Уральские россыпи

Утром он уходил на работу невыспавшийся, хмурый, разбитый, с тяжелой головой, а на работе столько дел! Вот и не выдержал Георгий, съездил за матерью. Дочь одну бабушку и слушалась. И в здоровом-то состоянии она признавала только бабушку, а уж когда заболевала, даже если заболевала чуть-чуть, даже если когда делала вид, что заболевала, кроме бабушки ни с кем не общалась. Но отца поджидала, не могли её убаюкать ни мать, ни бабушка, а когда забиралась на руки к отцу, долго ещё командовала – «папа пой, пой!» Женился Георгий в одну неделю, как только вернулся из отпуска. Ещё когда жил в Павде, когда запускал сотую драгу, познакомился на каком-то праздничном вечере в клубе с симпатичной девушкой. Нина. Нина Александровна. Работала она бухгалтером на местной машиносчетной станции. У них было что-то около месяца знакомства, пока Георгий был в Павде. Этот месяц они проводили все вечера вместе. Купались в тёплой августовской Ляле, уходили в тайгу, бродили там по вечерам по лесным полянам, валялись в густой прибрежной траве. Им было хорошо вдвоем, но о женитьбе речь всё же не заходила. А когда Георгий уехал с матерью в Одессу, то и вовсе всё это вроде бы успокоилось. Они не давали друг-дружке никаких обязательств, разъехались, вроде и думать о возникших у них отношениях больше не думали.

После происшествия на сотой драге, когда пришлось её срывать с борта котлована, когда после холодного купания с тяжелым плетнем в водосливе все дражники уехали париться в баню, Фролов предложил Георгию:

– А тебе, тебе-то куда так уж спешить? Ты ведь тоже заболеть можешь! После холодного купания! Поедем ко мне, у меня баня топится, погреемся, попаримся, подымем бокалы праздничные. Праздник же продолжается, а ты сегодня такую работу сделал, ну кто тебя осудит за задержку? Поехали!

Георгий позвонил Короткову, доложил обстановку, рассказал о павдинских событиях.

– Теперь всё в порядке, Александр Романович, драга на ходу, но в работу пойдет только во вторую смену, бригаду отправил париться, согреться, чтобы не заболели люди.

– Я же сказал тебе, не лезь в «омут», а ты что мне ответил?

– Так получилось, Александр Романович, но дело сделано. Я хочу на пару дней здесь остаться. На выходные. Сам попарюсь, вот Фролов приглашает в свою баню, отогреюсь, осмотрюсь здесь ещё, что и как, а уж в понедельник и вернусь в Управление.

Не возражаете?

– Да что ж с тобой поделаешь! Давай, лечись, только возвращайся здоровым, болеть нам с тобой некогда.

Попарились, разогрелись. А вечером Георгий прямо домой к Нине и заявился. И оказалось, что они очень друг по дружке соскучились. И что им раздельно, порознь, друг без дружки очень даже нехорошо, плохо им раздельно, тянутся они друг к другу.

Через неделю Георгий привёз свою возлюбленную домой, в новую свою, но такую одинокую без женщины, квартиру. Без любимой женщины.

А как мать обрадовалась!

– Наконец-то. Я уж думала не дождусь! Ни женитьбы твоей, ни внуков своих не дождусь. Дожила. Слава Богу, дожила! А то, что надолго, я знаю. Казаки дважды не женятся!

Обошлись без пышных празднеств, без шумных свадеб, так, собрались в Уфалее друзья близкие, кое-кто из родни подъехал, из челябинской родни, скромненько посидели, отметили торжественное событие.

И вот она уже дочь, ловкая, хитрющая, но светленькая вся, радостная, любимая.

Бабушка быстро поставила внучку на ноги, прогрела, чем-то попоила, помазала, та и побежала, как будто никогда ничего и не было!

Родили они дочь тоже – как-то не так, не традиционно, что ли, не как «серьёзные» люди рожают. Нина была уже на девятом месяце беременности. Мать тогда еще частенько ездила в Уфалей, «квартиру проведать». Вот и под Новый год мать уехала в Уфалей. Ну что она там одна будет? Решили Георгий с Ниной ехать туда же, к ней, в Уфалей.

