Уроки нежности

– Да, конечно, – бормочет парень.

– Большое спасибо за отзывчивость. – Мадам слегка треплет его по плечу. – Будьте любезны передать своему другу, что я жду его в библиотеке.

– Сейчас? – Брови Этьена приподнимаются.

Джоан кивает:

– Да. Передай, пожалуйста, что я очень жду встречи. – Мак-Тоули скачет во французском с «вы» на «ты», будто подчеркивая, что это она определяет статус студента, а не он.

Гойар хмурится сильнее, темные глаза встречаются с моими, и он качает головой:

– Простите, какому именно другу?

Мак-Тоули улыбается:

– Лучшему другу, Этьен. – Она выдерживает театральную паузу. – Своему верному товарищу.

– Хорошо, я сейчас позвоню Шнайдеру.

Услышав эту фамилию, я неосознанно дергаюсь. Профессор и Гойар это замечают, но никак не комментируют.

– Тогда попробуем иначе, – посмеивается Мак-Тоули. – Передай своему самому воспитанному, умному и, похоже, НЕ лучшему другу, что я жду его в библиотеке.

Этьен устало трет глаза и вновь бросает на меня мимолетный взгляд.

– Он ни при чем, – начинает Гойар.

Но профессор не дает ему договорить:

– Просто передайте ему мое послание, месье Гойар, я не смею просить большего.

Парень молча кивает.

– Благодарю, – говорит старушка и поворачивается в мою сторону. – Мне очень понравились твои мысли о Генрихе VIII и его связи с мисс Болейн.

Мак-Тоули возобновляет шаг, и я следую за ней. Каблуки моих туфель звонко цокают по выложенной из камня дорожке.

– Мало кто готов признать женские амбиции и писать о ней, не вспоминая, через что она заставила пройти свою сестру и как сексуально манипулировала Генрихом.

Беседуя, мы проходим в библиотеку. Джоан прикладывает ключ-карту, и двери медленно раскрываются. Сами.

– Магия какая-то, – слетает с моих губ.

– Это называется прогресс, – пожав плечами, без особого воодушевления произносит она и возвращается к нашей теме: – Ты же более глубоко раскрыла личность и ум Анны Болейн.

– Она покорила Генриха отнюдь не сексуальностью, – пожимаю я плечами. – У него был в распоряжении весь английский двор, но почему-то только ради нее он был готов на все.

Джоан щелкает языком:

– Абсолютно верно, Селин! И как же она запудрила ему мозги?

– Она показала, что женщина – это не только смазливое личико. Это еще характер, стремления, гордость и иногда, как в ее случае, ярое желание вписать себя в историю.

Мак-Тоули посмеивается:

– Вписать себя в историю у нее получилось, тут не поспоришь. Но, согласись, без искусства обольщения она бы столького не достигла.

– Люди вправе пользоваться всеми данными природой возможностями, – бормочу я смущенно.

Профессор встречается со мной взглядом:

– А не низко ли пользоваться плотью?

Вопрос задан серьезно.

– Каждый сам для себя решает, – уклончиво отвечаю я.

– А как бы решила ты?

Мои брови удивленно взлетают вверх, разговор становится странным.

– Шучу-шучу, – звонко смеется профессор. – Видела бы ты выражение своего лица.

Я качаю головой:

– Да, ваш вопрос застал меня врасплох.

– Это я люблю, – признается Джоан и, уперев руки в бока, декларирует: – Добро пожаловать в святая святых – библиотеку академии Делла Росса.

Я окидываю взглядом библиотеку. Чего таить, она выглядит великолепно. Огромные стеллажи из темного дерева полукругом заполняют пространство. Высокие потолки обрамлены лепниной, а по центру красуется огромная хрустальная люстра. Я перевожу взгляд на деревянные столы, что тянутся вдоль залы, и мурашки бегут по телу. Как же я мечтала тут оказаться!

– Впечатляет, не правда ли? – глядя на меня, спрашивает Мак-Тоули. – Помню, когда впервые оказалась здесь, потеряла дар речи.

– Впечатляет – не то слово, – признаюсь я и делаю шаг к книгам.

Старинные тома в кожаных переплетах один к одному стоят на полках, так и маня.

– Эта библиотека очень ценная, здесь есть редкие фолианты, добытые в самом Ватикане. – Джоан со знанием дела кивает. – К счастью, швейцарское правительство оказалось на нашей стороне и отказалось возвращать эти сокровища.

Мое лицо вытягивается от удивления. Ватиканская библиотека одна из самых защищенных в мире.

– А как тома из Ватикана попали сюда?

Мак-Тоули тихо смеется:

– Был у нас профессор Леон Пилу, он писал книгу о скифах и сарматах. А так как большое количество информации о них утеряно, у него не было другого выхода, кроме как обратиться к папе римскому. – Джоан откашливается. – После того как пала Византийская империя, часть древних фолиантов была перевезена в Рим и спрятана в Ватикане. Леон добился разрешения и попал в библиотеку. – Профессор подходит к одной из маленьких дверей, расположенных по бокам залы. – Это было еще в пятидесятые годы. Как ты сама понимаешь, тогда защита ватиканской библиотеки была не такой серьезной, как сейчас.

Мы проходим в кабинет. Здесь прохладнее, чем в основном зале, и мне становится зябко. Комната напоминает миниатюрный музей: высокие книжные шкафы из темного дерева, заполненные древними манускриптами и редкими книгами, тянутся вдоль стен. В центре комнаты стоит большой дубовый стол, на котором разложены свитки и старинные карты. Потолок с изящной лепниной, стены освещены несколькими старинными бра. Эти бра изготовлены из бронзы и украшены искусной резьбой. Мягкий золотистый свет лампочек бросает причудливые тени на стены. Я поеживаюсь от смены температуры.

– Здесь не больше пятнадцати градусов, – поясняет профессор и указывает на книжный стеллаж, похожий на те, что бывают в музее.

Древние фолианты разложены и на столе и закрыты стеклом.

– Он их вынес? Все три штуки? – глядя на книги, недоуменно спрашиваю я. – Одна из них с драгоценными камнями?

Профессор утвердительно кивает:

– В Ватикане ему дали три дня на изучение материалов. Он понимал, что времени катастрофически мало, и вынес книги.

– Его не обвинили в воровстве?

– Обвинили, но Швейцария заступилась за своего гражданина. Тот в свою очередь на всех публичных мероприятиях говорил, что воры как раз сидят в Ватикане и прячут от нас, ученых, столько важных материалов, что им бы помалкивать. – Джоан весело фыркает. – Леон был сумасбродным энтузиастом.

– Так вы были знакомы?

– Мы даже какое-то время встречались, но потом он мне наскучил. Древние народы интересовали его куда больше, чем я. – Мак-Тоули машет рукой, а на лице ее проскальзывает ностальгия. – К тому же он получил предложение от другого учебного заведения и согласился.