Уругуру

В последнее время ученые все больше склоняются к первой гипотезе. После того, как советские языковеды доказали отдаленное родство индоевропейских языков Европы с языками монголов, тюрков, японцев в Азии, после того, как американские лингвисты сделали вывод, что индейские языки обеих Америк имеют начало на Дальнем Востоке, теория моногенеза – единого происхождения языка человека – стала активно завоевывать жизненное пространство в университетах всего мира.

Недавние исследования, которые, впрочем, еще ждут своего подтверждения, показывают, что, возможно, почти все шесть тысяч языков планеты удастся свести к единому праязыку человечества. Почти все – но не все. Несмотря на кропотливый анализ по обе стороны Атлантического океана, ученые так и не смогли определить родственные связи нескольких диалектов, затерянных в Юго-Западной Африке, в Намибии и Ботсване, где племена бушменов говорят на языках койсанской семьи. Их наиболее удивительной и абсолютно уникальной для языков мира особенностью являются щелкающие звуки – не гласные и не согласные, – которыми активно пользуются бушмены.

Кликсы производятся щелчком обеих губ, или языка о передние зубы, или при соприкосновении языка с нёбом, а иногда и с помощью щек. Эти звуки все люди мира используют иногда для выражения эмоций, но никому не приходило в голову составлять из этих звуков полнозначные слова. Ни происхождение кликсов, ни их широкое применение в койсанских языках{ Койсанские языки – семья языков юга Африки, название образовано от двух языков – кхой и сан.} до сих пор не нашли удовлетворительного объяснения.

Известно только одно: нигде в мире кликсы больше не обнаруживаются. А структура языков бушменов позволяет сделать вывод о втором, параллельном ареале происхождения человеческого языка, наследники которого до сих пор проживают в охотничьих поселениях на юге Африки.

Будучи лингвистом, я, конечно, всегда очень интересовался загадкой кликсов. Как и все студенты, смеха ради учился произносить их, что для нашей системы артикуляции оказалось безумно сложно, и читал запоем немногочисленные статьи с самыми невероятными версиями происхождения койсанских языков. Но тайна эта еще ждет своей разгадки, и поэтому можно представить себе мое изумление, когда здесь, в Стране догонов, за тысячи километров от Намибии, где живут бушмены, я слышу вдруг те самые щелчковые звуки – кликсы.

– Что? Какие кликсы? – испуганно переспросила Амани.

– Вам тоже показалось? – повернулся ко мне Оливье Лабесс. – Мне кажется, жрец выдал фразочку на бушменском, нет?

Я закивал, во все глаза глядя на вождя масок и проклиная себя за то, что не положил рядом дальнобойного диктофона.

Но вождь уже завершил свою роль в церемонии, и началось само представление. Одна за другой маски с изображением различных зверей и людей вставали, чтобы выполнить в центре поляны под барабанную дробь свои нехитрые па, которые мне по моему невежеству показались весьма однообразными.

– Вы неправы, Алексей, вы просто не обращаете внимания на их особенности, – сочувственно шептала Амани, попутно записывая что-то в свой блокнот. – Вот маска кузнеца, он очень важная фигура в обществе догонов, потому что он общался с богами. Сейчас он, видите, имитирует свою работу по изготовлению орудий.

– Ну тогда он либо не очень удачно имитирует, либо я бы не рискнул пользоваться изготовленными таким образом орудиями, – заметил я. – А это кто?

– Это двое воинов, а третий – вождь. Они рассказывают в танце историю заслуг умершего вождя.

Маски, надо сказать, плясали в тяжелом молчании, из-под страшных деревянных лиц с прорезями для глаз и рта не доносилось ни звука, ни даже дыхания не было слышно, хотя танцевать на жаре с несколькими килограммами древесины на лице – удовольствие, должно быть, так себе. Кроме барабанной дроби, на поляне был слышен лишь топот босых ног по пыльной земле.

– А кто определяет, какие маски изготавливать? – спросил Оливье.

– Жрецы, вождь масок, кто же, – сказала Амани. – Они временами проявляют забавную изобретательность. В некоторых деревнях иногда изготавливали даже маску белого туриста.

– Очевидно, чтобы было куда переселяться душам замученных европейцев, – предположил я, но теперь уже Амани пребольно толкнула меня локтем в живот потому что маски, пустившиеся в пляс всей компанией по кругу, вдруг остановились.

Барабанная дробь стихла, и на передний план вернулся толстый жрец. Я моментально включил диктофон и, к своему изумлению, в его короткой, отрывистой фразе вновь услышал щелкающие звуки. На этот раз мне удалось их записать.

Молодой догон вышел на середину площади и довольно неожиданно для нас всех пронзительно завопил что-то речитативом. Его песню перевела нам Амани Коро.

Ты ушел в степь,Но всадник явился – чтобы убить тебя!Его глаза смотрели на тебя – о, что случилось!Он ударил тебя копьем, ты ударил его топором.Звенит копье, звенит топор,Кровь льется на землю.Жжет солнце, стекает пот.Термиты пьют вашу кровь.Стаи алчных грифов когтями рвут землю,Гиена в степи грызет землю, сильнее, сильнее.О! Твоя голова поникла.Хорошее – направо, плохое – все налево.Погибший вождь, пусть Амма укажет тебе путь направо,Пусть Амма ведет тебя своей сильной рукой.

Это волнующее исполнение, истошные звуки которого, кажется, действительно проникали в самое сердце, завершило сегодняшний концерт. Маски по короткой команде толстого вождя удалились с поляны так же молча, как и до этого, а нас под небольшим конвоем отвели в дом. Начинало уже смеркаться, а на рассвете мы должны были покинуть Номбори и в сопровождении Малика и двух носильщиков-фульбе двинуться дальше на восток.

– Кликсы, чтоб я сдох! – в пятый раз выкрикнул я после того, как мы в пятый раз прослушали диктофон и мне удалось транскрибировать звуковую запись на бумаге.

Мы сгрудились в нашей комнатке, сидя на упакованных чемоданах, и мотали фонограмму туда-сюда.

– Похоже, похоже, – согласился Лабесс. – Совсем как те, что я слышал в Ботсване.

– Амани, что это за язык масок? – обратился я по-русски к нашему штатному искусствоведу. – Что мы вообще о нем знаем?

Амани, как всегда, пожала плечами и окинула присутствующих кротким взглядом:

– Немного, Алексей. Это священный язык, он передается из поколения в поколение только в семьях профессиональных танцоров, а также в роду вождя масок. Его не раскрывают даже старейшинам.

– А вообще традиция танца масок, насколько давно она существует у догонов?

– Ну, судя по количеству масок Лебе, догоны не имели этого обычая до прихода на плато. Есть большая вероятность, что маски и их ритуалы они восприняли у теллемов.

– То есть и язык масок тоже может быть языком теллемов? – спросил я.

Открытие поразило меня.

– Да, я и сам слышал такую версию, – вступил в разговор Оливье. – Но так как у нас нет возможности ни записать этот язык, ни увидеть тексты на нем, изучение языка масок остается невозможным.