Ускользающие тени

— Почему ты вдруг стала такой раздраженной? Ты просто могла сказать, что еще не говорила с ним о визите.

На другом конце провода Сидония испустила тяжелый вздох:

— Я всего лишь не хочу, чтобы он решил, будто я цепляюсь за него, — ты ведь понимаешь, о чем я говорю, мама? Приглашение повидаться с родителями может быть по-разному истолковано.

Джейн вздохнула:

— Ты права, лучше не настаивать. Но ты приезжай сама, дорогая. Мы уже соскучились.

— Я приеду в субботу, около десяти утра, обязательно.

Когда разговор был закончен, Сидония медленно побрела в ванную, жалея о том, что не смогла ответить матери иначе, не смогла сказать, что будет счастлива пригласить Финнана провести с ними уик-энд. Все было бы гораздо проще, если бы она не задумалась над ответом и будь Финнан просто хорошим знакомым. Но вся беда была в том, что Сидонию ужасно взволновало предложение матери.

— Черт побери, почему я связалась с ним? — раздраженно обратилась Сидония к мыльнице.

Ответа не последовало. В дверь ванной поскреб когтями кот — приближалось время кормежки.

— Черт бы его побрал, — еще раз воскликнула Сидония, отшвыривая белье. — Почему из всех квартир всех домов целого мира меня угораздило выбрать именно эту?

Но тут же ей пришло в голову, что, если бы она переехала в любую другую из квартир, которые осматривала после получения наследства от бабушки, она никогда не увидела бы Холленд-Хаус и не узнала бы его тайну.

Финнан прекрасно выглядел, несмотря на беспокойную ночь, и Сидония не удержалась — она бросилась к нему, уверяя, что рада его видеть. Финнан подхватил ее на руки, закружил и одарил звонким приветственным поцелуем:

— Ну, как дела? Как поживают самураи? Тебе понравилось у них?

— Это суматошный, но очень приветливый народ.

— И тебя не попытался похитить никто из их знаменитых борцов-суми?

— Да, но мне бы не хотелось рассказывать тебе об этом.

Финнан усмехнулся:

— Я просто зеленею от зависти. Мне всегда хотелось плюнуть на все и целую жизнь упорно наращивать вес.

— Мне говорили, что самый тяжелый из борцов весит более пятидесяти стонов. Его называют Громадиной.

— Уверен, ты смогла бы запросто покорить его, — ответил ирландец, — но давай вернемся к более серьезным вопросам. Мы пойдем куда-нибудь на ленч? И что ты будешь пить?

— Вот тебе мои ответы: «да» — на первый вопрос, и «сухое белое вино» — на второй.

— Кстати, о весе, — заметил Финнан, — ты похудела.

— Отлично. Прошлый раз, когда я решила сбросить вес и заняться бегом, я оказалась в компании Георга III.

Он замер со штопором в руке:

— И с тех пор ты больше ничего не видела?

— Нет, но после этого я долго была в отъезде. Финнан, ты веришь мне, правда? Неужели ты считаешь, что я страдаю галлюцинациями?

В первый раз за все утро доктор посерьезнел:

— Помнишь случай с теми двумя девушками в Версале?

— Мисс Моберли и мисс Журден?

— Вот именно. Видишь ли, я читаю книгу, автор которой пытается утверждать, что они были всего лишь ловкими обманщицами, притворялись, что постоянно что-то видят, а тот случай показался им настолько обычным, что они даже не говорили о нем в течение нескольких дней.

— Мне казалось, что они видели просто репетицию шествия в костюмах восемнадцатого века.

— Да, такая теория тоже существует.

— Но Финнан, при чем тут я? Неужели ты пытаешься сравнивать меня с двумя слабоумными старыми девами?

— Нет, я вспомнил о них случайно. Я не думал ни о каких сравнениях. Но есть другие случаи, которые были подробно записаны и изучены — это подтверждает, что твои видения действительно вполне возможны. Помнишь дело о кроссворде и о начале операций на втором фронте?

— О чем ты? — переспросила Сидония, покачав головой. — Я не слышала об этом.

— Видишь ли, день начала военных операций планировался в абсолютной секретности, однако за несколько месяцев до 6 июня 1944 года кодовые слова «перегрузка», «Юта» и «омега», которые обозначали высадку и два пункта начала операций, появились в «Дейли телеграф» вместе с несколькими подобными словами. Все, естественно, подумали об утечке секретной информации, но, когда стали допрашивать сотрудников редакции, оказалось, что кроссворд составлен двадцать лет назад одним начитанным учителем школы. Разумеется, он и слышать не мог о начале военных операций на втором фронте.

— Боже, какая таинственная история! Должно быть, этот человек предвидел будущее.

— Как ты видишь прошлое. Согласно Дж.Б. Пристли, не все ли это равно?

— Вы умеете утешать, доктор. Вы заставляете меня почувствовать себя всесильным медиумом.

— Ты и так медиум, особенно если видишь милого старого Георга. Как издевались над этим беднягой!

— Думаешь, во всем виноваты были, эти шарлатаны?

— Семейка Уиллис? Ну, не во всем, но во многом.

— Я прочла о его любви к Саре. О, Финнан, это было восхитительно! Я просто обожаю мистера Фокса!

— Старый мошенник, но весьма обаятельный.

— Неужели? Надо поподробнее узнать о нем.

— Так мы прогуляемся перед ленчем? — поинтересовался Финнан деловитым тоном.

— Да, пожалуй. Только схожу надену жакет. Стоял последний день апреля. В воздухе еще пахло сыростью, сердитые облака проносились мимо водянисто-желтого солнца. Тротуары были мокрыми и скользкими, и, несмотря на воскресенье, вся Кенсинггон-Хай-стрит пропахла выхлопами бензина и была запружена машинами, пробирающимися к центру Лондона.

— Не пойти ли нам в парк? — спросил Финнан, удивленный тем, что Сидония настойчиво направляла его к магазинам.

— Здесь в одной из витрин я видела потрясающее вечернее платье. Думаю, оно подошло бы для моего следующего концерта, и теперь хочу во что бы то ни стало разглядеть ярлычок с ценой.

Финнан рассмеялся:

— Так я и думал: теперь ты используешь меня вместо стремянки, и я почувствую женскую тягу к тряпкам на собственных костях.

С этими словами он взял Сидонию за руку, и голова у нее слегка закружилась от внезапно нахлынувшего счастья.