Условия договора

–  Раз надо, значит, надо. Пожалуйста - едем.

Пройдя вместе со мной и Джансугом к машине, Челидзе сел на заднее сиденье. Я сел рядом. До МВД мы доехали быстро. Незаметно наблюдая за Челидзе, я вынужден был признать: держит он себя уверенно и спокойно. Выходя из машины, подумал: если Челидзе прав, если обнаружена действительно копия, история с талисманом будет звучать для суда весьма убедительно, особенно в изложении хорошего адвоката.

В МВД, проводив Челидзе в заранее приготовленную комнату, я попросил его немного подождать и вышел в коридор. Отведя Джансуга к окну, попросил:

–  Джансуг, срочно иди к Бочарову - нужно согласие прокурора на обыск дома Челидзе. Формальный повод есть - упаковка морфия, найденная вчера у Джомардидзе. И еще одно: держи связь с таможней. Если найденный перстень окажется копией, возьми его на время. Копию надо показать Лолуашвили для опознания.

–  Это все?

–  Не все. Попроси Константина Никифоровича немедленно связать тебя по ВЧ с МВД Грузии. Пусть тбилисцы срочно выяснят в Музее искусств Грузии признаки, по которым можно определить подлинность "Перстня Саломеи". И вообще, пусть узнают о нем как можно больше. Были ли копии, кто являлся последним владельцем и так далее? Ответ попроси сообщить немедленно. Как только что-то выяснишь - звони.

–  Все понял, батоно Георгий.

Проводив Джансуга взглядом, я вошел в комнату.

Заявление

Начиная допрос, я не рассчитывал на откровенность судового врача. В первые минуты предположение как будто оправдывалось: ничего нового по сравнению со сказанным в таможне я не услышал. Я хотел было уже заканчивать разговор о перстне, как вдруг Челидзе сказал:

–  Между прочим, Георгий Ираклиевич, у меня есть еще одна копия "Перстня Саломеи".

Вот это номер, подумал я. Сколько же их всего? Но, может быть, Челидзе просто пытается меня запутать?

–  Еще одна копия?.. Но... зачем вам она?

–  Сделал на всякий случай.

–  И где она находится?

Челидзе беспечно пожал плечами:

–  Должна быть дома, в шкатулке.

Ладно, решил я, с этим мы еще разберемся, а сейчас пора поговорить о другом. Достал из папки фотографию Джомардидзе, положил перед судовым врачом:

–  Шалва Геронтиевич, вам знаком этот человек?

Челидзе бесстрастно рассмотрел снимок:

–  Нет, этого человека я не знаю.

–  Подумайте, Шалва Геронтиевич.

–  Георгий Ираклиевич, тут и думать нечего. - Челидзе сделал вид, что снова изучает фотографию. - Конечно, не исключено, что это лицо я где-то видел. Но где и когда - не помню.

–  А вот это вы могли видеть. - Я положил рядом с фотографией Джомардидзе сильно увеличенный снимок упаковки морфия.

–  Это? Естественно. Я же врач. Это упаковка морфия.

–  Верно. Но вам не знакома именно эта упаковка? Посмотрите, в углу коробки хорошо виден номер. Он вам ни о чем не говорит?

–  Нет, этого номера я не помню.

–  Когда в последний раз вы получали подобные упаковки?

–  Когда... Ну, неделю назад среди других лекарств я получил пять упаковок. На весь рейс.

–  По правилам вы должны были за них расписаться?

–  Я расписался в журнале склада медуправления. Это обычная процедура.

–  Вы должны были также расписаться в том, что знаете об ответственности врача за подобные препараты, об особых условиях их хранения, о недопущении хищения и так далее. Вы давали такую расписку?

–  Естественно.

–  Вы строго выполняли правила хранения?

–  Ну... в общем.

–  Шалва Геронтиевич, как известно, правила нельзя выполнять "в общем". Ответьте: вы выполняли эти правила или нет?

–  Выполнял.

–  Тогда посмотрите снимок журнальной записи. - Я достал третью фотографию. - Вот ваша подпись, удостоверяющая получение пяти упаковок морфия. Вот их номера. Один из них совпадает с номером сфотографированной упаковки. Эта упаковка была изъята вчера у опасного преступника Джомардидзе Омари Бухутиевича. Его фотография перед вами. Каким образом полученная вами и подлежащая строгому хранению упаковка морфия оказалась у Джомардидзе?

Челидзе изучающе посмотрел на меня:

–  Она действительно у него оказалась?

–  Действительно.

–  Но почему вы не спросите об этом у него самого?

Хороший ход сделал Челидзе. Но смысл его ясен. Хочет выяснить: где, когда и как был задержан Джомардидзе.

Подумав, я ответил:

–  К сожалению, это не представляется возможным. При задержании Джомардидзе оказал сопротивление, не обошлось без стрельбы.

Кажется, я сказал то, что надо: "не обошлось без стрельбы". Пусть поломает голову. По наступившему молчанию понял: ход удался. Наверняка Челидзе размышляет сейчас о том, ранен или убит Джомардидзе. Но у него хватило выдержки не выяснять этого. Тронув фотографию, он покачал головой:

–  Тогда... совершенно ничего не понимаю. Похитить упаковку из медчасти довольно трудно...

–  Лекарства хранятся под замком? Так ведь?

–  Так.

–  И медчасть вы запираете?

–  Разумеется.

–  Сегодня, перед выходом в рейс, вы обязаны были проверить, на месте ли полученные вами лекарства. Вы сделали это?

–  Сделал. Но отсутствия упаковки я не заметил.

–  Шалва Геронтиевич, не будем лукавить. Вы, врач с пятнадцатилетним стажем, и не заметили отсутствие целой упаковки морфия! Когда, где и при каких обстоятельствах вы передали морфий Джомардидзе?

–  Я не брал морфий.

–  Решили упорствовать. В таком случае, мы будем вынуждены обыскать ваш дом.

–  На это у вас нет никаких оснований.

–  Основание есть - ваша возможная связь с опасным преступником.

Я снял трубку, набрал номер Бочарова. Услышав отзыв, сказал:

–  Константин Никифорович, это Квишиладзе. Я по поводу санкции на обыск дома Челидзе. Считаю обыск необходимым.

–  Георгий Ираклиевич, санкция получена. Можете приступать к обыску.

–  Спасибо.

Положив трубку, я посмотрел на Челидзе:

–  Шалва Геронтиевич, санкция прокурора на обыск вашего дома получена. Сделано это в полном соответствии со статьей сто шестьдесят шестой процессуального кодекса. Обыск будет произведен в вашем присутствии и в присутствии понятых. Вы готовы?

–  Мне нужно подумать.

–  Не понимаю, что тут думать. Обыск в вашем доме будет произведен в любом случае.

–  Я имею право подумать?

–  Пожалуйста. Думайте, пока я позвоню.

Снова набрал номер Бочарова: