Урнгур (Дракон Конга - 3)

Эрд обратил на сына вагара потускневшие глаза.

– Я мог его спасти, - сказал он безразличным тоном.

Слова эти прозвучали помимо воли Эрда. Просто они всегда были с ним.

– Ты так думаешь?
– с участием откликнулся Нил.
– Но, скажи, почему?

И Эрд начал говорить. Внутри у него что-то лопнуло, что-то, запрещавшее говорить о слабости, об унижении его, Эрда Асенара. Словно лопнула пряжка пояса "Честь и превосходство", и светлейший, освободившись, наконец вздохнул свободно. Он говорил не о себе, об Ортране. Нет, и о себе тоже, но об Ортране. Как он чувствовал его, как разделял каждую мысль. О том, что хольдец напомнил Эрду Дина, отца. О том, как Эрд намеревался, возвратившись, восстановить честь Ортрана. И он сделал бы это, потому что слово Асенара многого стоит в Империи.

А теперь - всё. И виноват он, Эрд, забывший, что не Ортран защищает его спину, а он - спину Ортрана...

– И что дальше?
– перебил Нил.
– Ты знаешь, что нас ждет? Ты уверен, что мы будем живы завтра? Через час? Вдруг ты пожалеешь, что моросы не прикончили и тебя?

Эрд с удивлением посмотрел на Нила.

– Об этом я не думал, - признался он.
– Ты полагаешь, нас убьют?

– Это будет непросто!
– пообещал Нил.
– Но если мы умрем, то умрем как воины. Или ты стал бояться смерти, Эрд Асенар?

– Нет. Хотя...
– Губы светлорожденного дрогнули, как будто он пытался улыбнуться.
– Смерть перестала меня волновать!
– решительно сказал он. И сам удивился этому открытию.
– Понимаешь, Нил, раньше я ждал ее, словно новую возлюбленную, лучшую из всех! Я хотел ее, искал! Ты понимаешь меня?

– Конечно, светлейший! Отлично понимаю!

– А теперь я ее не хочу. Не боюсь - просто не хочу.

– Наше время еще длится, светлейший!
– улыбнулся ему Нил.
– И наш долг... Тот, кто разрушает наш мир, жив, светлейший Эрд! Мы не сделали своего дела - боги не позволят нам умереть!

– Да. Да. Да!
– Голос Эрда постепенно обретал прежнюю твердость. Клянусь тебе Чашей и Звездами, я не забуду о Долге! Благодарю тебя, Нил!
– Эрд нашел руку великана и сжал ее.

– Пока мой меч со мной, я - Асенар!

– Вот теперь я вижу!
– подтвердил Нил.
– Нас трое, мой светлейший! И мы заставим их уважать нас!

– Они нас уважают, - вставил вагар.
– Нас оценили в тысячу воинов. Тебе мало?

– Это не воины!
– отмахнулся великан.
– Это корм для падалыциков!

* * *

Этайа в сопровождении двух всадников подъехала к берегу озера. Урнгурцы спешились и помогли ей сойти с седла. Пришвартованная к деревянным сходням лодка с четырьмя гребцами стояла у берега. Один из воинов осторожно поднял фьёль. Этайа не мешала ему, чувствовала, что он относится к ней с почтением. Урнгурец вошел в воду и перенес фьёль в лодку. Потом вышел на берег, спустился по сходням и прыгнул на корму. Гребцы тотчас налегли на весла, и лодка двинулась. Весла энергично вспенивали воду. Этайа смотрела на изрезанный берег озера и пыталась угадать, куда они плывут. Она чувствовала, что впереди нет опасности для нее. Но есть тревога, а это тоже не слишком хорошо. Гребцы дружно ударили веслами, и лодка резво заскользила по поверхности озера.

