Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча
Шрифт:
— А поход?! А добыча… полон…
— Полона захотелось? Будет тебе и полон. Эй, Сак! — подозвал он сотника и, сказав ему что-то на языке монголов, повел рукой в сторону протянувшегося к Волге посада. — Пойдешь с сотней нукеров, полона возьмешь сколь угодно.
Поняв, что он делает что-то не то, Василий зарделся и, потупив взгляд, проронил:
— Пожду. Не полона ради…
Ачихожия еще раз улыбнулся и, кивнув в сторону возвышающегося над всеми Ярослава, сказал:
— Ты вот что, княжич, иди-ка к князю Яру да будь подле него! Уразумел?
Василий кивнул.
— А коли так,
Как ни спешил князь Борис, но только к вечеру привел конное войско. И люди, и лошади были вымотаны переходом, и ни о каком сражении не могло быть и речи. Совет принял решение: выставив дозоры, отдыхать.
Ночь прошла спокойно, а рано утром через распахнутые ворота Булгара выступило войско князя Асана. Немногочисленное, но конное, всадники в латах, кольчугах, вооружены копьями, круглыми щитами, на поясах мечи, боевые топоры. Булгары выстроились в прямоугольник и замерли в ожидании.
Несколько живее, но все так же неспешно, несмотря на булгар, построилось русско-татарское войско. От его передней линии отделилась группа всадников и направилась в сторону булгар. Князь Асан в сопровождении приближенных приблизился. Заметив ханского посла, он спешился и, увидев на груди Ачихожия ханскую пайцзу, опустился на колено.
Ачихожия, сдвинув брови, на булгарском языке, чем немало удивил русских князей, требовательно спросил:
— Как посмел ты, не достойный дышать пылью из-под копыт ханского коня, противиться воле повелителя Вселенной? Два года булгарский улус не приносит дань! Что скажешь ты в свое оправдание? Говори!
Князь, все так же опираясь на колено, ответил:
— Вина моя, носитель воли хана Азиза, но слишком неустойчив мир в центре вселенной — Сарай-Берке. Кому платить выход: то ли хану Мюриду, то ли хану Абдаллаху, а ты пришел от хана Азиза… Ему платить выход?
— Не хитри, презренный. Не хану платишь выход — Орде! Это ханы смертны, Орда же незыблема и стоит вечно!
— Я приготовил выход за три года и только ждал воли великого и непобедимого, чтобы привезти дань…
— Ты долго ждал и прогневил потрясателя Вселенной! Повелитель направил меня взять дань силой! — возвысил голос Ачихожия.
— Не трогай моего народа, посланец воли хана. На мне вина, мне и ответ держать… — встал на оба колена князь Асан. — Дозволь к твоим ногам сложить дань, чтобы сменил ты свой гнев на милость?!
Восприняв молчание ханского посла за разрешение, булгарский князь подал знак кому-то из сопровождавшей его знати. К нему подошел воин в дорогих доспехах и что-то коротко сообщил, от чего князь вздрогнул и, обращаясь к послу, просительно произнес:
— Твои воины овладели воротами… Дозволь…
Ачихожия рассмеялся и, указав перстом на коленопреклоненного князя Асана, приказал своим нукерам:
— Князя взять! За вину перед Ордой и потрясателем Вселенной он ответит головой!
Татарские воины
тут же заломили руки князю и, продернув сквозь княжескую одежду и доспехи короткое копье, завязали запястья вокруг древка.— Беклярибек, — коротко выкрикнул Ачихожия, и из толпы булгарской знати выбежал дородный, пожалуй, единственный из красующихся доспехами сановников одетый в скромные одежды булгарин. Его щеки и внушительных размеров живот смешно тряслись, вызывая улыбки у русских князей и ханского посла. Распорядитель княжеского двора плюхнулся на колени и ткнулся лбом в землю.
— Встань! — приказал Ачихожия. — Тебе ведом размер выхода?
— Да, повелитель, — склонил голову беклярибек.
— А княжеская казна?
— Ведома, повелитель.
— Веди, — приказал ханский посол и, обращаясь к великому князю нижегородскому Дмитрию Константиновичу, предложил: — Ты еще не был в Булгаре. Не хотел бы осмотреть город? — Оглядев замершие ряды булгарских воинов, княжеских дружинников и нукеров, вначале на булгарском, а затем на русском выкрикнул: — С мест не сходить. Ждать! — и добавил что-то на монгольском. Четыре сотни татар, молча, обнажив сабли и ощетинившись копьями как в сторону русской дружины, так и в сторону булгарского войска, заполнили пространство между войсками, разделив их не широкой, но устрашающей своей решительностью стеной.
— Это чтобы друг другу глотки не перегрызли, пока мы будем в Булгаре, — пояснил Ачихожия князю Дмитрию и, махнув рукой Ярославу, крикнул: — Возьми десяток нукеров и следуй за мной.
Беклярибек, взяв коня ханского посла под уздцы, направился к городским воротам.
— Не мало десятка охраны? — засомневался Дмитрий Константинович, оглядываясь на следовавший в некотором отдалении конный отряд нукеров.
— Булгары — данники. Они еще со времен эмира Гази Бараджа приучены поклоняться Орде. Вот моя охрана и мое войско, — ткнул пальцем в пайцзу Ачихожия. — Никто не посмеет поднять руку на посланца воли хана.
— Так зачем тогда хан приказал и мне идти походом на булгар, коли тебе все подвластно? — спросил Дмитрий Константинович, скрывая усмешку в уголках глаз.
— Хан Азиз умен. Урусский улус большой и немало воинов может выставить. Но русские — они как волки: вольные и вечно голодны. Хан хочет походом подкормить твоих воинов и твоих князей, чтобы в трудную годину по его зову пришли.
— А что, может позвать?
— Не сомневайся, позовет. Сарай-Берке стоит между Большим Камнем и степями Дона, между Тохтамышем и Абдаллахом. И тот и другой жаждут сесть на трон великих ордынских ханов…
— Русь-то большая, но и у нас среди князей нет единства…
— Знаю! — прервал великого князя ханский посол. — Я знаю, но хан Азиз не знает… и в своем неведении он счастлив.
— Не пойму я тебя: вроде ты и для хана стараешься, но и нам помогаешь, и булгар, поди, не дашь пограбить…
— Не дам. С тебя и того, что булгары вольной волей отдадут, достанет. Не бойся, не обижу. Казну же княжескую возьму себе.
— А хану?..
— Хан Азиз внакладе не останется. Он не Чингисхан. Тому и полмира было мало, а этому и крошек со стола великого Потрясателя Вселенной достанет, — бросил он пренебрежительно.