У Георгия там полно друзей, не забыт еще Георгий в Уфалее.

Коротков охотно отпустил Главного на новогодние праздники.

– Поезжай, правильно, поберечь мать надо. Да обратно и привози её сюда. Да чтобы постоянно жила здесь с вами, не каталась чтобы туда-обратно. Поезжай. Справимся мы здесь без тебя в эти праздничные дни, не волнуйся. Гидравлики, да и почти все драги стоят. На зимнем ремонте. Ничего, поезжай. Заодно и отдохни. И отпразднуй. Встретишь Новый год в родном городе.

Это ли не Новогодняя радость! Поезжай.

Встретили Новый Год в местном Дворце культуры. Настроение у всех прекрасное. Георгий пел праздничные песни – пели тогда уже с микрофоном, легче петь было. В зале не шум стоял – гвалт новогодний! А потом танцы, пляски. Разошлась и беременная Нина. Рожать ей уже срок подходил, но животик небольшой, легко носила она свой «животик». Все друзья и знакомые утверждали, по животику этому – «парня родишь, Нина Александровна!». Один Георгий против – «нет! Первая будет дочь!».

Со всеми, кто с ним спорил, заключил «пари» на шампанское – будет дочь!. Нина вечер новогодний отплясала – на девятом месяце беременности да в присядку! – а через день у ней схватки и начались. Увезли её в роддом. Георгий узнавал постоянно – как там у нас дела? Главный врач Варвара Александровна, друг ещё с юности, охотно давала справку.

– Ты, Георгий, нас не торопи. Всё мы сделаем в отведённое природой время!

День проходит без изменений, второй наступает. Анна Ильинична, директор Дворца культуры, предложила:

– У нас сегодня большой концерт, Георгий. Все лучшие силы нашей городской самодеятельности выступать будут. Ты спой свои «серенады». С нашим эстрадным. С Сашей Волковым.

Мы тебя поставим в конце программы, а до твоего сольного выступления помоги Вале Петровой вести концерт. Номеров много, ей одной тяжело будет. Вот в работе этой и забудешься, перестанешь волноваться. Мы из кабинета телефон перенесём прямо на сцену, за кулисы. С Варей я договорюсь – как только что-то случится в роддоме, она нас тут же поставит в известность. Она там дежурит сегодня. Сложные роды какие-то у них там наметились. Да не пугайся ты так! Не ваши эти трудные роды, не ваши! Соглашайся давай с моим предложением, поработай, отвлекись, а то «больно» на тебя смотреть, на твои страдания.

Георгий согласился. Они с Валей вели концерт. Георгий был «в ударе», каждое представление очередного номера сопровождал уместными стихами, юморесками, анекдотами, но сам спеть не успел.

Он объявил сольный номер эстрадного оркестра, после чего и должен был сам спеть две-три «серенады». С этим оркестром.

Но за кулисами раздался звонок. В двадцать три сорок.

– Передайте Георгию, у него родилась дочь!

Георгий как сел на стул, здесь же за кулисами, так и не смог подняться. Саша Волков, наигрывая какую-то мелодию на аккордеоне, медленно подошел к кулисе.

– Ну, чего ты сидишь? Выходи! Время же!

– Не могу, Саша, сил нет.

Саша, так же наигрывая ту же мелодию, на своём огромном аккордеоне, медленно подошёл к микрофону и, не прерывая мелодии, объявил в микрофон:

– Дорогие товарищи! Друзья! Краснопёров петь не будет. Он просто не может! У него только что родилась дочь! Я вас всех с этим событием и поздравляю! И по этому поводу объявляю – Концерт окончен!

Все участники праздничного концерта быстро поднялись в кабинет Анны Ильиничны. У Георгия там запасён ящик шампанского. Снизу гремели по лестнице бегущие в кабинет старые друзья. И тоже с шампанским. И все «проигравшие» Георгию «пари» тоже спешили с шампанским. Как все разместились в небольшом кабинете Анны Ильиничны – вспомнить потом никто не смог. В общем, отметили рождение ребёнка как следует.