Ушкуйник. Бить врага в его логове!

Остатки мехов еще до полудня продал, пошел за новой партией.

Только когда второй раз на торг отправился, гребца с собой взял. Тот и шел сзади вплотную, посматривая за людьми.

С купцами-торговцами Мишаня знакомство свел, узнал цены на товары да на каком торгу что лучше берут.

За три дня распродал товар Мишаня, потому как немного брал. К тому же осень уже, меха хорошо покупают – даже пожалел Мишаня, что взял мало. И цена на товар в Москве выше была, Мишаня затраты сам-три окупил.

Засыпая, подумал: «Пойду назад, в Хлынов – товары по дороге в Нижнем куплю, там дешевле».

Только утром ситуация переменилась – на судно вернулся Костя с воинами.

– Товар продал?

– Успел.

– Тогда сейчас же назад и отправляемся.

Так и отчалили, едва поесть успев.

Команда расслабилась, благо – все время вниз по течению. Гребцы от нечего делать играли в кости, травили смешные истории. И в Нижний, на торг, Костя зайти не дал – срочно в Хлынов надо! «Хм, срочно ему! А по Ветлуге, Вые против течения идти – не разгонишься», – досадовал Мишаня.

В Хлынове, едва к пристани пришвартовались, Костя с воинами убежал сразу. И Мишаня домой пошел, отпустив команду. Нового товара не было, потому – о новом плавании думать надобно.

Поутру и Павел кстати пришел, да хмурый.

Михаил попытался расспросами вывести старшего товарища из мрачного состояния:

– Ты чего смурной, Павел? Никак жена из плавания встретила неприветливо?

– Хуже.

– Да? Рассказывай! – Михаил посерьезнел.

– Пока мы в плавании были, кто-то вдов обокрал. Ну ты знаешь – я семьям погибших их доли от-носил.

– Не может быть! – огорчился Михаил. – Что – у всех сразу деньги украли?

– Нет, у двоих только – у жен Спиридона и Поликарпа.

– У двоих – это плохо.

– Даже если бы у одной – разве лучше?

– Сам рассуди, Павел. У одной вполне случайно быть могло. Ну, скажем, женщина растяпа, деньги на видном месте оставила, а сама к соседке ушла. Или хуже того – да ты ведь женщин знаешь – о богатстве всей округе языком своим могла растрезвонить. Вот лихие люди и наведались к вдовушке. А ограблений – два, стало быть – не случайность это.

– У какого же злыдня рука поднялась вдову обокрасть, сирот малых без денег оставить, на голодную смерть?

– Не причитай! Немного денег я им дам, с голода не опухнут. Кто-то по указке поработал.

– Гребцов сразу исключить можно – они с нами на ушкуе в плавании были и злодейство такое сотворить никак не могли.

– Это понятно. Другое скажи – ты никому не говорил, куда деньги разносил?

– Никому – вот тебе крест! – Павел перекрестился.

– И за тобой никто не следил?

– Вроде нет, – неуверенно ответил Павел. – Да что я – оглядывался, что ли? Шел себе да шел.

– Вот ведь странная вещь. Я так даже и не знаю, где Спиридон и Поликарп жили. Где избы их – знал ты, деньги разносил тоже ты.

– Помилуй бог, Михаил?! Неужто ты меня в лихоимстве подозреваешь?

– Окстись, Павел! И тени сомнения нет: ведь я тебя уже несколько лет знаю и ни разу в честности твоей не усомнился.

– Тогда клонишь к чему, что-то я в толк не возьму.

– Думаю – за тобой следил кто-то, вот и вызнал, где вдовы живут, и где деньги.

– Вот супостаты, креста на них нет! И что же теперь делать?

Мишаня задумался.

– Если тати за тобой ходили, значит, знают все четыре избы, где вдовы живут. У двоих деньги забрали. Стало быть – к двоим еще придут. Так?

– Получается – так.

– Тогда у нас есть шанс поймать злодеев.

– Это как же?

– Павел, ты чего тугодум такой? Да сделаем засаду в этих двух домах. О том никому не говори. Ты мне покажи эти две избы, где вдов еще не ограбили, познакомь с хозяйками. Вечером, чтобы соседи не заметили, мы в избы к ним придем, будем грабителей поджидать.

– Может, они и не придут вовсе?

– Этого никто наперед не знает. Возьму с собой Савву и…

– Илью возьми. Силен мужик, как медведь.

– Значит, и Илью.

Прошли Михаил с Павлом по вдовьим избам. Подошли к избе вдовы Прохора. Познакомился купец с хозяйкой, объяснил положение, попросился переночевать.

– А что соседи скажут? Что не успел муж сгинуть, сороковины не справили, а я в избу чужих мужиков приваживаю?

– Мы вечером придем, незаметно. Соседям не говори ничего.

Как стемнело, пришел Михаил с Ильей и Саввой к избе. Савву на крышу сарая определил, оттуда под наблюдением весь двор держать сможет. А Илью – на задний двор. Неизвестно, откуда разбойники появятся и как уходить будут, потому надо перекрыть все пути к бегству. Конечно, еще неизвестно, появятся ли они этой ночью, но Мишаня интуицией, прямо-таки печенкой чувствовал – не откажутся лихие люди от легких денег. У пьяного в ночном переулке отберут медяк – и то довольны. А тут не медь – серебро, и не одна монета.

Сам Мишаня в избу зашел. Вдова с детьми в другой половине спать улеглась.

Купец чутко прислушивался к ночной тишине. Час за часом томительно тянулись, вот уже и первые петухи прокричали, потом – вторые. Светать начало. Не пришли незваные гости, обманулся Мишаня в своих ожиданиях. А может – взяли деньги и залегли на дно, затихарились и не придут больше?

Мишаня потихоньку, чтобы не разбудить хозяйку, вышел из избы во двор. Свистнул тихонько своим помощникам, выскользнули они из калитки неслышно и ушли – как и не было.

Прощаясь, Мишаня сказал обоим:

– Отсыпайтесь, а в ночь опять сюда придем.

И сам пошел спать – после бессонной ночи голова тяжелая была. Казалось, только-только подушки коснулся, а уже Лиза за плечо трясет:

– Хозяин, к тебе гость. Пущать?

А в окно солнце бьет, время за полдень.

– Кого еще принесла нелегкая?

– Да Павел же! Я ему говорила – спит хозяин, а он – «пусти» да «пусти».

– Зови тогда.

Мишаня зевнул, встал с постели. Не встречают гостя лежа – за неуважение сочтет.