Уратмир

Классная тут же бросилась к моей маме, которая каждый год была Снегурочкой. Она действительно была Снегурочкой, по крайней мере я так думал до того момента, пока верил в Деда Мороза. После того как мама уверила Оксану Николаевну в безопасности рапиры, было получено добро на проведение праздника и близкое общение детей с Зорро.

Всё было замечательно, праздник шёл на «Ура!». Нам было очень весело и хорошо, мне удалось на время забыть о своём оружии, которое вместе с поясом осталось лежать в коридоре на скамейке, рядом с ёлкой. Я был бдителен, но «шайтана», как иногда выражался мой дядя, пока не замечал. Единственное, что меня смущало в этом празднике, так это подозрение на подлинность Деда Мороза, который мало того, что долго где-то «лазал» и мы целых полчаса хором звали его, так он ещё и обладал поразительным сходством с нашим физруком, Виктором Петровичем, которого я всегда причислял к вурдалакам.

Мы беззаботно бегали возле ёлки, всё было прекрасно. Пришло время получать подарки. После стандартной процедуры вопросов к каждому из нас: «хорошо ли мы вели себя весь год?», когда все, естественно, отвечали «да!», мне показалось, что как минимум многие лукавили или же жёстко обманывали праздничного деда. Ну, может быть, кроме Маши, та точно была святой, её родители были из религиозной семьи. Предстоящий вопрос «морозного старика», конечно, тревожил меня. В голове всплывали возможные «косяки». Надежда была лишь на то, что родители прощали меня, а мама должна была договориться с «волшебным старцем», ведь она была Снегурочкой и всегда дарила мне подарки. Как говорил дядя: «Коны были налажены», а «мазы базар фильтровать не было». У меня был ещё один козырь я выучил стишок, который, как я знал на тот момент, был непробиваемой картой в вопросе о подарке. Но случилось худшее...

Дедушка Мороз не то что не задал мне вопрос, не говоря уже о стихе, песенке, танце или частушке, он даже не подошёл ко мне. Я не получил вожделенную награду.

Все были с подарками и радовались, а я в шоке от произошедшего шёл к скамейке, на которой лежали мои вещи и холодное оружие. Время для меня текло медленно. Я был подавлен и обескуражен таким коварством. Какой-то омерзительный визг «радостного зайки», больше похожего на дохлого, ну, или обезумевшего от бешенства кролика, заставил меня обернуться. Увиденное расставило всё на свои места. Я заметил наклонившегося псевдодеда, который ковырялся в своём мешке. Наибольший интерес представляли штаны ненастоящего Лжемороза, проглядывавшие из-под разреза шубы. Сомнений не было это явно были спортивные трико Виктора Петровича с неприятным белым пятном внизу правой штанины, приросшие к нему с рождения он всегда в них ходил. «Всё!.. Ясно!..» это был заговор. Я был обманут. Казалось, что и мою маму тоже обманули. Святой гнев и жажда справедливости помогли мне вспомнить, как дядя открывал рапиру. Моментально я взял её двумя руками и стал похож на средневекового рыцаря, участвующего в рыцарских турнирах на конях, с прижатым копьём под мышкой. После того как край рапиры был нацелен мной в область мягких тканей физрука, я начал разбег. Воткнув рапиру в ягодицу Виктора Петровича, тем самым заставив его разогнуться и немыслимо заорать, я громко произнес своё любимое выражение «победителя злых сил»: «Сьюкькьи! Вьсе!».

Праздник, естественно, был испорчен. Приезд скорой и волнительные кривляния Виктора Петровича с торчащей рапирой из его «причинного» места навевали тоску. Ну и откуда ребёнок мог знать, что ему, несомненно, подарят подарок и даже лучше, чем у других, просто чуть позже после прочитанного стиха на бис…

Лето текущего года. Семнадцатое июня. Жаркий, добрый и светлый день. Вкусный запах бисквитного пирога пробудил меня от глубокого сна. Отправившись на кухню, надеясь вкусить фирменную шарлотку мамы, я был разочарован. Сладкого с утра не разрешили и заставили есть окрошку. Если бы знал об этом раньше, спал бы дальше. Пока я ел, к нам пришли соседки мамины подруги. Они оживлённо обсуждали какую-то странную тему о том, что по нашей тихой лесной улочке зачастили ходить очень подозрительные мужчины. Одна мамина подруга называла их цыганами, жившими аж на другой стороне леса и промышлявшими сбором металлолома, а другая считала их обычными пьяницами без определённого места жительства. Выглядели они подчёркнуто подозрительно. Незамысловатые рассуждения сходились в одном: эти часто появляющиеся люди были непривычны для нашего тупикового места.

