Уроки для двоих
Шрифт:
И даже ссадины у них каким-то мистическим образом оказались похожи. Уму непостижимо…
— На улице свалились? И как вы умудрились? — поинтересовалась я, обнаружив их зелёные коленки. — За белками скакали, споткнулись и упали? А может, от пиратов пытались убежать?
— Это пираты от них убегать должны, — пробормотала мама, пока близнецы дулись на меня за насмешливый стишок. — И прятаться поглубже в какой-нибудь трюм.
— Мы с Ремом бегали! — не выдержал Фред.
— Наперегонки! — добавил Джордж.
— До конца аллеи и обратно! Дядя Лёва разрешил!
— Там просто ямка на асфальте!
— Я её не заметил и упал!
И
— Хорошо, что не сломали себе ничего, — заключила я со смирением великомученицы. — А то было бы весело — нам завтра улетать, а вы со сломанными конечностями. Всё! Сидим дома до самолёта.
— Ла-а-адно…
Рано утром на следующий день я отнесла Фиму Льву, и сосед, приняв из моих рук переноску с котом, сразу сказал:
— Давайте-ка я провожу вас в аэропорт.
Я на мгновение растерялась.
— Да мы на такси…
— Я бы не доверил нашим таксистам даже Рема, не то, что женщин и детей. Так что лучше я сам вас отвезу. Да и от стоянки до регистрации тоже идти надо, а у вас наверняка с собой много вещей. Так что не спорьте.
Лев был прав — у нас в наличии были три тяжёлых чемодана, и это не считая ручной клади — рюкзаков близнецов и наших с мамой сумок через плечо. Так что помощь нам пригодилась бы, но… сколько можно его эксплуатировать?
— Мы сами справимся, да и вам с Ремом ещё гулять, а нам выходить через пятнадцать минут, — попыталась возразить я, но тщетно — Лев лишь рукой махнул.
— Я уже с ним погулял, встал просто пораньше. — Господи, куда уж раньше, и так полседьмого! — Значит, через пятнадцать минут? Отлично, подойду тогда к вам, и поедем.
Видимо, на моём лице было написано желание как-то отговорить соседа, потому что он, тепло мне улыбнувшись, произнёс:
— Кац предлагает сдаться. [3]
3
Фраза из фильма Леонида Гайдая «На Дерибасовской хорошая погода, или на Брайтон-бич опять идут дожди».
— Русские не сдаются, — вздохнула я, и он фыркнул.
Чуть позже я, убедившись, что мы вроде бы взяли всё включённое в список, торжественно вывела своих рыжих демонят и маму на лестничную площадку и закрыла квартиру. Лев уже ждал нас и, увидев чемоданы, поднял брови и кивнул.
— Солидно.
— Мама даже скейты не разрешила взя-я-ять, — протянули близнецы, и у меня от такой наглости возникло жуткое желание дать им синхронные подзатыльники. Или даже поджопники.
— Вам только скейтов на море и не хватает, — отреагировала бабушка прежде, чем я успела выдать гневную тираду. — Чтобы вы на них со скалы вниз и в воду.
Судя по лицам моих бандитов — они такой перспективой заинтересовались.
— Я уже говорила — никаких движущихся поверхностей. — В этот момент открылись двери лифта. — Всё, марш. Нас самолёт ждёт.
— Самолёт — это тоже движущаяся поверхность, — пробурчал Фред, и я назидательно ответила:
— Главное — не само движение, а кто управляет этим движением. За рулём не вы будете сидеть.
— Я думаю, ребята, — произнёс сосед с мягким терпением, как только мы все разместились в лифте, включая чемоданы, —
если вы будете хорошо себя вести эти три недели, мама по возвращению, возможно, разрешит вам покататься на чём-нибудь.— Мама?! — И столько надежды в глазах.
— Я подумаю, — хмыкнула я, и мальчишки переглянулись.
Отлично. Теперь три недели в моём распоряжении вновь будут Федя и Дима, а не Фред и Джордж. Ура!
Глава 10
Мои охламоны начали строить из себя пай-мальчиков ещё в аэропорту, но долго не продержались — в конце концов, лето, каникулы, впереди море, южные фрукты, молочные коктейли и мороженое. Близнецов ещё в машине захватила эйфория, когда они договаривались со Львом, что он будет каждый день посылать им в ватсап отчёты по содержанию и состоянию Фимы, и сосед с серьёзным видом поклялся, что каждый день будет устраивать нашему коту фотосессию.
— Да ладно вам Льва Игоревича напрягать, — пробормотала я, дико смущаясь, а всё потому что мама, Фред и Джордж сделали всё, чтобы я оказалась рядом со Львом на переднем сиденье. Вроде бы ерунда, но и такая близость меня волновала. Хуже подростка, ей-богу! — Будет вполне достаточно звонить раз…
«В пару дней» я произнести не успела.
— А присылайте маме Фиму! — перебил меня Фред, так взмахнув рукой, что чуть не выбил Джорджу глаз. — Маме, а не нам!
— Да! — энергично закивал второй бандит. — Мама у нас главная!
И пока я, онемев, пыталась переварить вот это «мама главная», а родительница откровенно хохотала, хрюкая в рукав платья, Лев совершенно серьёзно, спокойно и невозмутимо заявил:
— Конечно, я буду отчитываться перед вашей мамой, парни. Она главная — это вы правильно сказали.
— Ещё бы они это всегда помнили, — съязвила я. — Сказать-то всякий может, а помнить — вот беда! И совесть не тревожит, она у них чиста. Как чистый лист бумажный, который что стыдить? Ему всегда неважно, что станут говорить.
Лев в очередной раз обалдел, глядя на меня с таким удивлённым восхищением, что я смутилась ещё больше, а мальчишки откровенно надулись.
— Мама, ты нас не ценишь! — Фред.
— Не ценишь, да! — Джордж.
— Мы ничего просто так не обещаем!
— А если уж обещали…
— Почему же, я вас очень даже ценю, — фыркнула я. — Если бы я вас не ценила, я бы не поехала с вами на юг. Отправилась бы одна развлекаться и отдыхать. И скутеры бы ваши с собой забрала!
Лев мелко затрясся от смеха, и я тоже невольно улыбнулась.
— А скутеры зачем? — спросили хором мои рыжие кошмары. — Ты же не умеешь на них кататься!
— Вот заодно бы и научилась.
Когда в аэропорту сосед нас покинул, я вздохнула с облегчением. Момент прощания, правда, тоже был испытанием на прочность, ибо оставаться каменной глыбой и соляным столпом, когда Льва обнимают собственные дети и собственная мама — что вообще ни в какие ворота не лезло! — то ещё удовольствие. Я давно не чувствовала себя настолько неловко. Обстановка была абсолютно неформальная, и поведение близких настраивало на такое же с моей стороны, и я была уверена, что по крайней мере родительница именно на это и рассчитывала, приобнимая Льва. Вроде как — Алёна, ты же видишь, как мы все себя ведём, вот и ты следуй нашему примеру. А вот фигли! Я была сурова, как атомная война, и так же, как она, не щадила никого — ни родных, ни Льва, ни тем более себя.