думаете, что я калека?.. Но куда вы спешите?

– На аэродром, доктор! На аэродром!

– О, вы видели этого юношу?! Теперь ему понадобился аэродром!

– Я осмелюсь просить вас не задерживать меня.

– Но позвольте...

– М-да!.. Я ничего не могу позволить, милейший доктор. Спешим! Мы должны застать Матросова и передать ему эту бумагу.

Трясущимися руками профессор накидывал на доктора пальто.

...Красный самолет расправил свои белые складывающиеся крылья. Матросов в качестве пассажира занял место в кабине. Начальник аэродрома Баранов, высокий, с рыжими бакенбардами, заглядывал в кабину и отдавал последние приказания:

– Смотри, брат! Напасть ни с того ни с сего могут. Тогда держи вверх и радируй. Стрелять начнут - в бой не вступай: камнем вниз - и приземляйся. Помни, кого везешь! Понял?

Вокруг самолета толпились летчики и провожающие. Матросов слушал последние напутствия.

По пустынному вагону метро метался профессор Кленов. Доктор Шварцман не отставал от него.

– Только бы не опоздать! Только бы не опоздать!
– шептал профессор.

– Ничего подобного!
– кричал доктор.

– Подумать только, милейший: от такого пустяка, как возможность задержать самолет, зависит спасение человечества!
– говорил Кленов.

– Вы, может быть, думаете...
– начал доктор и замолчал.

Поезд подходил к Станции "Аэропорт". Доктор Шварцман и профессор Кленов изо всех сил старались открыть еще запертые пневматические двери.

Самолет плавно двинулся с места. Люди махали руками и шляпами. Никто из провожающих не заметил двух бегущих по полю стариков. В общей суматохе это казалось естественным.

Когда профессор подбежал к начальнику аэродрома, самолет уже превратился в едва заметную точку.

– Уважаемый!.. Осмелюсь обратиться... Скорее, возможно скорее верните самолет!

– Что? Вернуть сверхэкспресс? Да вы с ума сошли!

– Ничего подобного!
– закричал подоспевший доктор и первым делом вцепился в пульс профессора.
– Скверно, - проговорил он, задыхаясь.

Начальник аэродрома недоумевающе слушал, что наперебой говорили ему старики. Потом быстро направился к радиорубке.

Все присутствующие были удивлены. Строились всевозможные догадки, но никто толком не знал, почему понадобилось вернуть самолет.

Вскоре на горизонте появилась точка, а через несколько минут на бетон аэродрома опустилась красная машина с белыми, отогнутыми назад крыльями.

Кленов быстро шагал следом за еще катившимся самолетом. Доктор семенил сзади.

Едва машина остановилась, профессор забрался в пассажирскую кабину и долго что-то объяснял Матросову, передавая ему старые, много лет хранившиеся в секретном сейфе бумаги.

Телевизефон самолета соединили с Василием Климентьевичем. Министр поблагодарил профессора и дал Матросову четкие приказания. Его изображение исчезло с экрана, но самолет не отправлялся, дожидаясь приезда нотариуса для выполнения каких-то формальностей.

Только через час самолет снова готов был к полету. Начальник аэродрома выходил из себя, но Матросов медлил. Ему что-то хотелось сказать профессору.

– Иван Алексеевич, - наконец сказал он, - простите... Вы увидите Марину Сергеевну?

Профессор насупился, зажевал челюстями и сердито взглянул из-под насупленных бровей.

– М-да!.. М-да!..
– сказал он, потом еще раз взглянул на Матросова.

Неизвестно, что он прочел на лице Матросова, какое воспоминание промелькнуло у него в голове. Может быть, он вспомнил Мод... Около рта его легли болезненные складки, еще ниже опустились лохматые брови. Потом, вдруг по американской манере ударив Матросова по плечу, он сказал бодро и весело:

– Хорошо! Я передам привет от вас Марине Сергеевне. М-да... На прощание еще раз хочу поблагодарить вас за согласие взять с собой мой аппарат связи на отраженной волне. Если он вам даже и не понадобится, не откажите в любезности радировать на нем любое сообщение.

Матросов пообещал.

Кленов раскланялся и в сопровождении доктора Шварцмана покинул самолет.

Взревел мотор, и самолет плавно побежал по взлетной дорожке.

Глава V

СВЯЩЕННЫЕ ЗАКОНЫ

У подножия замка Фредериксбург на острове Зеландия - большое озеро. Серые стены дворца спускаются уступами в тихую гладь. Высокие восьмиугольные башни касаются самого дна. Вековые гиганты парка подергиваются под водой неощутимой влажной дымкой. Вместе со своим отражением замок словно висит в воздухе, опоясанный бахромой густой зеленой тени.

Это король Христиан IV построил на берегу озера датский Версаль. Он любил видеть дворец и небо над ним у своих ног.

Но за последнее время совсем иным стало отражение в озере. Странный, нестихающий ветер покрыл гладь морщинистой рябью, и затрепетал, заколебался висящий в воздухе замок.

Жалобно выл ветер, словно навеки прощаясь с землей. Он цеплялся за ветви, в отчаянии кидался в воду, заставлял в страхе дрожать колеблющиеся башни, печально вздымал с дорожек песок и, как пеплом, посыпал им головы понурых людей, шедших в замок Фредериксбург.

Невесело шли в резиденцию короля министры Датского королевства. Кратка, но тяжела была повестка дня чрезвычайного заседания:

1. О нарушении Данией союзной солидарности.

2. Меры Дании по спасению мира.

Прошли министры; начались нерадостные прения во дворце, а ветер все выл на одной протяжной, несмолкающей ноте и уносил воздух в неведомую даль.

Почти одновременно с министрами ко дворцу подъехал автомобиль. В нем сидел Матросов.

В этот момент в старинном зале дворца печальный и интеллигентный старичок сообщил, что в органе западной военной солидарности поставлен вопрос о предательском нарушении Данией обязательств в части традиционных поставок Англии мяса и молочных продуктов.