Естественно, я стремился быстрее доесть эту ненавистную окрошку и поскорее выйти во двор, где меня ждал самый лучший друг Радул. Выбежав в передний двор, я громко закричал: «Радуль! Радуль, ко мне! Где ти?!».

Через пару секунд преданный пёс мчал ко мне с искренне радостной мордой. Я обожал его, а он любил меня ещё больше. Радул напоминал мне огромного бурого медведя, как рисованного в азбуке в картинках. Помню, когда папа принёс его домой ещё совсем маленьким щенком, он уже тогда был больше нашего кота Мурзика. Отец всегда хвастался нашей собакой, говоря о том, что Радул кавказская овчарка чистейших кровей и редкого окраса. В этих словах папы заключалась абсолютная правда. Ко всему прочему, по специальной методике папы, в рацион питания обязательно входило свежее ароматное мясо. Хороший уход и любовь к животному взрастили красивого и до неприличия огромного пса. Становясь на задние лапы, Радул был на голову выше довольно высокого отца. Дикий и ужасающий вид скрывал очень добрый нрав, поэтому никто из соседей не боялся его. Послушный и воспитанный пёс никогда не ел из чужих рук. Радул брал корм только из моих или папиных рук.

Во время праздников и вечеринок отец любил устраивать цирковые представления с участием собаки. Обычно гости выходили во двор и папа открывал вольер Радула, конечно же, те, кто был у нас впервые, впадали в панику. Но после нескольких секунд отчаянья люди видели, что спокойный и отрешённый Радул и не собирался выходить из открытого вольера, оставаясь индифферентным к происходящему. Через мгновение этого безразличия у гостей менялись чувства с ужаса на радость и смех, а ещё через секунду люди оживлённо начинали спрашивать: «Почему пёс так спокойно сидит в вольере и не пытается выйти?». В ответ папа подзывал Радула, привыкшего к такого рода представлениям. Пёс без особого энтузиазма, не обращая внимание на приглашённых, с огромной уверенностью, важной неспешной походкой подходил к отцу и безукоризненно выполнял все возможные команды.

Под восхищённые вздохи и ахи папа с Радулом исполняли свой коронный трюк: отец бросал огромный, вкусный, сочный стэйк мяса на асфальт прям под нос собаке, при этом не давая ей никаких команд, и предлагал гостям зайти домой для продолжения веселья. Через полчаса все опять выходили во двор и, к несказанному удивлению гостей, мясо, как ни в чём не бывало, лежало на том самом месте, куда бросил его отец. Радул беспечно ходил по двору, будто бы этого вкусного куска вообще не существовало. Отец гордо улыбался…

Затем отец окончательно сражал гостей тем, что предлагал кому-нибудь взять этот кусок с пола и предложить лакомство домашнему питомцу. Как правило, никто из новеньких, даже за мешок зелёных бумажек и после всяческих убедительных уверений отца о полной безопасности, не решались на принудительно-добровольную экзекуцию. Отец опять подзывал к себе гигантского пса и кивком головы с подтверждающим словом: «Возьми!», разрешал собаке поглотить сочное лакомство.

Но вернёмся в сейчас. Моё ласковое утро после навязанной окрошки.

Подбежав ко мне, пёс кинулся «лизаться», но, к счастью, сразу выполнил команду: «Фу! Сидеть…».

Теперь я спокойно мог вытереться и придумать совместную игру. Единственное, кого Радул не мог терпеть, так это пьяных незнакомых людей. Вообще запах спиртного вызывал у него отвращение. Пёс никогда не подпускал к себе выпившего или любого воняющего алкоголем.

