Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча
Шрифт:
Путь оказался не близок. Только к полудню, обойдя несколько утопающих в зелени за высокими каменными изгородями загородных усадеб ханских сановников, Ярослав вышел к окраине простиравшегося от края и до края стольного ордынского города. Новгородец знал, что город велик, и даже побывал в нем с ушкуйниками, но что он такой огромный, даже представить себе не мог.
«Как же искать в нем Ачихожия?»
Как в русских или татарских городах-крепостях посадов не было. Только была степь… и уже городские улицы — ровные, мощеные, дома каменные, один на другой не похожие.
«Вот кто мне поможет!» — решил молодец и уверенно направился по прямой как стрела улице к центру города. Именно там, недалеко от дворца великого хана, была поставлена церковь.
Только ближе к вечеру, изрядно утомившись, Ярослав оказался перед небольшой, но каменной церковью, над черной маковкой которой, видимо, покрытой свинцовым листом, в лучах заходящего солнца сиял золоченый крест. Епископа в храме не оказалось, но церковный служка провел молодца в добротный каменный дом.
Епископ оказался высоким, широкоплечим, с аккуратно постриженной бородой и усами мужиком, облаченным в светло-серую рясу.
— С чем пожаловал, сын мой?! — густым басом рявкнул священнослужитель. — Почто не знаю?
— Благослови, отче, — встал на колени Ярослав.
Осенив крестом, епископ Афанасий положил мощную широкую длань на склоненную голову.
— Встань. Пылью пахнешь… Иди умойся… Проводи, — кивнул он церковному служке.
Наскоро приведя себя в порядок, Ярослав прошел в покои епископа.
— Издалека… — не спрашивая, а лишь уточняя, пробасил епископ. — Никак с Руси. С чем пожаловал?
— Из Руси! — склонил голову Ярослав. — Не своей волей я здесь…
— Добре! Садись к столу, вечерять будем. Позже расскажешь.
Уже за полночь новгородец окончил свой рассказ. Епископ его не перебивал. Лишь однажды, когда Ярослав рассказывал о встрече с великим князем владимирским Дмитрием Ивановичем, он уточнил: «А епископ Алексий тоже в беседе участвовал?»
В завершение рассказа владыка Афанасий заверил:
— В деле твоем я тебе помощник. Ачихожия не знаю, но найду, будь в надеже. Ты же иди почивать. Арсений, — позвал он служку, — проводи.
Оставшись один, владыка Афанасий вытащил из сундучка большую тяжелую книгу в кожаном переплете и, пролистнув десяток страниц, на чистом поле написал киноварью: «А ноне явился ко мне человек из Руси. А в рассказе сказался новгородским купцом Ярославом сыном Тихона, и тот купец зело сладословен и удачлив, а судьбу дал Господь ему изменчивую и нелегкую. А рассказ о нем будет таков: лета…»
Сопровождавший Ярослава высокий стройный юноша в легком шелковом халате и таких же легких шелковых шароварах открыл тяжелую, массивную, с замысловатым рисунком арабской вязи слов дверь и, склонив голову, пригласил его войти. Широкая мраморная лестница вела наверх. Перила, резные из неизвестного новгородцу черного дерева, завершались в рост человека из розового мрамора женскими фигурами, полуобнаженными, что несколько смутило не очень сведущего в этом молодца.
Взору открылся огромный, как Ярославу показалось, зал, залитый солнцем, потолок которого поддерживали
тонкие колонны. В его центре стоял в белых шелковых одеждах князь Ачихожия.Улыбаясь и широко раскрыв руки для объятий, он пошел навстречу нежданному гостю.
— Не думал увидеть тебя так скоро! Рад встрече!
Князь обнял Ярослава и расцеловал в щеки трижды по-русски.
— И я несказанно рад. Ты, князь, даже представить себе не можешь, насколько я рад тебя видеть! — дрогнул голосом молодец.
Ачихожия отстранился и, хлопнув Ярослава по плечу, с улыбкой сказал:
— Ты словно еще больше в плечах раздался… Никак внял моим словам и жениться надумал? Или нет?
— Не до женитьбы мне… Поверь…
— Верю. Здесь жарко, пойдем на крышу дома, там тень, прохлада…
Боковая лестница повела еще выше, и вот еще одно чудо: словно в сказочный сад вошел новгородец. Таких деревьев и цветов он еще не видел. В тени их широких листьев располагалось возвышение, устланное ковром, на котором стоял низенький столик и разбросано множество подушек, отсвечивающих атласом.
— Располагайся, — повел рукой князь и, чтобы не стеснять молодца, возлег на подушки первым.
Как только Ярослав умостился на ложе, вокруг них неслышно заскользили две молоденькие симпатичные девушки, одетые в легкие пестрые одежды, словно диковинные птички. С подносов, которые они держали в руках, на столик перекочевали кубки, кувшин с длинным узким горлышком, невиданные доселе Ярославом фрукты, какие-то кусочки желтоватого цвета с темными вкраплениями и еще множество лакомств.
— Хороши?! — кивнул князь на прислуживающих девушек. — То мои старшенькие: Лика и Айра… Ты не подумай… У меня слуг полон дом, но в знак уважения тебе прислуживают мои дочери.
Ярослав подхватился с ложа и поклонился поясно и князю, и замершим в смущении девушкам.
По тому, как расплылся в улыбке Ачихожия, ему это было приятно.
После того как было воздано по заслугам вину и лакомствам, князь сказал:
— Теперь рассказывай. Раз не за женой приехал в Сарай-Берке, то дело должно быть непростое…
— Все так, князь. Только не своей волей я в стольном граде ордынском… Привезен сюда в железах, как раб, да сбежал случаем…
Ачихожия от услышанного аж потерял дар речи: как подносил кубок с вином ко рту, так тот и замер на полпути.
— Да, да… Хочешь, сниму сапоги… на щиколотках следы кровавые от железа…
— Да как же ты? Кто же так постарался? — только и вымолвил князь.
— Никто! Знать, Господу Богу было угодно…
— Оставь Господа своего в покое, — отмахнулся Ачихожия. — Давай-ка неспешно поведай мне все, что с тобой случилось. А я решу, кто в том виновен.
Ярослав, ничего не скрывая, поведал князю о своих злоключениях и когда замолчал, Ачихожия, положив на его руку свою, сказал:
— Так я и думал: все беды от баб. Поверь, у меня их пять, три еще маленькие, но забот от них, а главное, шуму, как от табуна кобылиц! Не тревожься, я тебе помогу: и на Руси будешь, и девка та твоей будет. Я-то уж постараюсь, и ты за себя порадей! К епископу тебе возвращаться не след. К хану Мюриду он был вхож, а хан Азиз до себя никого не допускает.
— А ты-то как, — встревожился Ярослав. — Новый хан — новые слуги…