Они обогнули скалистый мыс, и взгляду Этайи открылась небольшая бухточка. С трех сторон ее окружали скалы. В самой бухточке, группами по два, по три, поднимались из воды верхушки камней, а посередине на каменных опорах стоял чудесный трехэтажный домик с пирамидальной крышей и желтыми, как речной песок, стенами. Последний, третий, этаж был меньше других и окружен террасой под нависающей крышей. Края крыши, серебристо-серой, с маленьким бронзовым драконом на вершине, загибались вверх, как поля четырехугольной шляпы.

Светлый, воздушно-легкий дом, казалось, парил над гладкой блестящей водой бухточки.

Лодка подошла к крытому причалу. Двое слуг-мужчин в белой, отороченной розовым мехом одежде уже протягивали Этайе руки. Опершись на них, светлорожденная вышла из лодки.

Едва она ступила на первую ступень лестницы, как высокие двустворчатые двери перед ней распахнулись и фьёль впервые увидела Женщину Урнгура.

Этайа продолжала подниматься по короткой лестнице, и женщина, стоявшая в дверях, отступила на несколько шагов. На урнгурийке было длинное платье, плотно облегающее талию и свободными складками ниспадающее до самого пола. Узкий черный пояс, украшенный золотыми фигурками, вольно располагался на широких бедрах. Длинные концы его завершались кистями из желтого меха. Плащ-мантия, ярко-голубой, с желтой меховой подкладкой и подложенными плечами, был стянут впереди черным шнурком. В толстые, с руку, каштановые косы женщины были вплетены золотые нити, на голове сверкал обруч из светлого серебра с искусной гравировкой и множеством крохотных переливающихся самоцветов.

Что же до лица, то оно было обычным, не слишком красивым, но достаточно привлекательным лицом зрелой женщины, избегающей грима. Женщины, привыкшей повелевать, о чем ясно говорили сжатый рот с выступающей нижней губой и жесткий взгляд больших немигающих синих глаз, внутренние уголки которых были выше наружных, чем напомнили Этайе глаза женщин Тайдуана.

– Сестра?
– слово было сказано по-конгайски, с полувопросительной, полуприветственной интонацией.

Этайа ощутила ум, жизнелюбивый, склонный к быстрым решениям, властный, но вместе с тем открытый, как у ребенка. И, глубоко внутри, - Силу. Настоящую Силу, а не просто дар колдуньи.

– Пусть эти уйдут!
– сказала Этайа, кивнув на мужчин, стоявших за спиной урнгрийки.

– Вон!
– велела женщина слугам и, много мягче, тем мужчинам, что были у нее за спиной: - Покиньте нас!

– Благодарю, сестра!
– сказала фьёль, когда мужчины удалились, и откинула покрывало.
– В моей стране не принято показывать лицо чужим мужчинам!
– Она слегка наклонила голову: - Этайа, светлорожденная Империи.

– Ронзангтондамени, Женщина селения Гнон. Войди в мой дом! повернулась и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж.

Пол комнаты был застлан толстым, очень мягким ковром, на котором лежало несколько подушек. Мебель отсутствовала. Деревянные панели отполированы и покрыты светлым лаком, чтобы лучше выявить естественный узор дорогого дерева. Из двух овальных окон открывался вид на бухточку и синюю гладь озера за скалами.

Ронзангтондамени села на вышитую подушку и подобрала под себя ноги, расправив длинные складки белого платья. На ногах у урнгрийки были мягкие туфли с подошвами из алой шерсти, расшитые узором из черного бисера.

Этайа тоже опустилась на подушку напротив, скрестив ноги. Хозяйка внимательно оглядела ее и улыбнулась. Лицо гостьи понравилось ей. Властью фьёль оно стало похоже на собственное лицо урнгрийки, только немного моложе.

– У тебя трудное имя!
– сказала хозяйка.
– Но я постараюсь запомнить его. Этайа!
– повторила она.
– Слава Матери Хаора, эта крыса Кунг догадался отправить тебя ко мне, когда понял, что ты не из тех женщин, что привозят к нам безбородые. Те, кто были с тобой, - твои мужья?