Прошла неделя. Тихий субботний вечер. Я вернулся домой после уличных прогулок. Мне в глаза бросилась такая картина: в зале было много соседей, опять обсуждающих вопрос о каких-то странных зачастивших на нашу улицу «пришлых». Собравшиеся были очень встревожены. Сосед дядя Женя говорил, что в районе за последний месяц обокрали два дома и это, конечно, настораживало наш импровизированный совет улицы. В конечном итоге после дружного голосования было решено: «Срочно вызвать милиционеров при очередном появлении в нашем оазисе загадочной тележки для проверки находящихся в ней подозрительных личностей». Но даже после собрания «Совета домов» опасений меньше не стало. Следующий день получился странным и скомканным. Мои родители целое утро готовились к закрутке банок томата на зиму. Отец собрал крутильный прибор – ну, это такое хитрое изобретение, состоящее из дрели, ручной мясорубки советского времени и пластмассовой бутылки, обрезанной определённым образом, и приготовился к переработке помидоров в томат. Мама вышла во двор и с недовольным видом «напихала» папе за недокупленные ингредиенты к купорке. Эта оплошность ставила под угрозу срыва грандиозную работу. Сначала было решено поехать за недостающими ингредиентами, но потом вспомнили, что дом оставлять нельзя, а я, как охранник, был ещё мал. Да и ещё в тот день стоял нетерпимый зной и, как говорила мама: «Ребёнку в машине может напечь голову и возить малыша по такой жаре нельзя!». Ко всему прочему отец вынес во двор много дорогостоящих вещей, а заносить их обратно было делом очень хлопотным. Один он ехать отказывался, так как уже провалил первую попытку, приобретя не то, что нужно. Ну, можно сказать, нужного он вообще не купил. И тут на стыке нереальности найти правильное решение этой проблемы, к нам пришёл мой дядя Вова. На тот момент он встречался с Кристиной одной из дочерей наших соседей через три дома слева от нас. Естественно об этом никто не знал: ни мои родители, ни бабушка, ни дедушка отец Вовы, ни, конечно же, близкие Кристины. Эта была тайная любовь, но об этом знал я! Частые пришествия Вовы к нам не были обусловлены чрезмерным желанием проведать нашу семью. Это были чёткие, тайно выверенные шаги «инкогнито-ухажёра» к тихим и бесшумным встречам с пределом своих желаний. Конспирация обуславливалась тем, что девушка была очень приличной, из культурной семьи очень хорошего боксёра дяди Гены. Кстати, братьев Кристины, старших своих сыновей Олега, Дмитрия и Никиту, дядя Гена тоже приучил к боксу с детского возраста. Стараниями Геннадия Сергеевича из них выросли отличные спортсмены: сильные и крепкие ребята, которые очень любили свою сестру и никогда никого к ней не подпускали на расстояние выстрела. Ну, был один парень, попытавшийся в открытую познакомиться с привлекательной Кристиной, но всё закончилось печально реанимация, полная амнезия и девушка забыта. Тот разговор братьев с парнем-неудачником состоялся на нашей улице. Я стал невольным свидетелем этого короткого, но интеллигентного и корректного общения. Никита толкнул этого беднягу в плечо и сказал: «Ты сейчас же забудешь мою сестру! Понял!».

Паренёк не растерялся и отважно ответил: «Я не смогу забыть Кристину!».

Ответ был неверен. И когда парень очнулся в травматологии, он не только забыл Кристину, он даже забыл Никиту и всех тех, кто оттачивал свои навыки бокса на нём. Вова, естественно, знал об этих нюансах встреч с заманчивой особой и о трепетной ревности, перетекающей в болевые ощущения. Но, как мы помним, у Вовы был лозунг: «Главное… начать!». А в этом случае, ко всему прочему, им двигали зашкаливающие гормоны любови. И, действительно, дядя перед каждой встречей с дамой сердца старался всё хорошо продумывать. Сначала он звонил ей из дома и согласовывал мелкие нюансы, именуемые Олегом, Дмитрием и Никитой, на момент их встречи. Затем он приходил к нам домой и уже непосредственно вблизи от объекта ждал последнего сигнала «Дом пуст». После этого осторожный донжуан «рвал когти» к ней. Если честно, я не совсем понимал, чего так боится мамин младший брат, который был гораздо больше её братьев, да и силой Бог его не обделил. Тем более, совсем недавно мой дядя в дружеском поединке выиграл в одну калитку нокаутом у одного из Кристининых братцев. Весь наш огромный район, по пацанским меркам, ставил Вовчика достаточно высоко. Но, наверное, парень всё-таки опасался гнева дяди Гены – как-никак, мой выстрел чему-то научил его.

Не понимая всей предыстории корыстных посещений, мой отец, увидев кузена, сиюминутно изрёк гениальную идею предложил родственнику часок присмотреть за мной и домом. Естественно, дядя согласился. Складывалось такое ощущение, что он даже не понял, о чём его попросил мой папа. Вован просто тупо согласился и быстро прошёл в дом, чтобы телефонным звонком предупредить Кристину о том, что он уже на старте и ждёт её отмашку. Я всегда знал, что голова у него находится на уровне тазобедренных суставов и даже как-то заменяли друг друга, да что там он этим местом всегда думал.